После того, как я без сожалений оставил ненавистную мне должность менеджера в сервисном центре, а новое место ещё не нашёл (впрочем, я и не особо его искал и, беззаботно проживая свои накопления, не готовил себя к очередному дневному кошмару), я наконец, смог ощутить все прелести безработного положения.
Во-первых, полная независимость от будильника. При этом, я сознательно оставил сигнал и будильник по-прежнему выводил меня из сна ровно в 7-20. Стабильное время моего пробуждения, при условии, что никак не позднее 9-00 нужно было быть на работе. Ну а теперь?
Звонил будильник. Отреагировав пробуждением на тревожный сигнал, я с удовольствием вспоминал, что вставать никуда не надо, идти тоже некуда, работы у меня больше нет и я (как я мечтал об этой минуте, когда мне ещё приходилось куда-то вставать, и было куда идти!) выключал будильник и засыпал, счастливый в своей нагретой постели. За окном темно, холодно. Все обеспеченные работой герои либо уже покорили вертикаль и совершают подвиги. Либо они только справляются притяжением и, успешно преодолевая его, встают, я же по горизонтали, как ни в чём не бывало, продолжаю спать дальше.
Тем более, что сон у меня вдруг наладился. Я перестал жаловаться на бессонницу. Оно и понятно. С того момента как я ушёл с фирмы – я никому ничего не должен. Все мои долги списаны.

Когда я ещё был трудоустроен, то была у меня ещё и такая мечта. Моя электричка прибывала на “Нижние Котлы” в 8-20. Дальше я шёл либо к метро, либо на МЦК. Стоял, ждал, чтобы не толкаться в очереди к турникетам, пока толпа схлынет и смотрел при этом на противоположную платформу. Вечером с неё я отправлялся домой, в “Бирюлёво”, но перед этим столько всего было должно произойти, что мне делалось страшно через, что предстоит пройти, прежде чем очутиться на той стороне.
Поэтому в первый же день своего тунеядства, я не поленился исполнить и эту мечту. Встал в положенное время, провёл весь комплекс мероприятий, который всегда проделывал перед работой. Ни в чём не отступая от привычного утреннего ритуала, я вёл себя точно также, как если бы действительно собирался отправиться на работу, придавая себе, таким образом, соответствующий настрой. Вышел как обычно. Вызвал лифт. В лифте ко мне подсела та самая соседка, которая жила этажом ниже (она ко мне всегда в это время подсаживалась, чтобы доехать со мной до первого) и мы с ней раскланялись. Потом я дошёл до платформы с той же широтой шага, с какой всегда доходил до платформы, когда спешил на работу, а там сел в электричку отправлением до “Нижних Котлов”…
Всё было как обычно. Вернее, всё должно было выглядеть как обычно с той лишь разницей, что на “Нижних Котлах” я, как полагается, пропустив толпу, пошёл не к метро и не к МЦК, а спустившись в переход, перешёл на другую платформу и стал дожидаться электрички, следующей в обратном направлении.
Никогда не видел той, другой, платформы с этого ракурса. Когда я ехал с работы домой и тоже смотрел на утреннюю платформу уже с позиции вечерней платформы, то вечером она воспринималась не так, как утром. Вечерняя платформа с точки зрения утренней была выше. Вечером уровень т.н. “утренней” платформы равнялся уровню платформы “вечерней”, а утром уровень т.н. “вечерней” платформы поднимался по отношению к платформе утренней.
Пока происходили все эти колебания, я стоял то на первом, то на втором пути, но всегда не на той платформе, на которой надо было стоять. Я почему-то оказывался на самой “дешёвой”, постоянно “падающей” и вечно “не котирующейся” платформе.
Думал ли я что когда-нибудь, что это всё-таки произойдёт, что, наконец, то займу правильную сторону? И тогда я понял: эта “вечерняя” платформа в этот утренний час – моё новое место в жизни. И оттого-то, наверное, у меня и шло всё через задний карман, что был не на своём месте. Просто на самом деле мне следовало бы стоять здесь, когда я стоял там, а стоять мне там следовало, когда стоял здесь. И вот когда работаешь – то становишься ослеплённым этой своей работой, кроме неё ничего не видишь, перестаёшь замечать многие вещи, настолько свет она застит.
