Первые стихи опубликованы в альманахе «Забайкалье» (1948). Первое прозаическое произведение повесть «Семья Крыловых» (Чита, 1957). 

"Милы вы, прекрасны забайкальские степи! В зелени пахучих трав горят-пылают марьины коренья, желтеют высокие маки, краснеют красавицы саранки. Свежий ветерок налетает на льняные ковыли, на гладкую синь озер, на веселые поля пшеницы. Качаются травы, тонко рябеют блюдца- озера, звенит-позванивает крошка-жаворонок. Не видно, как трепещут его крылышки, и кажется, будто прилеплен он к бездонному небу.

В сторонке, на увале, прижимается к земле рыже-пламенная лиса - наверняка за мышью крадется ; над ней - крылья вполне - выписывает спирали орел-степняк; будет ему лисица на завтрак вместе  с мышью.

Тысячи овец неторопливо взбираются на увалы. Овцы тонкорунные, забайкальской породы. Не только летом, но и зимой пасутся они в степи, никакой мороз не пробивает овечью шубу.

На небольшой станции останавливается курьерский поезд Москва-Пекин; под откосом, дрыгая ногами, катается по траве верблюд. И все тот же необозримый простор, та же зыбкая тишина".

Из книги Василия Никонова "В горах мое сердце", в которой он делится воспоминаниями о встречах на забайкальской земле  с известными мастерами слова: Вс. Ивановым, А. Твардовским, С. Маршаком, В.Астафьевым... И  вкраплениями-самоцветами живописует многогранное наше Забайкалье, к которому стоит приглядеться - и ты уже очарован, покорен и весь во власти местных чар. Здесь и город с рекой  есть - Чара, и камень чароит...

"Чудный уголок Забайкалья - Чарская долина. Дремучий он еще, медвежий. Непролазная тайга и поднебесные горы. Озера с пудовыми форелями и дикарка Чара. Барханы и вечный лед. Гольцы и фиалки. Медь и уголь, зверь и птица...Есть чему подивиться приезжему человеку... Меж гор и  топей исполинским красавцем высится Кодар. Гордо подпирает он снежной головой синее небо. Нежная туманная дымка висит над вершинами, редко поднимается эта голубая полупрозрачная чадра. Остер Кодар, как нож эвенка, трудна к нему дорога. Трудна и опасна. Я видел разные горы: кавказские, хинганские, алтайские, сихотэ-алинские. Но красивее кодарских не встречал нигде".

Вы еще не влюбились в Забайкалье? Ага, думаете...

Ну что ж, думайте, в помощь вам, никоновским  высоким слогом -

"Пейзажи Адон-Челона... представьте себе овальные горы километров на двадцать-тридцать в окружности. На них представьте огромные тысячепудовые камни, стоящие друг на друге, похожие на гигантские караваи. Они разной величины и формы, в разных местах и на разной высоте. Словно сказочный великан ходил по этим увалам, играл в гигантские кубики и шарики. И оставил их в хаотическом беспорядке.

Ветры - частые гости на Адон-Челоне. В крепком союзе с водой они тешут-крошат камни-караваи, продувают в них причудливые отверстия. И ажурная каменная арка, и драконьи зубы на гребне горы, и лев с лохматой гривой, и орел с распахнутыми крыльями - все это художества игруна-ветра.

Каждый отрог красив и неповторим по-своему. На гребнях их  растут  гибкие березки, сладкий шиповник, мангыр. На солнечной стороне греются куропатки, верещат какие-то диковинные птички. Парят орлы. Не каменные - настоящие. Они попарно кружатся над отрогами, взмывают в восходящих потоках, стремительно падают с высоты".

(Адон-Челон - хребет на юго-востокеЗабайкальского края,

часть природного биосферного заповедника "Даурский")

Всеволод Иванов писал Василию Никонову - после Японии, Франции, Италии: "Чара чарует! Вообще-то я жажду Чар! Да здравствуют Чары! Чары природы и искусства!"

А Василий Никонов продолжал воспевать край, ставший ему родным.

В предисловии к детской повести "Вадимка" (прочтите, не пожалеете! есть в интернете)  он писал:

Здесь расцветала нежной саранкой

Неповторимая наша любовь.

 

Сколько лет я тщетно искала это стихотворение, используя  перифраз в своих заметках о юности, которая тоже расцветала в Забайкалье - саранкой... Потом пыталась найти песню...Смирилась, что не дано. И вот уже в этом апреле, подбирая в инете материалы о Никонове, к его юбилею, наткнулась на запись Читинского радио. Никоновские песни. И, услышав в начале  одного из куплетов:" Здесь мы бродили с тобой спозаранку"... не веря себе, с проступившими слезками радости, уже поняла, что дальше будет - саранка, долгожданная!

Слушайте:

 

 

 

 

Василию Григорьевичу, с огромной благодарностью за его изумительные рассказы, повести, романы, стихи о нашем Забайкалье, мне хочется подарить букетик этих огоньковых цветов, которых больше нет нигде, именно таких, какие они растут в наших лугах и степях. У него есть стихи к своей песне "Забайкальская саранка".  Разыскать которую мне пока не удалось.

Но чтоб и вы поняли всю сакральность этого забайкальского цветка, хочу предложить вам отрывок из книги улан-удэнской писательницы Раисы Белоглазовой "Черемуховый цвет". Земля у нас с ними одна, простирающаяся за Байкалом, и песни, и цветы  одни:

"Саранка, песня о любви! И еще это цветок. Красные кудрявые лепестки на тонюсенькой ножке. Саранка чаще всего расцветает на склонах каменистых  сопок, там, где растут еще только сосны. Словно язычок пламени, алеет ее кудрявый венчик в редкой жестковатой траве. И радует, зовет, будто крошечный символ надежды. Совсем крошечный, но верный. Недаром саранка расцветает там, где не растут больше никакие другие цветы!

Так и любовь. Она может возникнуть там, где ее никто не ждет, затрепетать сначала слабым, крошечным огоньком, и жизнь, словно ветер, будет пытаться задуть ее, уничтожить. Но если она настоящая, если это и в самом деле любовь, она выдержит, выстоит, и никакие житейские бури не сломят ее. Она будет все разгораться, крепнуть, и вот она уже не одинокий алый венчик на тонюсенькой ножке, а словно целый букет саранок, и яркие краски его, сочные, сильные - целый костер, который не погасить уже никаким бурям. Напротив, они только еще больше раздуют его".

Вот такой букет из пламенеющих любовью, читательской, человеческой - саранок, забайкальских,  -

Василию Григорьевичу Никонову.

Чудеснику забайкальского слова.

К столетию со дня его рождения.