Глава 3. В лагере
Дорога втягивается в мрачное узкое ущелье. Дорожные указатели вопиют об осторожности. Крутые повороты. Скорость до 60. Скорость до 40. Сужение дороги. Скользкая дорога. Крутой спуск. Снова сужение дороги. Еще крутые повороты. Камнепад. Скорость до 20. Прочие опасности. Машина подскакивает на ухабах и останавливается перед грудой только что упавших камней. Выходим, растаскиваем камни, едем дальше. Наконец в меркнущем свете заходящего солнца появляются зубчатые стены и башни рыцарского замка.
Таинственно шумит незнакомый лес. У берега быстрой шумной речушки сидит человек неопределенного возраста в войлочной широкополой шляпе, надвинутой на глаза, с удочкой в руках. На газете рядом – бутылка водочки и закуска. Спрашиваем: где турбаза? Да вот же она – этот замок, бывшая дача Сталина (которой он так и не воспользовался). Водитель благодарит нас за помощь, а мы - его. Прощаемся и идем вверх по склону, к небольшой скальной перемычке. Отсюда вся турбаза как на ладони. Пролазим через узкий проход в скалах; за ним открывается еще одна живописная речка с ровной площадкой на берегу. И вот, как в сказке – две цветные палатки и люди, снующие вокруг. Мы дома!
Леша округлил глаза, набрал побольше воздуха и долго не мог ничего сказать. Наконец изрек, от волнения переходя на хохляцкую мову: «Ви що, хлопци та дивчата, с глузу зъихалы?» И добавил уже более спокойно: «Что ж, располагайтесь. В палатке места есть. Вон в том ручье можно вымыться и привести себя в порядок; за поворотом – нарзанные источники. Нарзан не загрязнять. В речку не лазить – унесет. Через час ужин. Дежурный по камбузу - Баклажан. Остальные - за дровами».
За полчаса общими усилиями собираем огромную гору сучьев. Пока разгорается костер, знакомлю Ирочку с ребятами. Вот Коля, неутомимый юморист, чудно играет на гитаре и рассказывает анекдоты. Любит приключенческие романы, все лето проводит в альплагерях и на турбазах. Вот наш завхоз по кличке «Баклажан» – по жизни он заведует складом на маслосырбазе и, конечно, как сыр в масле катается. Лешу представлять не надо – неизменный шеф и идейный вдохновитель, а по совместительству практикующий йог и археолог. Его сосед и друг детства по кличке «Михась» – поклонник Андрея Макаревича, неисправимый бабник и забияка. И их подружки Оленька и Люба – студентки лингвистического университета.
Поздно вечером, когда уже дан отбой, мы с Лешей имеем долгую беседу наедине. Она сопровождается с обеих сторон многочисленными междометиями и прилагательными в стиле “bad”. В конце приходим к общему заключению, что на сборах авантюрные приключения допустимы в исключительных случаях, как экзамен на волю к победе. У нас как раз такой случай. «Ну все, отдыхайте. Завтра утром построение, разминка и тренировка на скалах».
Мы с Ирочкой вдвоем у костра, смотрим на гаснущие уголья. Стремительно холодает. Еще недавно задыхались от жары, а вот уже камни и трава вокруг покрылись инеем. Подвинешься к костру животом – мерзнет спина; повернешься спиной – тут же начинает мерзнуть живот. Баклажан повесил сушить над костром свои ботинки, задремал – и вот уже подошвы горят, можно жевать вместо бифштекса. Это называется «игра в рыбака и рыбку». Успеваем вытащить ботинки и погасить их – рыбка поймана. Остальные давно спят, а у нас с Ириной нет спальников – только одно байковое одеяло на двоих. Наверное, так и придется дежурить весь поход у костра, размышляя о светлом будущем… Укутываю подружку и греюсь физическим трудом: рублю сучья, раздуваю уголья, чуть не забираясь в огонь. Дрова быстро сгорают, и все начинается сначала. Пространство вокруг лагеря быстро очищается от кустов и сухостоя. Приглашаю Иру вместе сходить к речке за водой, чтобы вскипятить чай.
Стоит отойти несколько шагов от костра, и погружаешься в кромешную мглу. Она плотная, как китайская тушь и гасит звуки, как лондонский туман. Над головой блестят огромные непривычно яркие звезды, сливающиеся в волшебное покрывало Млечного Пути. Но даже звезды не могут рассеять эту мглу на грешной земле. Мы идем к реке, прощупывая каждый шаг, чтобы не свалиться с обрыва. В руках у меня побитый закопченный котелок; Ирина идет сзади. Речка угадывается по звонкому журчанию воды, сливающемуся в непрерывный ропот. Подхожу к воде, наклоняюсь, чтобы зачерпнуть котелком… Внезапно над головой раздается истошный вопль: «Мяя-ууу-яуу-ууу-аау!» От неожиданности чуть не падаю головой в реку. Валюсь на спину в кусты, одновременно толкая на землю Ирину. Минуту лежим неподвижно, но все спокойно, ни одна веточка не шелохнется. Осторожно поднимаюсь, бесшумно протягиваю котелок к воде. И снова дикий рев: «Аааа-уууу-ыыы-ау…» В ветвях ближней сосны слышится хлопанье невидимых крыльев. Как я сразу не понял? Это же сойка-пересмешник. Неказистая крупная птица бежевого с черным и белым окраса и растрепанным хохолком. Этот «северный попугай» может подражать голосам разных птиц и зверей, а вот сегодня решил встретить нас по-кошачьи. Ирочкин голос едва заметно дрожит, но держится она молодцом. «Знаешь, как проверить на подлинность английского джентльмена?» «Как?» «Посмотреть, назовет ли он кошку кошкой, наступив на нее в темноте…» Вот значит, как. Шуточки. «К сожалению, леди, этот ручей - не Темза, а тропа – не набережная, поэтому позвольте Вашу руку…» Незаметно смахнув пот со лба, набираю воды в злополучный котелок. Возвращаемся к лагерю.
Потрескивают сучья в огне, над биваком плывет аромат крепкого чая. Незнакомый мир уже становится родным и близким. Тишина нарушается шумом ветра да скрипом деревьев в лесу. Внезапно из нашей палатки раздается голос: «Вы там до утра кайф ловить собираетесь? Идите спать, редиски!» Вползаю внутрь и, посветив фонариком, обнаруживаю фантастическую картину. Коля вдвое увеличился в размере, рядом валяется пустой спальный мешок. Откуда-то из Колиного живота доносится недовольное сопенье Баклажана.
Забираемся с Ирочкой в любезно предоставленный спальник. Обнимаю дорогое мне существо, стараясь обогреть своим теплом. Что еще надо для счастья, если рядом - она? Кружится голова, мир плывет от ощущения близости прекрасного молодого тела. Собираю все силы, сколько их осталось, чтобы укротить основной инстинкт. Ира настолько устала, что мгновенно засыпает у меня на руках. Через несколько минут, слушая ее равное дыхание, растворяюсь в сладком небытие…