С этими мыслями я приехал домой, открыл дверь и, с изумлением обнаружил, что очутился в чужой, незнакомой квартире. Здесь всё было иначе. На первый взгляд вроде бы всё в порядке, но что-то было не так, и я долго соображал, что именно, а потом меня осенило: время! В квартире другое время. Квартира не ждала меня так рано, она привыкла встречать меня вечером и не успела подготовиться к моему приходу. Я словно застал свою квартиру врасплох и на мгновение допустил, что она не одна, что в ней есть кто-то ещё.
Я опустился в кресло и долгим взглядом уставился на часы на стене. Тоже сколько раз думал уже об этом. Вот потеряю работу, вот приеду домой, вот опущусь в это кресло и посмотрю вот на эти часы, этим вот долгим взглядом. Выходит, ещё одно моё желание исполнилось. Всё мечтаете “работе своей мечты”? Я же, наоборот, о “безработице своей мечты” мечтаю.
Но нужно было чем-то себя занять. Срочно предпринять хоть какое-то действие. Не сидеть же целый день просто так и смотреть на эти часы.
Первое что пришло мне в голову – выпить, чтобы не видеть разницы. Выпить и пить до вечера, а вечером всё придёт в соответствие и разница эта исчезнет. Только я не стал этого делать и принялся за уборку, целью которой было выследить того, кто находится вместе со мной в квартире и вскоре до меня дошло, что тот, кого я пытаюсь сейчас найти – и есть я.
Днём в квартире стоит непривычная тишина. Вечером этой тишины почему-то не замечаешь, а сейчас и вправду очень похоже на то, что меня нет дома. Электричество не используется. Естественное дневное освещение наполняет комнаты и коридор и его достаточно. Вечером-то я прихожу и включаю свет, и вечер при электрическом свете проходит, а днём-то необходимости в свете не возникает.
Этот дневной свет можно наблюдать разве что в выходные дни, однако выходной день можно с легкостью отличить от рабочего. Выходные проходят совсем не так как рабочие. Рабочих дней больше и они другие. Мне кажется, если бы я потерял возможность ориентироваться во времени, то по каким-то одному мне понятным приметам, сумел бы безошибочно опознать какой сегодня день (выходной или рабочий или даже праздничный день) просто посмотрев в окно. Отсюда у меня и возникло ощущение чужой квартиры (а также эффект постороннего присутствия), что своим собственным представлением о квартире я большей частью обязан тёмному времени суток по рабочим дням, кроме субботы и воскресенья, но они не считаются.
Это произошло. Это случилось. Я присутствую сейчас дома. А это значит, что в настоящий момент отсутствую на работе. Кстати, я именно так всё себе и представлял, когда думал, что однажды это может со мной случиться. Всё осуществилось с потрясающей точностью, все детали соблюдены.
Дальнейшая перспектива меня пугает. Мои сбережения – это тот наркотик, который заставляет жить и не чувствовать серьёзности ситуации, но рано или поздно деньги кончатся и тогда наркоз отойдёт, и у меня наступит финансовая абстиненция. Это сейчас я дома и ничего не делаю, пока мне вроде не о чем беспокоиться, но наступит время и мне придётся бегать в поисках работы как наркоман в поисках дозы. А бегать-то мне уже тяжело. Я уже не такой молодой как раньше.
Но всё-таки. Были разные периоды в жизни. Заметил одно: в процессе проживания того или иного периода тебе кажется, что всё плохо, что так плохо ещё никогда не было и так далее. В общем, ты очень хочешь, чтобы этот сложный период скорей закончился, но потом многие годы спустя признаёшься себе, что это были лучшие годы жизни. Может, когда-нибудь я тоже с грустью скажу себе, что это безработное время самое счастливое. Что так хорошо мне ещё никогда не было.