Есть у меня две фобии. Первая – боязнь парикмахерских. Вторая – страх перед собеседованием. Насчёт первой фобии можно не беспокоиться. С ней покончено навсегда, её я преодолел. Просто перестал стричься и ношу длинные волосы. А вот на собеседования ходить приходится. Особенно это актуально сейчас, когда нет работы. Для меня это крайне неприятная процедура.
На собеседовании со мной происходит всё то же самое, что происходило раньше в парикмахерской. Тогда от прикосновения машинки у меня дёргалась голова, а теперь при приёме на работу я тоже начинаю волноваться и дрожать как осиновый лист, хотя понимаю, что бояться мне нечего, в отличие от той же парикмахерской с набором колюще-режущих инструментов, вроде ножниц и бритв.
Для того, кто принимает на работу, подобное поведение не остаётся незамеченным. Меня каждый раз спрашивают, почему мне не сидится на месте, почему я так странно себя веду, неужели мне холодно, не заболел ли я и так далее. А этих расспросов меня ещё сильнее трясёт. Прямо землетрясение какое-то. Правда, трясёт только меня одного, а всё вокруг остаётся в покое. Впору хвататься за всё, что не попадя и держаться. За стол, за стул, за коллектив, за работу.
Сначала я пытался оправдываться. Говорил что, это у меня от волнения, нервные проявления, а вовсе не от наркотиков, как вы, наверное, подумали. В профилактических целях предупреждал: будьте готовы. Если меня начнёт немного потряхивать то, не обращайте на это внимание, дайте освоиться с обстановкой. Сами увидите, через десять минут всё пройдёт (раньше я всегда говорил так при посещении парикмахерской).
Но ничего мне не помогало. Ни десять минут, ничего. Из-за этой своей фобии я уже несколько встреч запорол. Прихожу на собеседование, жду приёма и заранее предчувствую дрожь. Она подкрадывается ко мне издалека, становится всё слышней, всё ближе, дрожь подступает к самым кончикам пальцев, потом передаёт себя дальше и дальше, захватывает целиком и начинает действовать с головы до пят. С меня льётся пот, сердце грохочет, у меня трясутся руки, ноги, голова тоже трясётся. Меня всего завязывает в узлы, и я ловлю на себе косые взгляды.
“С вами всё в порядке?” – участливо спрашивает секретарша.
“Всё хорошо, это сейчас пройдёт.” – с трудом отвечаю я, а доставучая секретарша всё никак не уймётся, её такой ответ не устраивает, ей чрезвычайно интересно, что же на самом деле со мной творится.
“Точно, пройдёт?” – продолжает допытываться она. – “Может принести воды?”
“Чёрт возьми, да оставь ты меня в покое со своей водой и расспросами, не заостряй моё внимание на проблеме!” – с ненавистью думаю про неё я, а на самом деле сбивчиво отвечаю. – “Нннет, ннне нннадо воды.”
“Ну-ну.” – с недоверием смотрит на меня секретарша, а сама уже строчит кому-то сообщение в корпоративном чате. Небось, шефу своему. Так и так, наркоман пришёл на работу устраиваться. Печатает:
“Притствляеш! Седит в преёмнай аткровеный наркаман, и ево ламает. Каво толька ни набирут по объявленеям.”
Впрочем, тут я с ней соглашусь. Спрашивается, что ещё тут можно подумать, глядя на меня со стороны? Я бы и сам про себя так подумал бы. Тем более, что пришёл я и в самом деле по объявлению. Разве в интернете можно найти кого-то приличного? Одни наркоманы, алкоголики и лентяи.
Самое обидное, что как только собеседование прошло, то и трясти меня перестаёт. Достаточно выйти на улицу и всё. Никакой дрожи. Всё тихо, спокойно, мирно.
