Великий Жизненный Путь, постигаемый из последних сил парящим на мушиных крылышках вольного своего духа россиянином — штука очень незатейливая, хотя и представляется с высоты мушиного полета чем-то пугающе-величественным, зовущим в дали лазорево-заветные; а ведь на самом деле это обычная залитая бетоном нечистая дорожка, ведущая от источающей миазмы столовой догнивающего заводского пансионата к по-своему не менее ароматной буколической избушке деревенского нужника.

Можно сказать, экзистенциальная сущность Пути этого проявляется в том, что алчущий сладкой жизни мух - гибнет, ибо Бог создал человека, который создал Столовую и повесил в Пределе ее Липучку. Но свобода воли действует и в мушином мире, так что мух, выбравший аскезу — спасется, то есть, другими словами, врежет дуба не на обманчиво-сладкой полоске бумаги, а на куче, извините меня, говна.


Это ли не пример для подражания? Ей, истинно так! (Хотя мой внутренний циник и подсказывает мне, что мух может избрать Светлый путь свой из-за
а) отсутствия на липучке свободных посадочных мест; и
б) из-за подсознательного к оной неприятия — вследствие унаследованных либо благоприобретенных психофизических черт).

Утешьтесь же, друзья мои!
Мы совсем неплохо живем — для выбравшей саморазрушение страны третьего мира, я имею ввиду — поэтому не нужно предаваться печали и зависти, одиноко сидя внутри себя и свесив ноги в труднопредставимую, но ощутимо зловонную выгребную яму души. “Богатство аще течет” — и мух, чинящий ослепительный разврат в Столовой, и мух, уныло жующий в свежевырытой землянке выбеленную звездным светом коровью лепешку по-разному одинаково несчастны и счастливы — просто почему-то считается, что если ты ездишь на приличной машине и непрерывно звенишь мобильным телефоном, то тебе в жизни этой чудовищно повезло — ну и, соответственно, наоборот.

Однако совсем-совсем скоро Фатум аккуратно вынет из слабеющих рук наших вожделенные еще мгновение назад лепешки и мобилы — для того, чтобы вложить в них льготные проездные билеты в один конец, и мы уедем в свой самый продолжительный, бесконечно-длинный отпуск на гостеприимное побережье Стикса, и все наконец-то встанет на свои места.



[показать]