Посвящается памяти Роберта Редфорда (18.08.1936 - 16.09.2025)
американский актёр, кинорежиссёр, продюсер и бизнесмен.
Лауреат премии «Оскар» за лучшую режиссуру...
В тот день съемочная группа чуть не замерзла, а Роберт Редфорд отказался выключать камеру
Есть история со съемок "Джереми Джонсона", которую актеры и съемочная группа до сих пор описывают со смесью благоговения, страха и почтения. Это произошло во время съемок одного из самых тихих моментов в фильме, но в то же время стало одним из самых незабываемых впечатлений за всю постановку.
Съемки фильма проходили высоко в горах штата Юта, где зима не просто приходит, а нападает на людей. Горная болезнь, внезапные снежные бури и температура, которая опускалась намного ниже нуля, были ежедневными спутниками. Режиссер Сидни Поллак постоянно напоминал съемочной группе:
“Это не съемочная площадка. Это выживание”.
Однажды по сценарию Джереми (Роберт Редфорд) должен был пройти по заснеженному лугу после похорон своей семьи. Простая сцена без слов. “Легко”, — подумала съемочная группа, пока погода не изменилась.
Когда они готовились к съемке, небо внезапно потемнело, поглотив свет. Над горами пронесся холодный фронт, температура упала почти на двадцать градусов за считанные минуты. Ветер пронизывал их пальто насквозь, как нож. Оператор закричал:
“Мы не можем снимать в таком виде! Мы здесь замерзнем”.
Сидни Поллак колебался. Он не хотел рисковать никем, даже ради любимого фильма. Но Роберт Редфорд, уже одетый в костюм, стоял, глядя на кружащийся снег, совершенно неподвижно. Через мгновение он тихо сказал:
“Это мир Джереми. Вот что он чувствует. Давайте воспользуемся этим”.
На лице Поллака промелькнуло беспокойство.
“Боб, это опасно”.
Редфорд покачал головой.
“Пусть все идет своим чередом. Не прерывай съемку, пока в этом нет необходимости”.
Съемочная группа завернула камеру в одеяла, чтобы она не замерзла. Кто-то пробормотал: “Мы сумасшедшие”, но никто не ушел. Когда Поллак, наконец, скомандовал “Действовать”, Редфорд начал пересекать луг — медленно, методично, его дыхание замерзало в воздухе.
Снежная буря усилилась. Видимость ухудшилась. Ветер завывал вокруг него. Но Редфорд не останавливался. Каждый шаг был тяжелым, обдуманным, полным одиночества и боли, которые нес в себе персонаж.
Поллак прошептал своему ассистенту:
“Не кричи "снято". Он показывает нам то, чего мы не можем воссоздать”.
В какой-то момент ветер подул с такой силой, что Редфорд пошатнулся и чуть не упал на колени. Экипаж охватила паника. Звукооператор воскликнул: ”Боже мой, Боб!" Но Редфорд продолжал, отказываясь менять образ. Позже он сказал:
“На мгновение я перестал играть. Я не был Робертом Редфордом. Я был человеком, который пытался остаться в живых”.
Когда он, наконец, добрался до дальнего конца луга, Поллак инстинктивно понял, что этого достаточно.
“Снято! СНЯТО! Вот и все!”
Съемочная группа подбежала к Редфорду, закутывая его в одеяла, растирая ему руки, проклиная холод и собственную преданность делу. Лицо Редфорда было бледным, брови покрыты льдом. Один из членов экипажа вспомнил, как он неуверенно рассмеялся и сказал:
“Ну что ж… Иеремия выжил. Еле-еле”.
Поллак отвел его в сторону.
“Боб, я думал, мы потеряли тебя в ту бурю”.
Редфорд улыбнулся, стуча зубами.:
“Если я уйду, то, по крайней мере, в фильме будет хорошая сцена”.
Когда позже они прокрутили запись, в зале воцарилась тишина. Там был Джереми Джонсон — маленький, одинокий, почти поглощенный бурей. Человек, обнаженный природой, отказывающийся сдаваться. Поллак тихо сказал:
“В этом душа фильма”.
Этот момент попал в финальную версию. Зрители часто отмечают его подлинность, не осознавая правды: это было не просто представление. Это был человек, идущий сквозь настоящую, безжалостную метель, потому что он верил, что история заслуживает честности.
До конца съемок, всякий раз, когда погода становилась суровой, кто-нибудь шутил,
“Если Редфорд сможет пройти через ад крупным планом, мы сможем постоять в снегу еще несколько минут”.
Но в глубине души все они знали —в тот день
Роберт Редфорд не просто сыграл Джереми Джонсона. Он стал им.
