Глава 9. Чумацкий Шлях
Над землей южная звездная ночь. Широко раскинулся в небе Чумацкий Шлях, указывая дорогу случайным путникам. Но мы сегодня у костра; все мысли и чувства - о другом. Ирочка берет первые аккорды и начинает петь. Это необыкновенно. У нее приятный хорошо поставленный голос; может быть, чуть ниже, чем можно было бы ожидать, и если внимательно прислушаться, с едва заметной хрипотой, как бывает у преподавателей, читающих лекции по 10 часов подряд. Автоматически отмечаю в памяти, что надо дать Ирине гранулы Spongia С6 (а лучше С12), чтобы перегрузка голосовых связок не перешла в бронхит. Но уже через минуту забываю обо всем и плыву в безбрежные дали, увлекаемый этим голосом, этой мелодией. И прекрасными словами о бренном и вечном; о любви и муках; о чем-то еще, никакими мыслимыми движениями души не выражаемом…
«Дышала ночь восторгом сладострастья,
Неясных дум и трепета полна;
Я вас ждала с безумной жаждой счастья,
Я вас ждала и млела у окна.
Наш уголок я убрала цветами,
К вам одному неслись мечты мои.
Мгновенья мне казалися часами…
Я вас ждала, а вы… вы все не шли.
В окно вливался аромат сирени,
В лучах луны дремал заглохший сад.
Дрожа, мерцали трепетные тени,
С надеждой вдаль я устремляла взгляд…
Меня томил горячий воздух ночи,
Она меня, как поцелуй ваш, жгла;
Я не могла сомкнуть в волненье очи,-
Но вы не шли, а я вас так ждала.
Я поняла, что счастие не в ласках
Греховных снов с возлюбленным моим;
Что этот мир рассеется, как в сказках
Заветных чар завороженный дым.
Что есть другое, высшее блаженство,
Им эта ночь таинственно полна.
В нем чистота, отрада, совершенство,
В нем утешенье, мир и тишина.
Мне эта ночь навеяла сомненья…
И вся в слезах задумалася я.
И вот теперь скажу без сожаленья:
«Я не для вас, а вы не для меня».
Любовь сильна не страстью поцелуя!
Другой любви вы дать мне не могли…
О, как же вас теперь благодарю я,
За то, что вы на зов мой не пришли…»
Ребятам очень нравится Ирочкино исполнение; общество дружно просит еще. Но она не слишком стремится к славе и передает гитару Коле. Коля, однако, из-за больной руки не может играть; беднягу это мучит больше, чем все физические недуги в мире. Поневоле наступает моя очередь. С сомнением беру в руки гитару. Я вообще стесняюсь петь (ни слуха, ни голоса). Но среди друзей, да еще после «наркомовской» дозы, сразу появляется голос, да и хорошо настроенная гитара начинает звучать. Что же выбрать? Романс? Но здесь уж никак не смогу конкурировать с Ирочкой – мы в слишком разных квалификационных категориях. Сменить тему? Это будет неспортивно. Что делать? И в этот миг, как прозрение, внезапно приходят старые, казалось бы, давно забытые слова…
«Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды.
И, кстати, та, вчерашняя молочница
Уже полна предчувствием беды.
Она была скромна и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю –
Вы, несомненно, сделали б счастливой
Ее саму и всю ее семью.
Вставайте, граф! Уже гонцы с мальтуками
Коней седлают около крыльца
И горожане радостными звуками
Желают в вас приветствовать отца.
Не хмурьте бровь, – коль было прегрешение,
Так будет время обо всем забыть.
Вставайте, мир ждет вашего решенья:
Быть иль не быть? Любить иль не любить?
И граф встает, рукою бьет будильник,
Берет гантели, смотрит на дома
И безнадежно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешинй:
Где был, что ел, кто доставал питье…
На перекрестке встретит он товарища,
У остановки подождет ее.
Она придет и глянет мимоходом;
Что было ночью – будто трынь-трава.
Привет. Привет. Хорошая погода.
