Ночью во сне мне определённо что-то не нравилось. Сначала я долго не мог понять, что именно вызывало у меня такое неотчётливое беспокойство и мешало нормально спать. Я метался в постели, сквозь дрёму сочилась какая-то муть. Только в пятом часу (это ориентировочно, согласно автономным подсчётам) пришло ясное понимание, что кроме меня в квартире находится кто-то ещё. Этот кто-то даже не пытался скрывать своего присутствия и действовать тихо, чем бы он у меня не занимался. Наоборот мой ночной гость вёл себя весьма оживлённо и ничуть не стеснялся. Судя по производимому им шуму, он затеял провести у меня дома обыск.
Мне сквозь вкладыши было слышно, как скрежетала по паркету (оставляя на нём отметины) передвигаемая с места на место мебель, как плашмя падали на пол сброшенные со стеллажей книги, как звенела и билась фарфоровая посуда из кухонного арсенала. Мне надо было безотлагательно встать и выяснить что происходит, кто хозяйничает сейчас в моём доме. Без юридического ордера, такое смелое поведение на моих квадратных метрах даже с натяжкой нельзя было назвать правомочным.
Тогда попробовал пошевелиться и не смог. Попробовал закричать и тоже не смог. Губы не разжимались, я лишь мычал у себя за зубами. Тут словно от удара ногой (или резкого порыв ветра) дверь моей спальни распахнулась, и я услышал шаги. Кто-то быстро подошёл прямо ко мне. Тогда я замычал ещё сильнее:
“Мммммм!..” – это всё, что я смог из себя выжать.
Кто-то положил мне свои руки (я физически чувствовал прикосновение) на мою грудную клетку и надавил на меня сверху. Мне не было видно того, кто на меня давил. Мешала маска, которую в моём нынешнем состоянии нельзя было убрать с глаз долой. Но мне откуда-то было известно, что это женщина и когда самый страшный (вроде смертоубийства) момент моего невольного общения с ней должен был вот-вот случиться, и мой страх перед ней зашкаливал – наваждение резко исчезло. Я возвращался в себя, ко мне туда возвращалась свобода телодвижений, ну а то, что я ложно принимал за грохот и за шаги, оказалось просто ударами моего сердца.
Впрочем, не могу утверждать, что всё всегда обстояло так экстремально. Разве только на первых порах, а потом я уже несколько попривык. Бывало, лежал ночью в постели, вроде бы спал, вроде бы нет, и чувствовал как по одеялу, по той его зыбкой части, которая прикрывала нижнюю половину тела, кто-то тихо крадётся, осторожно переступая по мне лапами. При каждом шаге он проваливался в глубину, его лапы через одеяло доставали до меня, как до дна. В качестве объяснения приходила первая апатичная мысль и от мысли этой я лениво отмахивался:
“Да, пустяки. Да, наверное, кошка. Это кошка просто пришла. Сейчас она на меня сверху уляжется.”
“Кошка” шла прямо по мне, пересекала выпуклый экватор моего зада, дальше продвигаясь вдоль по спине, добиралась до шеи, где действительно сворачивалась клубком и даже начинала мурчать. При этом меня накрывали какие-то волны удовольствия. Эти волны накатывали на меня снова и снова. Я слышал, как кровь гудела у меня в венах, чувствовал, как она под напором циркулировала по ним.
“Кошка? Стоп! Но у меня дома нет никакой кошки! Так кто же это там лёг на меня сверху?”
Здесь я опять пробовал пошевелиться, чтобы согнать с себя таинственное существо, которое на ощупь притворялось кошкой, и опять был не в состоянии этого сделать. Опять невозможно было разжать губы. А волны не переставали накрывать, волны накатывали на меня снова и снова, чаще и чаще, сильней и сильней и вот мне уже было плевать на кошку (или кто там на мне устроился). Мне было хорошо. Волны размывали меня как песок, растаскивали по крупицам по всей постели.
Мне казалось, что я, переворачиваясь с боку на бок, скоро подкачусь к её краю и с неё свалюсь, но совершив два, три, четыре, пять, шесть и больше переворотов в одном направлении, удивлялся, что постель ещё не закончилась, что постель продолжалась в угоду этим переворотам. Не может быть, чтобы было столько свободного места. Ведь уже после третьего раза место должно было закончиться и перейти в пустоту. Постель была широка и просторна. Как наша необъятная Родина. По ней тоже не страшно было катиться на все четыре стороны или ко всем чертям.
А вот здесь, мне почудилось, что я уже на самой постели, а под ней. Катаюсь по поверхности пола. Наверное, успел свалиться и сам этого не заметил. Однако странно, что паркетный пол у меня был таким мягким. Совсем как матрац. Ничуть не уступал полу в податливости, а быть может, даже превосходит его в этом. Мне на нём было так удобно!
Я до конца отдавался во власть сонной стихии и наслаждался происходящим. Меня качало, меня вращало, плавно подбрасывало и плавно же опускало. То куда-то относило, то куда-то же возвращало. Всё это было мне, безусловно, приятно. При этом, я разборчиво сознавал себя. А ещё не прекращал следить за временем.
Со временем опять творились какие-то чудеса. Когда по моим внутренним меркам должно было пройти много времени, никак не менее десяти-пятнадцати минут, на самом деле проходило всего минуты две-три. Во всяком случае, не больше пяти минут проходило. Значит, теперь я не отставал от времени, а наоборот, опережал его. Все эти выигранные минуты и секунды, которые мне удалось обогнать, шли мне на пользу, а не во вред. Они освежающе на меня действовали и засчитывались в мои “трудоночи”. Ведь это были совсем не те, тяжёлые часы бессонницы которые всегда меня угнетали.