...И вот я снова в метро, на эскалаторах, в поездах и переходах. Это моя мобильная библиотека, раздвижная и скороспешная изба-читальня. О, писатель-эгоист, не желающий утруждать себя строительством характеров! Из года в год он носится со своей персоной как с писаной торбой, и все-то ему не так, все как-то невмочь оставаться наедине с собой. Кожура эгоизма заедает себя.

...Спускаюсь в подземную шахту, и там мне кажется, что шагаю я одновременно по двум противоположным платформам. Как субъект действия, направляюсь в скват расклеивать объявления о поэтических чтениях. Как субъект самонаблюдения записываю: «Всяк человек ходит под присмотром Господа. Только одни люди наблюдательное окошко держат открытым, а другие опасливо закрывают».  

(Мишель Токио) ...Скват это средоточие невостребованностей. Возникающие здесь идеи асоциальны по сути и никогда не продуманы в подробностях. Наброски валяются повсеместно, вперемешку с ошметками жизнедеятельности и прочей рухлядью. Скваттеры как-то ухитряются выживать, сваливая все несчастья в общий котел. Страдания, буйства, истерики... все это плавает в кипящем бульоне коллективного безрассудства. Имеются рядовые солдаты беспочвенности, хунвэйбины и генералы. В 2000-ом году скульптор Мишель Токио изобрел бренд «Альтернасьон» для сквата на Национальной площади. Искусство как альтернатива национальному самосознанию? Как одна из форм низовой глобализации менталитета (при том, что глобализация сверху – это «альтермондиализм», всемирный капиталистический интернационал)?

     ...Я встретил на автобусной остановке Альберта, бывшего в 1994 году директором сквата – заброшенной лодочной станции на острове Иль де Жатт. Альберт с ходу пустился в длинные и путаные рассуждения о проблематике парижского нон-конформизма. В какой-то момент я потерял нить разговора, перестал понимать по-французски, и в сознании запечатлелась лишь последняя фраза Альберта: «...Все, что имеет шанс на популярность, должно быть законсервировано... наилучшим образом». Я уже зашел в свой автобус, однако не удержался и принялся отвечать: «При желании массам можно внушить все, что угодно»... На этом двери автобуса захлопнулись, и разговор оборвался на полуслове.

...В июне 2001 года в сквате «Альтернасьон» произошло внутреннее дробление коллектива. Со стороны, вероятно, это выглядело смешно: как если бы большая сочная тыква разрезала себя изнутри ножом на несколько неравноценных частей. Во-первых, здесь были «русофобы» – большая часть администрации  (так называемое «бюро»)  вкупе с примкнувшей семьей художника Володи Вайнштейна  (сей обидчивый и неуживчивый беженец из россий и америк, отец девяти детей, принципиально не говорил на родном языке, но изъяснялся на тарабарской смеси английского и французского). Во-вторых, группа «русофилов», то есть, скульптор Мишель Токио и видео-инсталлятор Франк Тибурс в окружении, собственно, русских – ветерана андеграунда фотографа Валентина Смирнова, экс-лианозовца Жени Чернова, его сына Дмитрия, беспалого саксофониста Макса и никогда не просыхавшего клавишника Жени-казаха, смирившегося со статусом изгоя и ходившего «по стеночке».        В-третьих, трудные арабские подростки. И в-четвертых, афро-латинские музыканты из подвала.

...Со скуки «бюро» устроило форменное гонение на русских, решив ударить по проросткам инородческого «почвенничества», процветающим под боком. Для начала с треском выгнали Женю-казаха: за пьянство. Потом в два этапа «раскулачили» московского реалиста дядю Женю Чернова: а) отобрали комнату у его сына; б) располовинили ателье. Следом за тем постановили было устроить в лаборатории Валентина Смирнова приют для бездомных девушек, целый месяц трепали пожилому человеку нервы, но, к счастью, не сумели (или не успели?) эту затею реализовать.

...Им всё кажется, что они притворяются, играют. И никак не хотят они взять в толк, что игра закончилась, что сцена растаяла в воздухе, а то, что осталось – это уже не игра, не искусство и не актерство, а способ жизни, который не вписывается ни в какие рамки...

    ...На станции электрички был замечен рослый европеец с огромной растаманской косой. Диалог: «Неужели это у него свои волосы?» – «Ну нет, по-моему, он просто купил паклю и заплел ее в волосы. Так делают нынче» – «А я думаю, что он женился на африканке, и она заставляет его так ходить». Тоже «альтернасьон» на свой лад.

 НАЧАЛО...автобиографическое эссе         EDITIONS StetopAris2007