Курица заглатывает камушки, чтобы поспособствовать процессу пищеварения, а человек «ради блеска» огранивает алмазы, то есть, придает камушкам вид. Это придание вида и называется эстетикой: в животном мире такой институции нет. С другой стороны, надо различать эстетику и технологию. Когда камушки,  добытые в виде руды, доводятся до жидкого состояния, а потом преобразуются во всякого рода металлические детали, это уже технология. Технологические ландшафты проблемны в эстетическом плане, тогда как эстетика ландшафтов природных неоспорима: в них явствует красота Божья. И словесник, и живописец движимы тем, чтобы обозначить красоту Божью, но и переиначить ее на свой лад, иногда всего лишь ограничивая ее, а иногда искажая и даже ниспровергая, доводя до противоположности. Зачастую здесь главенствует формализм, который столь же проблематичен, как и технологический ландшафт. Инструмент словесника – стиль, инструмент живописца – манера. Вот и возникают «стильность», «манерность», «выписанность», которые по сравнению с непостижимой широтой изображаемого целого напоминают мелкую разменную монету эстетических состязаний. Человеку, поставившему свою жизнь на службу самовыражению, чрезвычайно трудно смириться с тем, что вес и слова, и образа обратно пропорционален количеству сказанного, написанного, выписанного. Таинство красоты – в ее невыразимости, пересекающейся с тишиной, молчанием... в том числе и молчанием помыслов.
Раньше я очень свысока относился к тем, кого Жан Бодрийяр называет «молчащее большинство»,  к миллионам труженнических «я», не связанных отчаянным стремлением блистать среди прочих. Мне казалось, что меня именно то и отличает от других, что мне  «есть, что сказать». И вдруг... нечего больше сказать. Навысказывался. Еду в автобусе с ночной смены и смотрю на людей глазами этих людей. Или понял,  что все излияния мои двигались в одном направлении, повествуя, как душа ревет и плачет под пятой гордости. Без эстетики-то в конце-концов прожить можно, невелика потрата: «интерьер», а вот без нравственных уложений – никак. И разве можно жизнь нравственную приносить в жертву  – «интерьеру»... праздности... самоистуканству?