Дневник Марии Башкирцевой
Мне попался какой-то странный вариант дневника с 1876 по 1884 гг. (файл прикреплен к этой записи)
Да и эти записи по всей видимости были урезаны кем-то. Но т.к. читать его изначально не очень хотелось, то пока и этого достаточно. Письма Мопассана, опубликованные в этом варианте дневника не читала, т.к. держится в памяти описание Нордау и приведенные им цитаты из высказываний самого Мопассана. Омерзительный человек(
Об этом дневнике упоминается в дневнике Елизаветы Дьяконовой. Хотелось сверить впечатления.
Дьяконова и Башкирцева были современницами. В 1884 году Башкирцевой было 24 года, а Дьяконовой 13 или 14 лет.
Ролик о Марии Башкирцевой.
Правда этот ролик немного тошнотворный от патетики и надуманности, музейных преувеличений и пафосности. Но тоже дает некоторую информацию о героине.
Отец с матерью разошлись, М. Башкирцева осталась с матерью. Была болела. Семья переселилиась во Францию. Какие были отношения с матерью - неизвестно, т.к. большая часть дневника прошла мимо меня. Но на сколько понятно по урезанной части - с матерью она ладила.
Часть дневника с 1876 года М. Башкирцева кажется писалась не для себя, а на публику.
Такое ощущение, что всё без исключения, что она делала - это было для публики. И искренним этот дневник по-моему можно назвать только в том, что она не боялась выражать свой порок и м.б. даже специально бравировала им, чтобы заранее сломать оппонентов и укоренить в обществе именно то мнение "восприятие Башкирцевой", которое ей было нужно.
Это самолюбование, тщеславие делает ее неприятной.
От страниц с описанием светской жизни веет пустотой. Они очень хорошо передают состояние в среде. И живое отношение Башкирцевой к этой среде тоже отлично выражено. Сразу вспоминается роман "Печорин" Лермонтова и другие произведения русской литературы, где говорилось о том, как пуста жизнь в высшем свете. В это не верилось, казалось позерством. Но прочитав дневник, все сомнения отпадают. И непонятные места в произведениях русской классики заполняются живой и пустой картинкой светской обстановки.
Сравнивала описания прошлого о том, кто в чем пришел (в газетах писали что на таком-то мероприятии тот-то и тот-то был одет так-то) с современной жизнью...
И удивлялась. А ведь мне казались смешными и омерзительными голливудские обезьяны и их подражатели, фотографирующиеся на красной дорожке и у растяжек... а оказалось, что это "нормально". Что это всегда так было.
Интересно, какой была мать Башкирцевой. Мне кажется, что Мария научилась практичности в том числе у нее. Но и в собственном характере было не мало.
Пробивная хохлушка! Очень целеустремленная, практичная, «Material Girl».
Свет, конечно, пустой, м.б. тупой и скучный, но он делает свое дело, там все устраивают свою жизнь. Все имеют свой интерес и эти "пустые встречи" на самом деле являются встречами деловыми.
Мария Башкирцева по характеру чем-то похожа на Ребекку Шарп - героиню книги Уильяма Теккерея "Ярмарка тщеславия" Характер Ребекки, а положение в обществе почти как у Эмилии Седли. Пусть иностранкв, но всё-таки из аристократии и далеко не нищая.
Но в Праиже своя среда, и в нее нужно тоже правильно войти. По всей видимости мать и тётя прокладывали дорогу, потом включилась дочь.
Есть ощущение, что и этот род был вырождающимся. Это похоже по талантам и порокам, которыми щедро наградила природа Марию Башкирцеву. По ее болезненности. И еще по тому, что она хотя и думала о браке как коммерческой сделке, но не думала как о естественном жизненном акте. Желая оставить о себе память, увековечить себя, она искала ниши в политике, светской жизни, искусстве, но не в самом простом и естественном - в материнстве (мне по крайней мере не попалось записей на эту тему).
Хотя можно говорить о том, что человеку нужно самовыражаться или женщине нужно быть свободной, но... почему при этом обязательно выбирать "или-или", отметая естество?
Отшибленный напрочь или перебитый частично материнский инстинкт в девушках, в женщинах обращает на себя внимание. Талантливая, одаренная, но что-то не так с этим человеком, он не здоров, попорчен. Вышло ли это в результате воспитания или это врожденное. Все равно это продукт свой семьи, своего рода. И если девушка не имеет материнского инстинкта, значит и род не продолжится. Или угаснет чуть позже, т.к. без материнского инстинкта вырастут несчастные уродцы, чахлые ростки...
