Лицо Андрия удивляло своим простодушием. Русые волосы, голубые родниковые глаза, изумлённо глядящие из-за очков, которые, впрочем, ничуть не мешали прямому взгляду, и были даже незаметны. В моём новом знакомом было что-то странное. Cultural differences? Культурные особенности? Возможно, но впоследствии оказалось нечто совсем другое. Это «нечто» была рассеянность. Странная рассеянность, граничащая иногда с безумием, на которую было невозможно подолгу сердиться  - его глаза, видите ли, обезоруживали.

В самолёте нам несказанно повезло – сидели рядом. За окном глубокая ночь, лишь огоньки на далёкой земле сверкают, как звёзды. Третий перелёт за день. Усталость отступила. Андрий и я болтали, а точнее спорили. В споре он горячился, всеми силами доказывал свою правоту, в словах проступала даже страсть. Страсть к Родине, которую он обожает, и не замедляет показать это. Я заслушивалась Андрия. Катюха сидела где-то далеко от нас, на первом сидении.

При разговоре он произносит слова с паузами, помогая руками. В речи сквозит любознательный ум, желающий понять, постичь всё на свете. И это главное достоинство Андрия. Он и хороший слушатель: во всей его фигуре обозначается внимание. Слегка наклонившись к собеседнику и заложив руки за спину, мой друг ловит каждое слово. И уж ничего не пропустит, не забудет.  

Почему-то Андрий запомнился мне в своих извечных ботинках, серых шортах и сине-бирюзовой майке “FSA-Flex”, которая была и у меня, и у всех остальных участников. А его очки! Чего им только не пришлось пережить. Однажды я и Танька нашли их на дне бассейна в отеле, точнее наступили на них. Как там они оказались? – Понятия не имею. Андрий, смущённо улыбнувшись, признал: «Мои!»

Андрий обожает читать. Его худобу, лёгкую сутулость, и, возможно, очки можно объяснить именно этим хобби. В распорядок дня моего друга зачастую входило чтение до 2х ночи, потом ритмичный день, однако никогда я не замечала в нём утомлённости. Любовь к книгам нередко вызывала насмешки и юмор с моей стороны, и Тани.  На карнавале мы спросили: «Андрий,  кажется, ты забыл свою книгу в отеле! Как же ты без неё?» Он, наверно, обиделся, но не показал этого. В номере он тоже читал. Упорно сидел в кресле, пока мы с Танькой бесились вокруг него, пытаясь отнять чтиво, хватали его за руки, обнимали, задавали глупые вопросы, выли от восторга от новых покупок, а он – лишь игнорировал нас и … читал. Вечером он опять включил лампу и уселся за любимое дело. Помню, мы над чем-то смеялись, кидались в него чем попало, а потом осознали, что мы дуры, и отстали.

Зато на следующий день Андрий почтил нас своим присутствием на обсуждении прожитого дня. Мы вместе вспоминали, что переделали, расписали всё капитально. Я тогда дала ему почитать свой дневник (последнюю страничку), и ему, кажется, не понравилось. У него была совсем другая запись – полная глубоких мыслей и рассуждений. Я почувствовала себя маленькой-маленькой девочкой по сравнению с ним.

Ещё помню, как мы лихорадочно искали Андрия в Канзас-Сити, в центре Плазы. (Это одна из историй с его «рассеянностью»). Восемь часов вечера давно минуло, а нашего украинца всё не наблюдалось. У Стива, и особенно у Лизы, начался нервный тик по поводу того, что они потеряли доверенного им exchange. Лиза начинала уж было «мяукать», ворчать то есть, и мы поняли, что нужно что-то предпринять. Стив, с его геркулесовым терпением, пропускал упрёки Лизы мимо ушей и молчал. Решили разделиться и искать. Но как? Где? В центре города, где сотни магазинов, людей, машин, и даже одна карета-тыква с золушкой?

Я пошла по направлению к «Кабану счастья». И вдруг, стрелка компаса моей редко проявляющей себя интуиции указала на громадный книжный магазин. Мы с Танькой там были днём, но особо не задержались, а теперь я была почти уверена, что Андрий там. Вбегаю в двери, отметаю тут же версию о том, что друг в музыкальном отделе, встаю на эскалатор, поднимаюсь на второй этаж и начинаю ходить между книжными полками. Наконец вижу голубоглазого нашего драгоценного амура, уткнувшегося носом в какую-то книгу.

Когда мы вылетели через несколько секунд из магазина и помчались, он уверял меня, что отчётливо слышал, как мы договорились встретиться в 8:30 pm, а совсем не в 8. Я сначала злилась на Андрия, но потом от одной мысли мне стало жаль его. Ведь бедняга и так мучался и предвидел «расправу», нотации Таньки, «мяуканье» Лизы, многозначительное молчанье Стива. Встала на сторону Андрия, прижалась поближе и мы пошли к месту «казни».

Удивительно, однако, как он находил друзей. В то время как Танька и я носились по рынку, катались на карусели, Андрий успел познакомиться с иммигрировавшем украинцем-живописцем и поболтать с ним за жизнь. А вообще, дружил мой друг в основном с девчонками. Не знаю, почему так выходило.  Возможно, сверстникам Андрия не нравилась его эмоциональность, его нежелание скрыть свою начитанность и ум. По-моему, он просто был умнее, и, видимо, вместо того чтобы учиться у него, парни предпочитали исключить его из своего круга. А Андрия интересовало многое, да и с девчонками разговор всегда клеился. Не смотря на это, я временами чувствовала, что он отчуждён от нас, а может и от всех людей по какой-то странной причине.  

Ещё Андрий постоянно был влюблён! Мне так казалось. Вот уж везуха. Он и Танька зачастую вместе переживали, когда были в отчаянии, вместе голодали, не спали ночами, спали на уроках, болтали по телефону.

Теперь же, по словам Таньки, наш с ней друг учится во всю и почему-то ходит грустный. Может, опять влюблён?