Неинтересно. 

Это не ребусы. Это сканворды с готовыми ответами. Достоевский очень хорошо людей знал. Он сам всё в своём романе разжевал. То устами одного персонажа, то другого.

Вообще манера написания схожа больше с дневниковыми записями, чем похожа на роман. “Роман” - это прикрытие для протаскивание своих впечатлений, своих идей, осознаний, собственного отношения к тем или иным социальным вопросам. Оказывается я пишу как Достоевский. Я узнала себя во всём и в этом протаскивании идей и в разбрасывании семян, и захват внимания через (выражение, описание) проговаривание чувств и эмоций. И даже то, что начал с воодушевлением, словно давно мысль о романе зудела, развёртывалась в уме, созревала, словно бы с нетерпением схватив перо, начал выписывать, проливать свои раздумья на бумагу и всё шло гладко в первой трети книги. А потом начались муки. Мучительный подбор слов, когда единственную страницу текста не знаешь как бы так написать, как выразить, и подгоняешь себя тем что “надо” и это тяжесть написания чувствуется физически даже при прочтении. Даже в этом увидела себя. Я не могу сказать, что люблю Достоевского. И не понимаю людей, которые любят его творчество. Я решительно не понимаю за что. Честное слово, мне за такое (моё)  творчество стыдно (когда я пишу так же). Но я его уважаю за то, что он всё таки заканчивает свои произведения. Я не заканчиваю, потому что сгораю от стыда, когда представляю, что это кто-нибудь будет читать. И я сгорала от стыда за роман Достоевского “Идиот”, как автор. Но с другой стороны я получила урок. Даже такое читают и считают гениальным.

 Я никогда не понимала за что меня хвалят, когда говорят, что я классно пишу. Теперь я въехала. И мне стало ещё хуже только от этого осознания и понимания.

В книге описан классический треугольник Карпмана. Кто-то считает, что тут про любовный треугольник, а некто даже углядывает два любовных треугольника: Мышкин, Рогожин и Настасья Филипповна и Мышкин, Аглая и Настасья Филипповна. Но нет тут никаких любовных треугольников. Тут про жертву, палача и спасателя (не зря Мышкина и с фигурой Христа сравнивают). Кстати, Карпман опишет его как психологическо-социальную модель взаимоотношений между людьми только через сто лет  в 1968 году.

Я очень лично восприняла персонажей и роман в целом. Потому что треугольник Карпмана - это про мою жизнь. А отношения Мышкина и Настасьи Филипповны - это наши отношения с мужем. С той лишь только разницей, что актриса, жертва и палач у нас в семье - это муж. А я хоть и Мышкин, но сознательный, т.е. у Мышкина отношение к миру к людям, отсутствующая гордыня (ЧСВ) в характере - это результат воспитания, восприятия и болезни. Он так вёл себя неосознанно, просто повезло родится таким (кстати, моя родная средняя сестра именно такая, неосознанный ведомый Мышкин) поэтому Мышкин мне вообще как родной, мы с сестрой очень дружны. А я сознательно выдирала из себя ЧСВ. И в том числе чтобы спасти свою Настасью Филипповну. Это Мышкин не любил ни Аглаю ни Настасью Филипповну. А во мне словно бы одновременно и Мышкин и Рогожин сидели. Но в отличии от Рогожина, я отказалась дать жертве и палачу то, что он так хотел. Удовлетворить его желания, как ОН это видел. Я показала альтернативные пути, в том числе и выхода из треугольника Карпмана вместе. Дала возможность желать других вариантов развития событий. Когда я прочла конец романа, он меня шокировал. В том числе и потому что Рогожин из любви удовлетворил  просьбу своей жертвы-палача, став при этом сам и жертвой и палачом и спасителем в одном лице. Я сидела наверно час в оцепенении не в силах двигаться. И если бы не была человеком с устойчивой психикой, вполне могла бы и заболеть. По крайней мере я понимаю помешательство Мышкина. Может ещё и по этому мне не нравится Достоевский. Он описывает “механизм”, а я пытаюсь показать ”выход”, увидеть множество альтернатив, помочь тем, кто пройдёт после меня. Я понимаю, что это тоже мой внутренний “спасатель”. И понимая это, возможно и поэтому не дописываю, отказываясь спасать, чтобы не втягиваться вновь в этот треугольник Карпмана.

Что же на счёт того, что Достоевский хотел изобразить “вполне прекрасного человека”. Так весь роман пропитан такими людьми. Если смотреть на них глазами Мышкина. Взять любого - да, он со своими особенностями, да он может не понимать поведения и мотивов Мышкина, может сочувствовать “непониманию” скрытых смыслов и намёков, может не принимать того, что князь знает, что его обманывают, но допускает это. Каждый персонаж по-своему хорош и примечателен. Потому что все персонажи написаны из убеждения “не бывает плохих людей, в каждом есть что-то хорошее”. И автор показывает это хорошее, особенно акцентируется на этом, заставляет полюбить даже самого неприятного и лицемерного Лебедева, признаёт человек, что “низок”, проникнуться к Елизавете Прокофьевне прощая ей всё за её сердечность и доброту, увидеть свет в Настасье Филипповне, её ум и внутреннюю красоту, согласится с тем, что может и Аглая хороший человек, где-то глубоко внутри, ведь любят её всем семейством так, что даже своим счастьем готовы поступиться и т.д. с каждым персонажем. Я встречала мнение, что персонажи не раскрыты. Уж и не знаю, как ещё их необходимо раскрыть тогда. По мне так каждый как открытая книга, да ещё с особыми пометками на полях и даже положительные качества особенно подчёркнуты красными чернилами. Я понимаю любовь Мышкина к ним. К персонажам у меня лично претензий нет. Персонажи - шикарные.

