весна.

И холод. И замёрзшие воды. И бутылки накиданы. И чайки с огромными утками вместе сидят на льдинах.
А город залит солнцем. Стройный, горизонтальный, равнинный, водный город.

А ещё там Фонтанка. И Смоленка. И Пряжка. И Сенная площадь, и Садовая улица. И набережная канала Грибоедова. И поребрики везде, сплошные поребрики. С парадными вместе. И "кура". И "шаверма". А в самом начале Невского - шаурма.

Пусто-европейский, открыточный, с сумасшедшими домами, с перекопанными бульварами, с узкими перекрытыми улицами, с синенькой буквой М там, где метро.
И вечно Новая Голландия граничит с площадью Труда.

А утром облака - розовые. И истоптанный снег под окнами. И кто его умудрился так истоптать?

А в Кронштадте ветер, мёрзнут уши, а чёрные морячки машут мне в ответ. И кроссовки скользят на тонкой корочке льда. И собор там такой из светлых кирпичиков. А на улице Карла Маркса, про которую написано, что она бывшая Соборная, нет ни одного магазина. А ещё в Кронштадте нуль. Он охраняется государством.

А в Питере вечером так красиво. И низкие мосты с огоньками. И всадник с Исаакием такой зловеще прекрасный.

А залив подо льдом. И по нему можно ходить. Ходить по Финскому заливу!

А на площади Восстания все едут в разные стороны, как сумасшедшие. А в Лиговском переулке гопники друг на друга бычат и гремят чем-то.


А утром уже Ленинградский, Комсомольская, Юго-западная. Она такая другая. Разноцветно-беспорядочная, безалаберная, суетливая. А он строгий и спокойный. Холодный.
Вы только никому не говорите, но мне кажется, они друг друга любят.