/Евгению Михнову-Войтенко, Феликсу Дробинскому, Алексею Хвостенко/

...Теперь этот обморок. Я - за семью сургучами.
Ни слов, ни дыханья не слышно с отшибленной ноты.
На чёт и нечёт перекинулось небо грачами.
С землёю покончено. В небе не сводятся счёты.

Сургуч на висках. Я теперь одинаков и взвешен.
Мне вчерне, по памяти, схвачены штемпелем жилы.
Томительный обморок. Обморок! Годы и вещи
Оттиснуты наискось, точно по линии сшива.

... Теперь эти двери. За них, как за несколько скобок
(С чужих голосов над собой - понимаю: ) выносят,
И тут же, не глядя, неточным касанием о бок,
Чернильным крестом помечают последнюю осень.

Итак: навсегда! Направляются губы и веки
Туда, где все тверди - белее ушибов об камень,
Где всё замолчит, но под куполом вечного снега
Проступят и скажутся птичьи глаза Вальсингама.