Мать всех пороков явно выделяет меня из сонма своих воспитанников. Я её несомненный любимчик. Однако эта добрая женщина не понимает, что своими заботами только губит чадо, для которого молоко из её щедрой груди хуже желчи. Но никто не посмеет назвать меня неблагодарным отпрыском: смирением и полнейшим послушанием воздаю я госпоже Лени за её непрестанную опеку. Особенно же в тех случаях, когда она, дабы сделать мне приятное и утихомирить бунтующую мою совесть, рядится в медленно колыхающиеся одежды созерцания.
Особенно сильно мои сыновние чувства проявляются во время бед народных – сессий. Порою всё же какая-то мизерная частичка меня, ещё не отравленная пагубным ничегонеделаньем, вопиет к Судии. Тогда, устрашённый внутренним сиянием, освещающим всю мою темноту, кидаюсь я к учебникам. Но вот не пробило и двух склянок – а уж мысли мои, словно ветреные девицы, несутся куда-то вдаль, прочь от ненавистного жёлтого старика учебника, бессильно шелестящего иссохшими страницами. А за мыслями устремляются и глаза, - и вот уже сам я забыл и думать о какой-нибудь «методике Лири».
Знаете, я бы написал чего-нибудь ещё. И даже много всего. Только вот… лень.