Просто Башкирцева была настолько бойкой, даровитой, что дефект не бросался в глаза.
М. Башкирцева создавала ощущение, что все у нее было в порядке, что жизнь ее была богата событиями, суетой. Что она радостно варилась в этом. Ее признавали умной и сожалели, что она не мужчина.
Мне она не показалась очень умной. Скорее бойкой и способной к быстрому приспособлению под ситуацию, копированию, мимикрии.
Как я поняла, во Франции ее считали иностранкой, а она заявляла, что бонапартистка. Это глупо. Тем более, что и увлечение политикой было понарошку. А может быть такие заявления помогали укореняться во французском обществе или привлекать к себе внимание ярким несоответствием, эпатировать?
Бывают у людей странные сочетании. Способность соображать, применять логику уживается в них с крайне развитым мистическим чувством, с бабкиными темными суевериями. Искренне обращаются к науке и в тоже время также искренне плюют через левое плечо и избегают черных кошек и баб с пустыми ведрами.
Мода времени сделала популярными спиритов, сомнамбул, предсказателей и гадателей. Мария Башкирцева ходила по гадалкам - забавлялась и в тоже время верила этим спектаклям. Это показывает, что ум хотя и был, но ум без сознания.
Есть ощущение, что она в чем-то человек выбитый из своего центра вращения. Как будто, хотя она везде легко вписывается, но немного другая у нее должна быть среда. Что-то должно было бы быть иначе. Но вроде ее это не тяготило?
Почему-то не жаль, что она умерла. Да, талант бы развился, она хорошо рисовала. Но развилось бы и тщеславие. Наверное тщеславие позже сожрало бы ее. М.б. что-то еще потом попутно бы развилось. Ведь как говорят, что стоит завести хоть один порок, сразу к нему пристанут и все остальные (семь смертных грехов). Неизвестно, как сложилась бы ее жизнь, но есть ощущение тупика этой жизни уже в начале пути, она уже как-то странно и не так сложилась и двинулась, хотя и очень ярко.
Трудолюбие и напористость у нее были просто потрясающие. В этом, наверное и был ее главный талант.
А все остальные способности - придаток.
Как бы там ни было, после М. Башкирцевой осталась память. Дневник, картины, рисунки. Ее основная черта - она никогда не мечтала попусту, она действовала и добивалась.
Решила стать певицей - тренировалась. Решила рисовать - добросовестно училась рисунку и живописи. Решила стать бонапартисткой и примериться к политической жизни Франции - ходила в тамошнее собрание, смотрела как в реальности проходят их политические баталии. У нее все воплощалось в действие, все становилось материальным, осязаемым.
Это сильный контраст с Елизаветой Дьяконовой, которая вечно всё носила в себе. Грузилась, грузилась оторванными от жизни знаниями, отметала доводами всякую практическую деятельность и продолжала якобы работать, беспрерывно грузя в голову новую чепуху, чтобы что-то сделать в призрачном будущем.
Вот они обе прожили почти одинаковое кол-во лет на свете (Башкирцева прожила чуть меньше), а какая большая разница в материальном воплощении жизни той и другой девушки. Одна бурлила и кипела, постоянно что-то производя и даже после ее смерти она работала в каком-то смысле (ее именем, как говорят, назвали улицу в Париже). От другой девушки остался только дневник и больше ничего, все потуги ушли в пар.
Цитаты из дневника
***
При чтении этой сцены на меня нахлынула целая волна мыслей.
Я сама не знаю, о чем я думала!
***
Какой несчастной я себя чувствую, сознавая, что я живу совершенно в стороне от того, что собственно составляет жизнь обожаемого мною Парижа!...
Быть всегда в стороне от этой жизни!.. И кому же? Мне, которая готова отдать все на свете, чтобы только иметь возможность кипеть вместе со всеми в этом божественном горниле, подле госпожи Адан!
***
он обладает способностью необыкновенно сжато и ясно излагать свои мысли. Просто трудно уследить за этой удивительно стройной логикой… Что касается меня, то я — эклектик. Мне мало одной логики, я могу восхищаться только красноречием…
***
Сознаюсь, мне нужно было усиленно следить за собой, чтобы не наговорить глупостей: ведь я ничего, ничего, решительно ничего не знала о моих старцах. Но мое тщеславие помогло мне, и я выпуталась из этого положения: слишком уж сильно было во мне желание, чтобы весь этот салон видел меня в серьезной беседе с знаменитыми людьми…
***
Я напишу для Салона портрет этой Милосской Венеры во вкусе Рубенса, или, лучше, во вкусе Рембрандта…
***
Наконец я хочу молиться потому, что молитва для меня — это своего рода протест.