Вместе с этим я понимаю, насколько всё это глупо. Я же никакой не проситель, который боится отказа. У них есть работа, им требуется работник. А я и есть этот работник. Подойдёт ли мне предложенная работа решать тоже мне. Не только они меня собеседуют на предмет того, подхожу или нет. Со своей стороны я к ним тоже присматриваюсь. Устроят или не устроят меня условия этой самой работы. Всё так. Только вот почему-то трясёт меня, работника, а не работодателя.
Если бы наоборот – было бы здорово. Приходишь в назначенный час на собеседование. Весь такой деловой, энергичный, уверенный в себе, молодой (ну хорошо, молодящийся) человек в костюме, желаешь произвести впечатление, а тебя дожидается штук пять пожилых кадров, и всех их дружно трясёт. Никак не могут с собой справиться при виде такого тебя.
А то приходишь, а тебя вовсе никто не ждёт. В последний момент все поняли, что не могут в таком состоянии проводить интервью и разошлись:
“Неважно кто там придёт, берём не глядя, в процессе работы всё станет ясно. Только бы сейчас не мучатся.”
Разошлись, ну а мне записку оставили на ресепшн. Цвет зарплаты, оклад, проценты, по трудовой, социальный пакет, отпуск, прочие бонусы. Всё очень аккуратно расписано, чтобы вопросов у меня не возникло. Если наше предложение о сотрудничестве Вам подходит – очень хорошо, ждём такого-то числа на работу, ну а нет – гуляйте себе.
Со мной такое случалось часто. Приезжал на собеседование, объективно оценивал своё состояние, понимал, что говорить в таком состоянии с работодателем никак нельзя настолько всего колотит и уходил восвояси, когда с принимающей стороны, не зафиксировано ни одного случая самоотвода. Всегда сидела какая-нибудь самоуверенная мадам, а то и не одна, а в обществе таких же садистов с каверзными вопросами и со щипцами, чтобы тянуть из меня ответы на них.
“К нам тут один придурок подойти должен, пойдёмте-ка, посмотрим все на него, как он будет перед нами выделываться. Делать все равно нечего, а так хоть поржём.”
Да-да. Все они для меня мучители и садисты. А вот если бы, в самом деле, наоборот. Например, пригласили меня на собеседование в какую-нибудь крупную компанию, которая занимается всем на свете без исключений и выходных. Меня собеседует характерная для такой крупной компании девушка (вернее, сотрудник женского пола, специалист по кадрам), такая же неотъемлемая часть офисной обстановки как столы, кресла, кулер (“офисный самовар”) компьютеры, телефоны, оргтехника. Очки в тонкой стальной оправке, деловой костюм, дорогой не телефон, а именно “телефончик”. Внешность – ничего личного, одежда – регламент, голос – никакой отсебятины. Один сплошной скрипт. И сотрудник шпарит по скрипту как по шпаргалке. Сотрудник задаёт очередной детский вопрос, а я развёрнуто на него отвечаю или я завёрнуто что-то спрашиваю, а сотрудник опять не понимает вопроса. Всё это называется переговорами о дальнейшей перспективе обоюдного роста, самой компании в целом и моей карьеры в этой самой компании в частности. Наконец, интервью закончено, я поднимаюсь из-за стола и объявляю сотруднику крупной компании:
“Большое спасибо за Ваш интерес, проявленный к моему резюме. К сожалению, в настоящий момент я не готов сделать Вам своё предложение. Возможно, я вернусь к Вашей кандидатуре, когда у меня возникнет такая потребность.”
Впрочем, можно сказать короче:
“Извините, но боюсь, вы мне не подходите.”
Но ещё лучше сказать:
“Я вам перезвоню.”
PR-менеджер очки на меня вытаращит от неожиданности. Глаза за оправу полезут.
- Это вы к нам, а не мы к вам устраиваемся. – выдавит сотрудник глазами стёкла.
“Да я бы вас всех к себе на работу к себе принял бы.” – говорю. – “Однако, по итогам состоявшегося интервью, никто в компании не соответствует моим требованиям. Извините, что отняли у меня время.”