А Мышкин, нет он не влюблён. Барышни сами ему делают предложения. И любая спросила бы, женится ли князь на ней, и он ответил бы утвердительно, хоть бы дочь Лебедева, да даже если бы я, например :))). Этому человеку нужно не так вопрос про женитьбу задавать. В том вопросе нужно многое уточнить и опустить.

Вроде: “Если бы не надо было никого спасать, никому оказывать честь, если бы женились вы князь для собственного счастья, по любви, на той, кого любите, для создания крепкой и дружной семьи, для счастливого брака, то на ком бы вы женились?” В романе не было такой женщины. 

Забавный момент случился, когда я читала роман. У меня на столе стоит ноутбук и большой монитор. На ноутбуке открыты мессенджеры, рабочие программы и почта, а на большом мониторе браузер. Мне так удобнее работать - всё под руками, общаюсь или работаю на одном мониторе, читаю или смотрю видео на другом. И вот читаю я с большого монитора “идиота” и открыт у меня монолог Мышкина. А на ноутбуке я даю объявление об аренде. И тут я осознаю, что у меня даже объявление написано в такой же стилистике, как монолог Мышкина: со множеством скобок, пояснений (а я так часто пишу, это мой стиль, а не позаимствованный во время чтения), так чтобы не оставить возможность неверного толкования. Я даже расхохоталась. Всегда приятно встретить человека со схожими взглядами и убеждениями.

И нет, Настасья Филипповна не сумасшедшая и не психопатка. И даже в самом конце. Она очень несчастный человек, который винит себя, хотя и говорит всем в глаза, что не виноватая, и снова кается... Она очень чистый, прекрасный умный, интеллектуальный человек. Просто очень несчастная, считает, что сможет свой позор только смертью искупить - таково её внутреннее убеждение. Это Мышкин и сам растолковывает на страницах романа (говорю ж сканворд с ответами). А сумасшедшей её называет, потому что не знает, что с ней делать, как психотерапию построить. Она у него из рук ускользает, душа её, жизнь её, он чувствует, что спасение на кончиках пальцев держится. Любое убеждение можно перепрограммировать и заменить на другое, если человек решит постараться и поработать над собой, но тогда этого не знали. А самоубийство, это всегда крик о помощи. Человек замышляет самоубийство, когда не видит из своей ситуации других выходов для себя. Но если человек внутри ситуации выходов не видит, это не значит, что выходов нет совсем. А Рогожин настолько её любил, что даже удовлетворил её сценарий, настолько, что даже согласился за её желание (освобождение) платить своей жизнью, лишениями, каторгой и т.п. Сильно. Сильно, но глупо. Хотя... ввиду отсутствия психотерапии… Может быть тогда, в то время дать жертве-палачу то, что она хочет - представлялось как единственный вариант.

Ещё про “Наверно” 

Забавно, что слово “наверно” за 150 лет изменило свой смысл с “абсолютно точно; несомненно верно” на смысл “может быть; возможно; может так, а может и не так; повидимому; надо думать; по всей вероятности”, т.е. никакой определённости. Мы его сейчас употребляем, когда сами точно не уверены. Например, нас спрашивают:

- Пойдёшь на концерт?

А мы ещё не знаем, не уверены нужен нам этот концерт или нет, или может быть есть обстоятельства, которые могу помешать планам. Или может обстоятельства были, но с ними как-то был решён вопрос, но человек не до конца уверен, что вопрос решен окончательно и ветер может перемениться в любой момент. И тогда можно услышать в ответ:

- Наверное, пойду.

А ещё чаще мы используем слово “наверно”, когда говорим о другом человеке, когда толкуем его слова и действия. Потому что мы не можем сказать наверняка так это или нет. Наверняка, иной раз, даже сам человек не способен сказать о себе так это или нет, потому что плохо себя знает. Некоторым людям присуща такая черта, к сожалению, - знать себя не достаточно хорошо. “Наверное” и “наверняка” интересные метаморфозы, не правда ли? Меняются люди, за ними меняется язык. Огромное количество вранья, лжи, лицемерия, люди думают одно, говорят другое и вот уже со словом происходят метаморфозы, его смысл трансформируется. Слово некогда бывшее гарантом правды-истины превращается в осторожность и двоякость суждений, неуверенность и часто идёт в связке: “Не знаю, наверное”.

Хорошо, что есть в романе это “наверно”. Хоть что-то интересное для себя обнаружила.