В колонках играет - Русская народная песня "Заинька, попляши!"

День мой нынешний прошёл под развевающейся орифламмой моих свежевылезших усов.
Да будет вам известно, что во все времена усы были главнейшим предметом и символом, вызывающим уважение, если, разумеется, колосились на мужской губе. Хотя и некоторым женщинам они служили на пользу. Помните, маленькая княгиня, жена Андрея Болконского, из "Войны и мира"? У ней были такие кокетливые усики. Она, правда, потом умерла, но уверяю вас, это случилось от родов, а не от усов.
Итак, стоило нескольким рыжеватым волоскам обозначиться под кончиком моего носа, как со мною стали происходить прямо чудеса. Нет, конечно, я не стал летать по воздуху, и место в метро мне не уступали. Однако в университете, где в безусую бытность мою преподаватели звали меня только "вы", они вдруг вспомнили все моё имя, и стали даже с каким-то наслаждением его повторять. Даже наш учитель ОБЖ, старый полковник, хронически не запоминающий имён, сегодня склонял меня направо и налево, в лучшем, конечно, смысле. Рот мой складывался под лёгкою сенью усов в сардоническую улыбку.
Но дальше началось ещё интереснее. Поехал я заниматься флейтой к своему армянскому репетитору. Сыграл пьесу, надо сказать, довольно посредственно, а он говорит, косясь на пух посреди моего лица: "Замечательно!" Может, воздух, проходя во флейту, фильтруется усами, как планктон у кита? Ну, поиграли мы с ним эдак часа два (то есть играл я, да всё "замечательно!"), а он потом и говорит: "Славно мы нынче поработали, давай-тко вдарим водочки". И вытащил графин с рюмками. Я попробовал отказаться, мол, пост, кричал: "Это же непедагогично!" Всё тщетно. Водка была с каштановым мёдом. Репетитор принёс мне закусить апельсин. Обмакнул я усы в рюмку - хлоп! - хороша! Ещё мне налил. "Приятного аппетита", - говорит. И всё заверте...
В общем, по метро я ехал, счастливо размахивая усами, словно чайка крыльями.
Может, мне теперь ещё и бакенбарды завести?