***
Сегодня впервые показалась луна. Когда я заметила ее, она оказалась налево от меня, и я была очень огорчена. Неправда ли, какое банальное, пошлое суеверие? Но почему оно пошлое? — спрошу я, — ведь и Наполеон и Цезарь были суеверны, если уж ограничиться только этими двумя знаменитостями!.
***
Тут я рассмеялась и сказала ему, что мое честолюбие так велико, что опьянить меня мог бы разве только успех колоссальных размеров.
***
Я, наконец, увидела этого высокопоставленного чижика, которого прочат мне в мужья. Этот «aurea mediocritas» наводит на меня скуку. Он в своем роде хорош настолько, насколько это возможно. Мне даже кажется, что он добр, Но… эта птица не для меня, — и прибавлю «к несчастью».
Как хорошо было бы быть красивой и глупой! Если бы у меня была дочь, я желала бы ей быть красивой и глупой и иметь про запас несколько строгих правил, чтобы не погубить себя.
Хотелось бы мне знать, какое впечатление производит чтение этого дневника… Можно ли сказать, читая его, что он написан выдающейся женщиной, которая в обществе любезно и покровительственно относится ко всем, а сама вечно страдает от тех глупостей и банальностей, которые она вынуждена выслушивать?
***
Когда тебя пожирает честолюбие и когда во имя его работаешь, тогда все остальное исчезает.
***
Когда-то, много лет назад, мне приснился сон. Я видела блестящие звезды, — их было пять. Я смотрела на них и мне захотелось снять их с неба. Силою своего взгляда я заставила четыре из них упасть. Я протянула руку к пятой… Звезда оказалась посеребренной бумажкой, а небо голубым картоном.
***
Я остаюсь дома, чтобы ответить неизвестному (Ги де-Мопассану), т. е. я-то именно и есть неизвестная для него. Он успел уже три раза ответить. Это не Бальзак, которого боготворишь целиком. Я сожалею теперь, что обратилась не к самому Золя, а к его лейтенанту, у которого впрочем есть талант — и большой. Из молодых мне больше всего нравится он. Я проснулась в одно прекрасное утро с желанием побудить настоящего знатока оценить по достоинству все то красивое и умное, что я могу сказать. Я искала и остановила свой выбор на нем.
***
Всего коснуться своей рукой, и ничего не оставить после себя!
Ах, Господи! я все же надеюсь. Ах, я так труслива и живу в таком страхе, что готова поверить в спасительность церкви.
***
Он, кажется, сделал новое открытие: что я не более как фанфаронка в дерзости, а в корне вещей ребенок, которого способно сразить одно грубое слово.
***
Мое платье и прическа на вечере в русском посольстве обошли всю прессу. Прическа Психеи, — говорят они.
У меня есть пятьдесят журналов, в которых говорится о моем салоне, и серьезные критические статьи. За мной начинают признавать талант, а я между тем угасаю.
***
Я прочла новую книгу Додэ, от которого Париж сходит с ума. Она называется «Сафо». Я ее прочла два раза, желая заключить мир с стилем Додэ, который меня нервно утомляет.
Неужели я ошибаюсь в своем суждении? Читаешь, и перед тобой все так мелькает… мелькает… летит вперед… быстро, быстро. Все неудержимо бежит и рассыпается по сторонам. Читатель силится следить, затаив дыхание. Все какие-то обрывки фраз, случайные заметки, вскользь, брошенные человеком, полным сожаления и сострадания к вам и слишком занятым, чтобы сказать вам все, что он знает… И всегда что-нибудь зловещее, мрачное в темных намеках по поводу какой-нибудь, к примеру сказать, жареной картошки. Это похоже на картину, нарисованную резкими мазками. Глаз судорожно сжимается и не находит на чем остановиться и отдохнуть. Это какое-то пиччикато без конца и краю.
***
Похоже на то, что у нас будет холера. Она уже в Тулоне. Эти проклятые англичане ради барышей заставляют умирать миллионы людей. Если есть какой-нибудь народ, лишенный всяких симпатичных черт, то это именно англичане. Они мудры и отвратительны, эгоистичны и трусливы, — взгляните на их историю.