Снег, мороз. Через занесенный сугробами город неспеша тащатся два мужчины. Один в защитном сине-черном костюме и черной шапочке. Ему за пятьдесят. Скошенный дегенеративный подбородок небрит, кожа висит и трясется. Со своей жизнью он почти смирился, но все равно - обидно. Рядом идет и молча слушает вялый монолог невысокого роста пожамканный жизнью седой мужичок в черной меховой шапке. Оба они как флаги, уставшие трепыхаться на ветру.

Мужчина в защитном костюме безнадежно, медленно, с большими паузами ведет свой монолог:

- Я просил их сварить мне пшенную кашу.... ...... Они не варят.... ........ 

Пройдя молча пару минут, он сообщил причину:

- Говорят, она сухая......

Это было сказано так, будто действительно оказалась названа убойная причина по которой эти "они" (жена и дочка, или жена и теща), не хотят порадовать совершенно элементарной вещью вроде бы не чужого им человека.

Понятно, что "они" бросили первый подвернувшийся идиотизм убийственным тоном, загнав мужа обратно под лавку со своими мечтами о лучшей жизни. Но женский идиотизм, распространяемый мужчиной, это, конечно выглядит как верблюд в Антарктиде, так же дико и неуместно.