Редкая, если не сказать, исчезающая из нашего быта форма культурного присутствия. «И больно, и смешно…», прав был Пушкин. И Ирина Карпинская тоже права («наша Ирочка» в бытность скватских и околоскватских скитаний 1994-99 г.г., а ныне - виртуальный вороненок kaarla, успевающий «проворонить» десяток-другой строчек не-стихов в месяц ): писать НЕ О ЧЕМ.
Вероятно, сознание не успевает считывать – поэлементно сканнировать – самое себя.
«Поэтому и потому поэт, что это слишком неэтично» ? (*образчик-обрывок афазической фразеологии). Ты ему чтения, так сказать, на блюдечке подносишь, а он выискивает все более диковинные оправдания своему отсутствию и воротит нос.

appl: Из Питера приехал друг, «виртуальный худ. редактор и масштабов командир» Елсуков А.Е. Все более художественный, судя по сноровистости обращения с фотоаппаратурой, и, похоже, все менее редактор, судя по устрашающей мега-тавтологичности пресс-релизов для журнала AEsthetoscope (*шпилька). Полтора дня готовили мы с ним на пару поэтические чтения памяти Саши Рижанина, почившего лет этак двадцать тому назад где-то на периферии автобиографического елсуковского микрокосма.

Двигаясь и размышляя на редкость синхронно и мягко, словно бы в стиле Акутагавы Рюноске, обустроили зрительный зал в ассоциации Альтернативных наций « Alternation 1921» и даже усадили в первом ряду поролоновую – в человеческий рост – куклу, на случай неявки публики. Помнится, в Питере, двадцать лет назад (*прочитав эту цифру, невольно вздрагиваю и задумываюсь о цикличности времени и судбы), тоже поздней осенью, мы прокрались в актовый зал общаги Технологического института, и Александр вдохновенно зачитал квазипоэму «Я князь, а это конь мой белый» сообществу пустых стульев. Поэтому можно полагать, что допустимый минимум публичности уже был однажды исследован нами досконально!
Александр, похоже, и теперь склонялся к репродукции нулевого уровня публичности, по крайней мере, при обсуждении возможных сценариев перформанса, он отдавал предпочтение «латеральному», то есть, максимально удаленному от реакций и предпочтений публики, развитию событий.
И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, чтения начались с задержкой на полчаса из-за отсутствия публики и поэтов-чтецов. Переводчик Олег Белоконь, которому Александр прочил роль коня, застрял в Романвилле, даже не зная о своей миссии. Антон задержался в Бейруте. Ольга застряла в пробке. Д.Чернов не пришел. Ирочка не смогла добраться. Бард и сказочник Слава Ардашев заблудился в окрестностях. И т.д., и т.п.

Зато появился ветеран андеграунда художник Тиль-Мария-Смирнов. Посмотрел на плакат с изображением двадцатилетнего Саши Рижанина, приложился лбом к стене и зашептал что-то на упокой души. Вот тут мне, действительно, стало неловко, страшно.
Александр же и бровью не повел.
«Умер вот, понимаешь ли» - пояснил он, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Как только Смирнов вышел за дверь, и зал на три четверти заполнился пустотой, мы начали читать.

«О поэзии Саши Рижанина сам Саша – случись ему быть среди нас – скорее всего, сказал бы: «Да какая уж тут поэзия, когда меня и самого-то нет!»»...............Признаюсь честно, дальше этой фразы дело у меня не пошло. Затрезвонила мобила. Возник бард Слава в своем неизменном леопардовом кепи. Впрочем, будучи человеком совестливым, он извинился за опоздание и тут же учинил со слов Александра АЕ Елсукова спонтанный перевод на французский язык биографии Саши Рижанина. Общая атмосфера запаздывания причудливым образом удвоилось и уплотнилась, так как на тот момент аудитория состояла из двух человек – уроженца Йоханнесбурга, уличного клоуна Джона и бродячей студентки-заочницы из Иерусалима, изъяснявшихся только по-английски и не понимавших ни французского, ни уж тем более русского языка.

Фотографии, сделанные Александром / 7 и 8 окт.2004/ :

[показать]
1. Bogatyr (пение)


[показать]
2. Лукас Иззагуир (философия перкуссий)


[показать]
3. Кузьма Игнатенков (скрипка, эхолалии)



[показать]
4. Леонид Бредихин