Тебе в метро? А мне вот на трамвай…
Но продают у перекрестка сливы
И обтекает постовых народ.
Шагает граф. Он хочет быть счастливым.
И он не хочет, чтоб наоборот».
Конец. Под молчаливое одобрение сообщества собираюсь спеть еще. Но вредный Баклажан тут же сбрасывает с небес на землю. «Да сколько можно! Где бы, что не говорили, все равно сведет на баб…» Конечно, дамы наши обижаются и объявляют Баклажану бойкот, но ему это как с гуся вода. Я обижаюсь тоже и передаю зануде гитару. Как ни в чем не бывало, он изображает кровожадную горскую песню «Хаз-Булат удалой», а потом еще что-то уж совсем забойное.
«В пещере каменной нашли источник водки,
И мамонт жареный валялся на пригорке…
Пили? Пили.
Ели? Ели.
Ну и как?
Мало!
Эх, мало, мало водки нам,
Закуски тоже мало нам.
Эх, мало, мало, водки мало,
Закуски тоже очень мало…»
Ирина едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. «Ну надо же, Баклажан: какая цельная натура. Ничего другого он, конечно же, не мог бы спеть». Мне тоже смешно. Да что там, не один год знаю этого разбойника. Говорю: «А ты представь, ведь Баклажан и Коля – молочные братья. Родились в один день и один час, в одной палате. Да так и выросли вместе. Хотя более непохожих друг на друга людей и представить себе нельзя. Коля – романтик, потомственный петербуржец, певец любви. Всю жизнь ищет свою единственную; жаль только, что ему одни стервы попадаются». «А Баклажан?» – спрашивает Ирочка. «Баклажан – это Баклажан. Тут слов не надо: вот он, весь на виду. Производственник и интриган до мозга костей. Где что достать, как кого объегорить – здесь ему равных нет. Как выпить, чем закусить… Даже женщин любит спокойно и деловито, как будто решает очередную производственную задачу. И имеет потрясающий успех у красивых деревенских девушек. Они с Колей похожи на Дон-Кихота и Санчо Пансу. Коля высокий и тощий, а Баклажан такой кругленький; однако же, хорошо умеет охладить Колин пыл, когда тот кидается на свои вечные ветряные мельницы. И друзей Баклажан не предает; за что мы его, негодника, и обожаем…»
Долго еще разговариваем с Ириной – обо всем и ни о чем… Рассматриваем Чумацкий шлях, обращая внимание на бесшумно скользящие по небу падающие звезды.
[360x560]
- Загадай желание, пока падает звезда, и оно исполнится…
- Не хочу: у меня есть все, чего просит душа…
- Как много звезд падает…
- Cтолько молодых ребят гибнет в эти дни в горах – в других горах…
- Каждая звезда – чья-то жизнь. Трудно им. Пусть вернутся живыми…
- Помнишь, у Высоцкого?…
«Вот снова упала, и я загадал:
Выйти живым из боя.
Так свою жизнь я поспешно связал
С глупой звездою…
Я уже думал – взята высота
И удалось отвертеться,
Но с неба скатилась шальная звезда
Прямо под сердце…»
- Скажи, ну почему люди воюют? - спрашивает Ирочка. Неужели не хватает места всем живущим? Вот посмотри, сколько здесь воздуха, воды, пищи… Есть, где укрыться от непогоды. Что делить и зачем? Земля кормилица уже все нам дала. Испоганить все это, а потом делить жалкие остатки? Где в этом смысл? Так обидно, что из-за этой дури кто-то из ребят никогда не вернется домой и девушки, предназначенные им Богом, навсегда останутся одинокими... А их убийцы – как они будут жить с руками по локоть в крови?
- Знаешь, Иришка, ты задала трудный вопрос. Ответы могут быть разными - у каждого свои. Я только скажу - ни одна жертва не напрасна. Когда-нибудь мы узнаем и поймем, как эти мальчики своими телами в который раз закрыли, защитили от гибели весь мир. Обязательно узнаем. Ты только выполняй свою задачу: верить и любить… Все остальное будет решено за тебя.