В колонках играет - Darren Hayes-Darkness

Что-то в воздухе, то ли усталость, то ли черт его знает. Желание дойти до истерики. Поставить заставку на тему мучительного суицида и дойти до истерики. Выбить из равновесия. Себя. Или напротив отстранится и себя забыть. Что-то в себе не дает покоя. Ненаписанная сказка для не рожденной ночи. Я узнаю в тебе черты тех кто когда-то был со мной. Жесты, интонации, случайности разговора и осколки улыбки. Отдельные черты. Тех. Давно забытых. Тех кого запоминать не хотелось – так, случайные кадры, галерея портретов создаваемая лишь с одной целью – знать. Статисты. Не герои. Статисты в пьесе под названием «я хочу быть представленным себе». Разные ракурсы, разные позы, разные тексты, но героем всегда я, остальное так – случайные декорации. Цинизм как и прочие глупости человечности бывает разным – иногда это всего лишь форма для холодного ума, ледяного сердца и пуленепробиваемого стекла за которым не видишь живых, но всегда нарисованных, ненастоящих. Фильм в котором всё и всегда лишь шахматная партия, разыгранная партия из жестов и слов, но только не жизнь, не живое, то, которое в ощущениях. Теперь оглядываясь назад мне уже не кажется, что всё было так просто. Теперь я просто не знаю, тогда была уверена. Не серьезное – мне было не дано считаться с чувствами, любыми – свои, чужие, абстрактные – они казались сеткой возможностей, условными обстоятельствами за которыми следует шаг или действие. Странная мозаика странных рассказов. Без начала и конца – зарисовки к возможным жизням. Иногда мне кажется, что в той старой жизни я напоминала человека, который пытается перепробовать все блюда на столе – просто попробовать вкус, не утолить голод, не распробовать и даже не выбрать, просто попробовать на вкус – расширить горизонты знания. Чтобы знать все основные оттенки. Точное знание выбора. Набор статистики. Надкусываешь, а потом отбрасываешь в сторону – этот вкус уже узнаешь из тысячи. Мгновенная вспышка где-то в глубинах мозга и где-то там на полку ложится слайд. Всё так, только гастрономические предпочтения были странными. А количество блюд оказалось бесконечным – бесконечная вереница комбинаций. Сначала наивно видишь схему основных вариантов, но потом вдруг осознаешь ошибку в расчетах – чтобы знать, нужно войти в ситуацию полностью, слиться с объектом исследования, а ты лишь пробуешь, лишь прикасаешься и тут же идешь дальше. Картинки выходили двумерными, а это уже иное пространство. Почти тоже самое как если пытаться постичь живопись через чужие описания, слепой в попытке составить классификацию закатов. И бесконечное число вариаций, но увы лишь на одну тему. Скука и отвращение. Наверное к себе. Теперь я снисходителен к чужим слабостям – я хорошо помню мои. Теперь мне не случается задаваться воплем «за что» - отчуждение лезвие двустороннее. Когда-то давно жгуче завидовал тем кто способен чувствовать – не представлять, но испытывать. Теперь это кажется таким смешным – птица позавидовавшая рыбам. Впрочем подобные слова вносят путаницу и в без того запутанный лишенностью очертаний сюжет. Птицы, рыбы – не так важно кто, как соотношение двух несоизмеримых классов, например, песок и вода, красное-круглое, классический пример из учебника. Не полярности, но параллельности. Два пути с единым итогом. Но я ухожу от темы. В тебе вижу отражения других. Словно в каждом из них воплощалось по одной твое черте. Мазками, отдельными линиями твой портрет проступал чередой лиц. И вот сюжет для истории романтической. Они выбирались потому что служили вестниками твоего прибытия, или ты избран потому что несешь лучшее из возможного? В другом настроении можно было бы придумать альтернативное объяснение – не так чтобы серьезно, но с той каплей соответствия которая порождает сомнения. Психика вещь хрупкая и