Глава 10. Об экспериментах, и не только…
Чудесный теплый вечер, навевающий мысли о самом лучшем в жизни отпуске. Кажется, так мало времени прошло после трагических и захватывающих приключений, а мы уже вместе с Ирочкой сидим вокруг костра, разложенного на полянке подальше от бунгало, и печем на вертелах какие-то вкусные корнеплоды, собранные помощниками Янга. Как ни странно, такая еда отлично утоляет голод, а по калорийности превосходит мясо. Гитара, как в старые добрые времена, идет по кругу. Вот, после исполнения Янгом собственной музыки, которую Коля тут же окрестил «музыкой сфер», сердце замирает от Ирочкиных взглядов, украдкой брошенных в мою сторону, а также от пророческих слов исполняемой ею песни.
«Ну хочешь, я выучусь шить,
А может, и вышивать?
Ну хочешь, я выучусь жить
И мы станем жить-поживать.
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет – ночь,
А день у нас будет – день.
Ты будешь ходить в лес
С ловушками и ружьем…
О, как весело здесь:
Как славно мы заживем!
Я скоро выучусь прясть,
Чесать и сматывать шерсть,
А детей у нас будет пять,
А может быть, даже шесть.
И будет трава расти,
А в доме топиться печь.
И, Боже меня прости,
Я, может быть, брошу петь.
Мы станем, как люди, жить,
Добра себе наживать…
Ну хочешь, я выучусь шить,
А может, и вышивать…»
Меня совершенно захватывает эта старая песня, тем более что однажды имел счастье лично видеть очаровательную поэтессу - ее автора. Сразу же представляю в цветах и красках, как у нас с Ирочкой все это будет. Но не успеваю растечься мыслью по райским лугам, как гитару берет Баклажан. Само собой, исполняется песня неведомого автора на тему «А он ей отвечает».
«Ты можешь совсем не шить,
И даже не вышивать.
Ну, хочешь, я брошу пить;
А может, и выпивать…»
Мы с Ириной в очередной раз лишаемся дара речи от неожиданности и так злимся на злодея, что даже не стараемся запомнить слова. Достаточно и начала, после которого сразу хочется стукнуть его гитарой по лбу. Однако это не спортивно; надо придумать другое наказание. В конце концов, говорю: «Ну, кайфолом! Вот включим сейчас лептонный генератор и отправим тебя в обратную акклиматизацию. Думаю, супруга там тебя уже поджидает. Вернешься шелковый».
Кажется, это был удар ниже пояса - как говорил один из депутатов Думы, «по законодательному органу». Баклажан загрустил и опустил глазки долу. Но уже через минуту приободрился и заявил: «Знаешь, а я не против. Пусть даже сюда нуль-транспортируется. Разумеется, с выпивкой и закуской. Нашей, земной. Надоело уже коренья жевать…»
«Я уходил тогда с Земли
В далекие края.
Осталась дома банка шпрот,
Моя любимая.
Чтоб трудный я прошел поход,
Чтоб жив остался я,
Пришли сюда мне банку шпрот,
Моя любимая…»
Ну что тут сказать? Скорее мир провалится в черную дыру, чем Баклажан поумнеет. Однако может быть, в этом и состоит его прелесть? Все напряжение последних дней тает, как будто мы не на Иэре вовсе, а просто в выходной день пошли на природу выпить пивка, да потрепаться «про жисть»… Говорю: «Слушай, два мира на тебя смотрят, а ты все выделываешься! Хоть что-нибудь лирическое, душевное можешь изобразить?» «Нет проблем» – заявляет Баклажан и снова тянется за гитарой.
«В реке, омывающей берег,
В зеленом лесу над рекой
И рыбе, и всякому зверю
Для отдыха нужен покой.
Порою вечернею серой
Домой им вернуться пора.
Берлога их ждет и пещера,
И узкая лисья нора.
И теплое логово волчье
Мохнатую манит родню.
И мы собираемся молча
И тянем ладони к огню.
Нельзя без убежищ любимых
Прожить никому на земле –
Ни рыбе, плывущей в глубинах,
Ни птице, летящей во мгле.
