Где-то в половине второго ночи я проснулся. До этого метался во сне. Там во сне что-то сильно меня тревожило, дёргало из стороны в сторону, водило кругами и никак не оставляло в покое. Потом напряжение лопнуло, я вздрогнул, открыл глаза и ощутил во всем теле невыносимый сухой жар. А вы говорите нельзя в постели курить. Да тут до пожара недалеко! Мерить температуру не было смысла. Что температура высокая и без градусника понятно, а вот насколько – об этом лучше вообще не знать. От того, что мне станет известно, на какие высоты она поднялась с того момента как я заснул, температура не упадёт. В этом счастливом неведении залог моего здоровья. Скорой помощи мне ещё не хватало! При всём при том меня жутко ломало. Если это от температуры меня так ломает, то можно представить каково приходится наркоманам. Этим, наверное, совсем несладко живётся. О том, чтобы снова заснуть, нечего было и думать. Кроме пачки презервативов, никаких других аптечных товаров у меня не водилось, а на ночь я выпил грамм триста водки, решив, что водка мне скорее поможет, чем самое современное средство. Кстати, я пожалел, что допил её до конца, и у меня не осталось ни грамма. Но я вспомнил о существовании дежурных аптек. Два или три таких пункта находились в шаговой доступности. Жалко некого туда отправить среди ночи вместо себя. В этой связи я пожалел, что я не женат, а также оторопел от собственного эгоизма. Нет, сам не пойду. Однако, если бы мне шепнули где в такое время можно раздобыть водки, то я бы действовал согласно этому указанию. Чтобы отвлечься, я попробовал послушать аудиокнигу, но голос, который начитывал текст, стал формировать в воображении того, кто читает, а не то, про что он читает. Причём образ чтеца появился не в голове, а возник прямо у меня в комнате, рядом с моей постелью. В темноте к этому голосу жадно приник горящий и красный рот, вымазанный в раскалённом металле. Мне было видно, как этот рот открывался прямо в слова, только я следил не за словами, а за самим этим ртом и мечтал, чтобы он поскорей закрылся. Но горящий и красный рот в раскалённом металле не закрывался ни на секунду и с чудовищным грохотом выталкивал языком тяжёлые фразы, похожие на чёрные чугунные гири и эти “гири” катились прямо на меня. У меня очень болела голова, а потом к ней добавилось очередное страдание, только я никак не мог понять, что это за страдание. Приходилось лежать и гадать, что же меня так мучает, пока до меня, наконец, не дошло, что это мучает меня жажда. А потом мне почему-то стало казаться, что это не жажда меня, а я мучаю свою жажду, только пить от этого мне хотелось по-прежнему. Я поднялся с кровати, прошёл на кухню, открыл кран с холодной водой, подставил под струю первую попавшуюся кружку, наполнил её до краёв, едва не потеряв сознание, выпил и поразился тому, насколько водопроводная вода напоминает по вкусу берёзовый сок. Затем я с удовольствием выпил ещё одну. Третью кружку я просто наполнил, унёс в спальню и поставил на прикроватную тумбочку. Пусть не лекарство, но всё же какая-то защита. Дальше я никак не мог нормально закрепиться в постели. Стоило мне принять какое-то положение, как всего через несколько минут, оно по необъяснимой причине, вдруг переставало меня устраивать и заставляло искать для сна новые варианты. Я перепробовал тысячи позиций, смял всё бельё, сбросил на пол подушки, но ничего не подходило. Я вертелся в своей постели точно отмычка в замочной скважине, тщетно пытаясь нащупать в темноте какие-то выступы, между которыми спрятан тот единственно-правильный вариант в сон. Я работал собой всё быстрей, складывал и раскладывал так и сяк и каждый раз представлялся себе той самой “лишней” деталью, которая никуда не влезает, терял терпение и бесился. А боль тем временем продолжала выкручивать мне суставы и требовать от меня решений. Прошёл один час. Два часа. Три часа. Четыре часа. Иногда я замирал и смотрел на циферблат, закрывал всего на секунду глаза, а потом когда открывал, не мог понять, куда пропали последние целые сорок минут (и как я этого не заметил?), только дальше шли новые “поиски” форм. Что-то заставило меня вскочить на ноги и включить в спальне свет. Мне почему-то сразу же стало легче. Будто бы раньше я был водой в стоящей на плите кастрюле и безостановочно кипел и бурлил, а сейчас эту кастрюлю вместе со мной сняли с плиты (либо выключили под ней огонь) и моя пузырящаяся поверхность успокоилась. Тогда я снова лёг и закрыл глаза. А свет остался гореть.