сознание вполне уверенно покупается на невозможное подданное в форме невероятного. Невероятное – возможно, но редко, невозможное напротив. Эйнштейн в дешевой интерпретации. Но настроения нет и черновика истории не будет. Что-то такое. То ли внутри, то ли в воздухе. Пятница тринадцатое – случайное совпадение которое можно было бы использовать. Можно, но не нужно. Бог смеется, когда человек рассказывает ему о своих планах. Еще одна не удачная попытка перевести память в знаковую форму доступную к прочтению. Надо мной больше не смеется и как ни странно это не порождает ни радости, ни гордости. Впрочем не странно, так и должно быть. Отсутствие смеха – это повод для слез, только бог никогда не плачет, так что известно кому достанутся слезы в нашей истории. Впрочем и тут слова вносят свои коррективы – смех не всегда означает рефлекторное сокращение мышц, а слезы вовсе не обязаны быть соленой водой. Условности. Условные обозначения двух противоположных состояний. Катастрофически не хочется говорить – обращать в знаки, обращать вслух пусть бы даже и письмом. Забавно – связь между прошлым и будущим, стоит оказаться от одного как второе исчезает словно было отражением или тенью первого. Отринув прошлое я лишил себя будущего. Концепцией, разумеется исключительно в плане тонкости определений. Смыслы, которые ускользают, смыслы чужие – слова помнишь, помнишь подробные определения значений, но смысл ускользает. Дикое желание оказаться на неделю в необитаемости, в абсолютном одиночестве. Уединения бы. Уединенности. Наверное поэтому я чувствую себя таким усталым. Не люблю открытых пространств – на них можно кого-нибудь встретить. Склеп с железной дверью как в сейфе и чтобы открывалась только изнутри. Замуровать. Замуроваться. Себя и заживо. В желании одиночества я становлюсь резкой, часто до грубости. С трудом выбираю выражения в нежелании говорить. Катастрофически хочется пустыни. Правило трех – человек может прожить три дня без воды, три месяца без еды и три минуты без воздуха. Мне нужна всего лишь неделя в пустоте. Неделя без озабоченностью жизнью. Она меня утомляет, даже в своих лучших проявлениях. И это факт, а не предубеждение. Правило трех вспомнилось по касательной – неделя среди песков возможна при наличии родника. Это возможно, жаль что не вероятно. Хадж. Мне нужен мой хадж к опустошенности. Глупый человек пишет о потере энергии, а что делать если её слишком много? От меня реально фонит – проораться бы мысленно, освободив место для нового. Дыхания, времени, ощущения. Мне кажется, что внутреннее пространство плотно заставлено мебелью, заполнено до краев. Требует выхода. Чем угодно, как угодно, где угодно. Выплеснуть нечто в ничто. Чем-то меня переполнило. Абстракции. Перевод ощущений в слова. Такое убожество если уж честно то. Устал. Устал дьявольски до предела. Жизнь похожа на раковую опухоль – так и норовит сожрать заживо. Переварить, переполнить собой, пока тебя не затянет, не засосет до беспамятства. Я – устал. Я устал нести её следствия. Освободится, очистится, вернуться к истокам. Тело – это сосуд, который наполняет через край присутствием жизни. А душа, дух, сознание страдает. Переполненность равна осквернению, переходу к потере идентификации – где я, а где она? Не известно и неприятно ощущением времени. Только без паники – это сезонное, допустимое, необходимое состояние. Клаустрофобия наоборот если не к лифтам, но к ощущению жизни. Я даже готов взять тебя с собой, если тебя пугают такие желания. Я готов взять тебя с собой, если пообещаешь клятвенно следовать тенью – молча, тихо, бесстрастно. Картинка – стать статуей Будды и улыбаться закрывая веками душу от ветра времени. Каменным изваянием, погружаясь вглубь, отрешившись от суеты вдохов и выдохов мира. Внутрь. Отбрасывать тень на песок которая скроет тебя