Спешит перелетная птица
Родные найти берега
И путник озябший стремится
На свет своего очага.
И песня уносится ночью
Вослед уходящему дню.
И мы собираемся молча
И тянем ладони к огню.
С утра приключений мы ищем,
Но вечером этого дня
Нам теплое нужно жилище,
Одетое светом огня.
Пустеет вечернее поле,
Ненастные ночи близки,
И сердце сожмется от боли,
И выбелит иней виски.
И осень звонит в колокольчик,
Сжигая траву на корню.
И мы собираемся молча
И тянем ладони к огню.
Приди же, охотник усталый,
В тобою покинутый дом.
Цветок распускается алый
Под черным кипящим котлом.
Забыты тревоги и муки,
Близка долгожданная цель,
Где теплые женские руки
Тебе застилают постель.
И месяц является ночью
На смену сгоревшему дню.
И мы собираемся молча
И тянем ладони к огню…»
Под влиянием столь недвусмысленной песни разговор переключается на земные темы. Коля с ностальгией вспоминает дом и семейство, Баклажан – коптильный цех, Ирина – свой журналистский офис и коллег по работе, которые наверняка уже за нее волнуются. Вношу обществу на размышление идею, что, используя кривизну пространственно-временного континуума, мы можем вернуться в свой мир в тот же день и час, когда ушли из него, а при желании, даже раньше. Никто дома не заметит нашего отсутствия, поэтому пребывание в параллельном мире может длиться неограниченно долго. Все равно как бессрочный отпуск на Гаваи или на острова Бали.
Повеселевшие ребята отдают мне гитару и начинают с энтузиазмом развивать предложенную мысль. Но мне не радостно. Знаю, что все это - лапша и настоящие трудности только начинается. Во-первых, вернуться без профессора и его аппаратуры мы не можем. Даже не знаем, есть ли такой шанс в принципе. А нынешнее благополучие… Это всего лишь отсрочка на 64 коротких дня. Надо думать, искать решение. Мысли деловые не идут, все представляются перед глазами последние минуты Алекса; от этого хочется выть, забиться куда-нибудь, чтобы никто тебя не видел…
«Музыкант в лесу под деревом наигрывает вальс.
Он наигрывает вальс – то ласково, то страстно.
Что касается меня, то я опять гляжу на Вас,
А Вы глядите на него, а он глядит в пространство.
Целый век играет музыка. Затянулся наш пикник.
Тот пикник, где пьют и плачут, любят и бросают.
Музыкант приник губами к флейте. Я бы к Вам приник!
Но Вы, наверно, тот родник, который не спасает.
А музыкант играет вальс. И он не видит ничего.
Он стоит, к стволу березовому прислонясь плечами.
И березовые ветки вместо пальцев у него,
А глаза его березовые строги и печальны.
А перед ним стоит сосна вся в ожидании весны.
А музыкант врастает в землю. Звуки вальса льются…
И его худые ноги, будто корни той сосны –
Они в земле переплетаются, никак не расплетутся.
Целый век играет музыка. Затянулся наш роман.
Он затянулся в узелок, горит он – не сгорает…
Ну, давайте успокоимся, и разойдемся по домам!
Но Вы глядите на него… А музыкант играет…»
- Что случилось? - потихоньку спрашивает Коля. – Самая жизнь начинается, а ты скис. Опять какую-то гадость обнаружил, или так уж домой захотелось?
- Пошли, пройдемся немного.
Отходим в сторону от кампании, чтобы поговорить наедине. Костер почти не виден за пышной зеленью кипарисов, По ночному небу, подсвеченному яркими звездами и фосфоресцирующим покрывалом Млечного Пути, то и дело проносятся тени каких-то крылатых созданий, а тишина прерывается пением цикад.
