Стою, понимешь, никого не трогаю. Останавливается старая-престарая, убитая-преубитая "Волга". Салон завален какими-то баулами, мешками, за рулем "лицо кавказской национальности". И это лицо меня так вееежливо спрашивает: "Нэ падскажишь, дарагой, как праэхат на улица Бобруйская?"

Я, бля, прямо там чуть и не умер. Трындец