от палящего солнца жестокости ирреальной реальности настоящего. Только без паники – в картинке губы сложились в призрак улыбки (вспомнилось описание подходящего типа сознания для которых это вполне нормальное состояние ускользания в знаках и жестах, полуприсутствие, полуреальное, полусерьезное, наполовину состоявшееся, наполовину всего лишь возможное где-нибудь там), которая тебе знак о том что вернусь когда открою глаза. В какой-нибудь другой вечности. Давай примем за условный факт, что я условное божество, которое устает творить реальность по своему образу и подобию? Нуждается в отдыхе. Иногда, постоянно, периодически. В отдыхе от существования. Не быть, не являться, не случится. Развоплотится. Сколько раз это уже говорилось, а что толку? Ничего не меняется. О тебе (это уступка нежности, почти утешающее, успокаивающее, примиряющее прикосновение, жест доброй воли, если хочешь) на сегодня одно – от тебя не устаешь потому что тебя тоже много. Тебя не заполнить, если только с трудом и немного. Ты сам по себе, в себе, собой состоявшийся. Без потребности быть проявленным, выявленным другим. Тоже божество, только маленькое. Пока, всё еще маленькое. Не объемом – господь с тобой, это не длинной <того самого> или ростом меряться. Немного ребенок, отстающий в условности настоящего на пару вечностей. Уточняя – на этом отрезке. В этой конечной точке, которая суть майя, призрак, иллюзия разума. Сознание – это бог заключенный в клетку тела. Клетку из определений конечности восприятия. «Я так устал строить миры» - чужая фраза, а на губах как моя, только забытая. Впрочем может быть и моя, но из другого времени, а в этом её вспомнил другой, услышал эхом моего голоса. А может и нет, но не всё ли равно? Усталость похожа на гул одичавшего одиночеством океана – идешь по кромке песка и слышишь как тебя зовут ударами тела о берег и каждая капля крови брызнувший из лопнувшей кожи вонзается в мозг раскаленными иглами. Где-то там кто-то огромный отчаянно тянется к твоему состоянию, присутствию временем и пространством в конечном теле и бесконечном сознании, отчаянно тянется прикоснуться к коленям, губами скользить по лодыжкам и обвивать, обвиваться, подставляя ладони под каждый шаг, но не дотягивается, и разбивается на осколки ворчанием. Как океан. Усталость – это песок разделяющий океан и сознание <создателя, наделившего смыслом>. Родственная ожиданию – время «до» и пространство «после». Зазор между двумя состояниями, ситуациями. Ничто, вакуум между вдохом и выдохом. Параллельная вселенная существующая когда закрыты глаза – мерцание взгляда и взмахи ресниц словно бабочек, продолжать можно было бы до бесконечности. Усталость подобна бездонному падению в никуда от того что не можешь двинуться. Состояние сочетающее невозможное. Очистка кармы – так называю то в чем нуждаюсь сейчас. Карма – на языке источника – деяние, действие. Действовать – во всей протяженности причин и следствий. Действие в процессе жизни, не вырванное из контекста наивным сознанием. Действие – это всегда бесконечная линия которая тянется во всех направлениях, и только наивному кажется здесь и сейчас. Потому и придумывают – недеяние, активное бездействие, только бы отделить две параллельных полярности. Параллельных по выбору и полярных по качеству. Очистить себя от шлаков жизни\действий. Песка, покоя и покаяния – и я был бы счастлив, излучал бы, одаривал радостью каждого проходящего. Недостижимое, не мечта, но насущное. Выплеснуть бы разом, но приходится по частям и урывками. Научится бы новому способу – старые себя не оправдывают. Не эффективность оскорбляет чувство прекрасного. И оставляет осадок, что хуже… Бесконечно, можно до бесконечности, но помогает слабо – лишь снимает накал. Уже привыкание и как следствие с каждым разом бесполезность лишь увеличивается.