- Эх, сержант, только ты можешь понять. Как это трудно - убить человека. Все равно, что сломать себя. Ничего не радует, так противно, жить не хочется. Все смешалось, не понимаю уже, зачем мы здесь, ради какой идеи бьемся? Помнишь, как было сказано…
«Если иначе нельзя
И грядут неизбежные битвы,
Дав путеводную нить
И врагов беспощадно разя,
Боже, не дай мне убить –
Избери меня лучше убитым,
Если иначе нельзя,
Если иначе нельзя…»
- Ну вот, не успели одну проблему решить, теперь ты скукожился… Ирине нотации читал: «оставь сомнения и сражайся, Арджуна». А сам… У тебя что, был другой выход?
- Не было. А все равно думаю, мы сделали что-то не так, раз допустили эту бойню. Как Алекс узнал о профессоре? Каким образом получил доступ на Иэру? Как Ирочка оказалась на линии огня? Все наше разгильдяйство. Пацифисты хреновы!
- Что ты мог сделать? Ирка если что-то решила, выполнит задуманное, хоть ты к ней десять йети приставь. Да еще обидится за ущемление свободы… Она хотела помочь. И не рассчитала. А уж дальше все покатилось по логике событий.
- Я должен был это предусмотреть. Может, удалось бы все решить бескровно.
- О чем ты говоришь? При любом другом раскладе нас просто замочили бы как котят, не вступая в бой. С длинной дистанции, из гранатометов. Нас спасло, что они не ожидали сопротивления, да еще Алекс, умом спятивши, не смог организовать засаду… И все равно перевес был на его стороне! Вот смотри: если б не Ирина, не тюкнул бы ты Алекса своей коробочкой. Нет, не тюкнул бы! И другого момента достать его уже не предвиделось. Считай, мы все Иришке жизнью обязаны… Что ты мог здесь предусмотреть?
- Вот же хреновина какая! Я вначале думал: пусть йети вооружатся и дадут этим сволочам достойный отпор. Но ведь что из этого выйдет? Сначала наши вояки получат рынок сбыта, чего они в общем и добиваются. Потом начнут внедрять сюда земную культуру, алкоголь и наркотики, разделят йети на партии, натравят друг на друга.
[448x228]
Потом будут вооружать ту и другую сторону, получая хорошие барыши и поддерживая войну до последнего йети. И, наконец, заселят опустевшие территории…
- Не все так плохо. Опыт показал, что они не беззащитны.
- Ерунда. Смотри, сколько их погибло от рук нескольких боевиков. А если бы группа вторжения была раз в сто больше, да операция лучше организована? Даже сейчас неизвестно, оставят ли они в покое Иэру? Второй раз наши шансы будут близки к нулю…
- Какой видишь выход?
- Сохранить этот мир нетронутым. Мы нарушаем равновесие уже фактом своего пребывания здесь. Наверное, действительно лучше вернуться домой, наглухо закрыть все шлюзы и ключи выбросить. Так будет лучше для всех.
- А исследования? Ты же сам хотел этого больше всего на свете!
- Никому кроме нас они теперь не нужны. А Ирочка ждать не может. Ты же знаешь, ровно через два месяца после того аттракциона она должна быть на Земле, в хорошей клинике. Никакие открытия не стоят того, чтобы рисковать ею. Риск слишком велик, уж поверь мне на слово…
- Согласен. И Баклажан не будет возражать, Вот только как убедить Ирину: ведь она ничего не знает об открутке времени... Да ладно, все вместе справимся!
- Вот и ладушки. Осталось найти способ вернуться домой.
- Разве это проблема? До нашего появления йети спокойно шастали в наш мир и обратно. Что мешает нам пройти по их маршруту и оказаться дома?
- Во-первых, мы – это не они. Разная психика, разная физиология. Во-вторых, они нас пока не посвящали в свои умения. Но с этим можно договориться. Хуже другое. Не знаю, сможем ли мы вернуться в то время, из которого вышли? Вспомни первое знакомство с Янгом и Лешины спасательные работы. Мы тогда чудом уцелели, а чудо дважды не повторяется…
- Что думаешь делать?
- Говорить с Янгом. Если надо, обратиться за помощью к Великому Йети.
здесь Лик Стража Смерти
слабонервным делать нечего 