Сырая ночь. Убогие газоны покрыты почерневшим снегом и из него, словно частоколы вокруг, торчат корявые стволы деревьев, а от них, в свою очередь, исходят спутавшиеся паутины ветвей. Вдали по тротуару иногда проходят тени. В домах вокруг редки окна, где горит теплый свет. И я, ощущая себя слепцом, который видит плотную тёмную мглу вместо людей и предметов, а вокруг свет расставшихся фонарей, давно позабыв о гневе, стою под одним из них залитый белым светом и вожу ногтями по хорошо приклеенной к железному столбу бумажке. Вот уже не нет трёх заглавных букв. Скоро не останется и следа от красной символики. Мысли давно заняты чем-то далёком, но таким родным и милым, что уже перестали заставлять сильно биться сердцу, а пальцам дрожать от гнева:

Конец марта. На деревьях лишь зеленоватый налёт и больше серого цвета, а он стоит совсем голый, ветки его черные, лишь набухшие розовые почки выдают признаки жизни. Ещё через несколько дней деревья окутываются зеленоватым дымком, но он словно не торопится распускать крону. Проходит ещё несколько дней. И однажды свершается чудо: утро встречают порой огромные в размерах цветники, словно большие ветви сирени, зацветшие белыми с налётом розового цветками; словно воткнуты в землю то тут, то там и в воздухе разливается особый еле уловимый ни с чем несравнимый аромат. Подходя к этому воздушному цветочному саду, ты будто приближаешься к огромному дому. Раньше он был пустым из стен частых ветвей, а теперь тысячи бумажных цветков облепили их, придавая забавную форму кроне. На отдалении, кажется, в лучах дневного света она растворяется, будто неведомой силой оказалась в двух мирах. Быть может, другой мир похож на наш, потому что эта синеватая мгла, вот-вот готовая заретушировать дерево, тебе знакома: не раз её можно наблюдать, смотря за горизонт, но теперь она как будто стала ближе. Много недель спустя летом созреют плоды и станет их много меньше, чем цветов, а в слегка медовом вкусе вспомнится аромат цветущего абрикоса, запах "настоящей" весны. Но кто знает, может быть, люди и не догадываются, что на самом деле плодов не стало мало, просто теперь дерево делится ими в двух параллельных мирах, нужно только заглянуть за горизонт.

Конец апреля начало мая. То тут, то там появляются на молодой зелено-сочной траве одуванчики. Их ещё мало, и издали легко спутать с кустиком мать-и-мачехи. Стебли их короткие и выглядят они кротко, как на картинке. Пока они словно дети, узнавшие яркое небесное светило, и будто наделённые скромностью не храбрятся расти ввысь над травой, боясь отвлечь внимание окружающего мира от солнца на себя. Но как бы они не старались прятаться, сквозь листья и стебельки трав всё равно пробивают ярко-оранжевые лучики лепестков, а солнце словно завидует им, день ото дня всё сильнее разогревая, веющий прохладой, воздух месяца весны. Но перестают они стесняться лишь тогда, когда растёт их число и, кажется, гневный взор небесного светила их не в состоянии остановить: они начинают расти выше, и становится их больше. И ветер, так привыкший к цвету зелени, теперь боязливо покачивает мириады солнц над травой, бросивших вызов небесному светилу, словно позабыв, чьи они дети. Но вдруг, будто солнце нагоняет облака и начинает лить слёзы. Нет, это не слёзы отчаяния или радости: что бы тебе ни казалось, ты понимаешь – это слёзы справедливости. Мир перерождается – нужна подпитка – нужна вода. Одуванчики, зажмурившись, скрыли свои ярко-оранжевые лучики, погружаясь во сны. Проходит день. Второй. Дождь перестаёт срываться с этой серой мглы, окутавшей всё небо. Теперь уже воздух растворяется во мгле частых капель, не спешащих упасть на землю. Ручейки не сбегаются в лужи, не слышно монотонного перезвона по кровле крыш. Моросящий. Этот дождь - последний холодный дождь весны. Но мир радуется и ему, застыв, словно в ожидании нового чуда. И чудо не заставляет долго ждать. Ещё несколько дней и мгла в небе рассеивается. Вот уже Роза ветров, взяв свои права, гонит последнее облако на восток. Солнце, потягиваясь от дрёмы, расправляет свои крылья и по земле уже бегают прямые лучи. От их прикосновений по земле начинает стелиться еле заметный туман: удивляет странное ощущение его теплоты. В след солнцу просыпается мир. Начинают свои брачные трели кузнечики. Нахохлившиеся воробьи уже не сидят под кровлей крыш, а куда-то в суматохе разбежались. И одуванчики. Всё такие же молодые, но сильно изменившиеся. Некогда бывшие яркими задорными они будто во снах увидели нечто, что заставило их взглянуть на мир по-другому, с удивлением. Быть может, отправляя их на прогулку, солнце во сне провело их по млечному пути, рассказало о галактиках, показало уголки вселенной, завело за горизонт событий, раскрывая тайну чёрных дыр и, наконец, показало землю: обычно голубую, но сейчас такую белую, покрытую облаками. И вот, как будто познав истину и тайну своего явления в этот мир, пробудившись от сна, теперь над травой покачиваются тысячи вселенных, так похожих на нашу землю. Землю, покрытую облаками.