Продолжая пользоваться внезапно свалившейся на меня свободой, накупила билетов на все концерты, которые попались на глаза. И вот вчера слушала свою любимую Веронику Д. Перед этим я слушала её в огромном зале Политеха или ещё чего-то такого же гигантского московского, во времена студенчества. А ещё раньше - бесконечно переворачивая пластинку с "Птицей-мухой" в нашей уютной посадской художке.
В этот раз зал был маленький - но меня поразило, что дистанция между автором и зрителями осталась такой же громадной. Новые незнакомые песни - может, поэтому нет такой радости приобщения? Не, что-то другое. Как холодно смотрит, как отстранённо. Но голос всё тот же - и я замирала от этих родных интонаций, от этого дыхания. Но сами песни как будто пролетали мимо. Сидела и думала о родных голосах. Женщина рядом записывала аудио. Я спросила себя - хочу ли и я записать? Нет. не хочу слушать. А остались ли у меня записи голосов бабушки и мамы? Наверняка остались - но тоже не хочу слушать. В общем, откровенно скучала я и не понимала, почему так.
Заканчивался второй час. И она запела, наконец, знакомые песни. Всего две или три - но какие родные. Вот те самые, которые знаешь наизусть, не только слова и мелодию, но и каждое дыхание, каждую царапину на пластинке.
А потом вдруг начала говорить. "Всё выглядит как почти непреодолимое. Когда это начиналось, 11 лет назад, я чувствовала это. Я научила детей странным, каким-то неземным ремёслам..."
И я увидела перед собой человека, совершенно раздавленного обстоятельствами. Ты дома, но всё разрушено. Твоя Москва сдана, твои дети разбросаны по миру и называются иноагентами. Ты летаешь по миру и смотришь на новые места с печалью и без интереса. А ведь раньше всё было по-другому, были и силы, и лёгкость, и интерес. Как тяжело и грустно. "Мы все надеялись на чудо. А чуда что-то нет покуда, а чуда не произошло".
Горюю ли я так же сильно? Уже нет.