Бег времени словно остановился. Последние месяцы он был уже неумолим, надо, надо, надо успеть...

И вдруг все изменилось. Наполненный зноем воздух окутал волшебный город и наполнил его райской безмятежностью. Теплые волны воздуха ласкают тебя, ароматы кружат голову.
Каждый день город раскаляется от летнего жара. Раз в два - три дня в послеобеденной расслабленности на него внезапно обрушивается гроза, дождь. Потоки воды несутся по брусчатке с римских холмов вниз, к Форуму, к Марсовому полю, вымывая все лишнее между обточенных за века камней мостовой. А утром снова вспыхивает солнечное лето.

Напряжение упало, словно ушла тяжелая болезнь. Здесь легко дышится, это край лета. Его бы немного нам, в Россию, и мы стали также безмятежно расслаблены и улыбчивы.
Громкая речь влетает в распахнутое окно, итальянская речь подчеркнута в ощущении этого праздника жизни.
Национальный характер... А вы что-нибудь о национальной погоде слышали? Когда зима семь-восемь месяцев в году. Впрочем русская речь здесь звучит часто. Тихо и с напряжением говорят только приехавшие в свой первый или второй день. Они ошеломлены. Потом русская речь становится неторопливо тягучей, словно человек смакует бытие, как выдержанное вино.

Да, Рим, это праздник, который останется с тобой. Чуть изменились времена Хемингуэя. Теперь Париж - это сдержанный восторг ожидания любви. А Рим - это уже сам праздник, который течет в твоих ладонях.

Вчера я ходил к Микеланджело. Его не надо разгадывать, он, как глас небес. Или просто - глас небес.
Его Моисей действительно видел Бога. Стоял и смотрел, и все временное растворялось куда-то.
Суета растворяется здесь, в присутствии вечного. И чувствуешь бесконечное течение жизни.