В среду моя знакомая, взвалившая на свои хрупкие плечи педагогический крест, пригласила меня вместе со своим классом на экскурсию в музей изобразительных искусств им. Пушкина. Я согласился, не столько из желания уже в который раз узреть гипсовые слепки с произведений великих мастеров, сколько с целью полюбоваться следующим зрелищем: 20-летняя студентка, изображающая взрослую в окружении шестиклассников. Для пущей педагогичности знакомая моя снабдила свою несчастную голову какою-то совершенно неподражаемой, именно «учительскою», береткой с черенком, вооружившись кипой тетрадок с разными «Как я правёл лето», «Маё любимае жувотное» и прочей мамамыларамой. Однако это облачение нисколько не спасало её. Дети бегали кругами, кривлялись и плевали на укоры «Анастасии Дмитриевны».
Наконец, пришли. Перед цветами жизни, перед этими чистыми листами на ножках предстала экскурсоводша, призванная начертать на них золотые письмена искусства. Однако вид этого живого пера внушал серьёзные опасения. Лицом не лишённая сходства с бабой Ягою, экскурсоводша имела ноги, повторявшие плавные изгибы колеса, редкие волосы, паклей свисавшие на видавший творение мира свитер, начинавшийся от шеи, имевшей несовместимую с жизнью кривизну, и кончавшийся где-то под каблуками. Вероятно, держали её именно за необычайный контраст облика с прекрасными произведениями. Несомненно, зная об этом, музейная дама решила отыграться на ком-то более безобразном и безответном. Поэтому вначале она представила почтеннейшей публике свою некоторым образом коллегу – мумию. Покуда одна мирно лежала, ожидая воскрешения, а другая рассказывала, ничего, по-видимому, не ожидая, дети рассеянно слушали и внимательно ковыряли в носах. Наконец одна из коллег спросила: «Вам, конечно, известно, сколько времени бальзамировали мумию?» Получив отрицательный ответ, она возмутилась до крайности: «Как? Вы, может, и Гомера не читали? И о Шлимане не слыхали?!» Дети от подобных вопросов стали преисполняться ненависти, но отнюдь не к своему невежеству. Дойдя до греческого зала, наша путеводительница воздела руки к Афине Деве и возопила: «О боги Эллады! Передо мною класс коррекции!» Однако, прочтя в детских глазах свою судьбу и скорбный её конец, новоявленная весталка поспешила удалиться. Чудовищный свитер её на бегу вздувался невообразимыми пузырями.
Так невежество победило просвещение и довольно замычало!