- Я села в автобус и поехала домой, прижимая к
груди хлеб,который не с кем было разделить.
Что может быть грустнее неразделенного хлеба?..
Да мало ли. Мало ли что.
(с)

так часто бывает: много говорят те,кому нечего сказать,
и молчат те самые, со внутренней вселенной. только этих,
последних,трудно узнать: в мире так много просто пустых мудаков.
я последнее время много молчу - нигде ничего не пишу,
меня нигде нет, потому что я совсем в другом месте.
в моей жизни происходят самые простые вещи.такие простые вещи,
но для меня их никто и никогда раньше не делал.

\"Луч,о мне никто и никогда не заботился так,как это делаешь ты\" -
и перед глазами проносятся все мои провальные ужины, когда я пыталась
приготовить мясо, пожарить нелепую картошку, котлеты, сварить макароны, которые,
как на войне, договорились держаться вместе до последнего. становится
так смешно, так тепло, так странно - ты делаешь для меня
всё, а я ничего не умею, и это больно, но к 30 годам я обязательно научусь
готовить эти чертовы ужины, уговорю котлеты не противиться, макароны - сдаться.
главное только, чтобы ты был. не переставай,пожалуйста, быть.

ощущение,как будто в течение 26 лет люди,появлявшиеся в моей жизни,меня разбирали по частям -
одни отрывали руки, другие откручивали плечи,третьи - винтики-нервы расковыривали,
и все это складывалось к моим ногам,а я жила и думала:\"ладно,ничего,живут же и без этого\".
в результате осталась не я,а какие-то куски и фрагменты.
мне казалось нормальным одиночество, когда вас вроде двое и вы вроде в одной постели,
казалось, что это нормально, когда человек, который говорит \"я люблю тебя\", однажды
в магазине на твоё \"я хочу вот этот йогурт\" отвечает:\"а я не хочу\" - и берет тебе и себе два
на свой вкус. кому бы рассказать, чтоб поржали: тебе не купили йогурт - а ты жить расхотела.
а ведь так всегда: убивает не что-то глобальное,а вот такой вот некупленный йогурт.
говорят: люблю. и не прощаются даже в прихожей. а ты из недели в неделю зачем-то продолжаешь
ждать, хотя уже не хочется и тошнит. и понимаешь, что всё прошло, давно прошло и не цепляет,
а вместо любимого человека какой-то слабак,но откуда-то накатывает жалость. откуда-то эти щенячьи глаза
и всё по новой. снова ехать, снова не прощаться, снова неразделенный хлеб, два яблока, молчание,
которое можно рубить топором, привожу и увожу пустоту -
во мне 45 кг, а пустоты на 52.
помню, как я сдыхала.
в комнатке у залива.
помню.
помню, как в ответ на \"хочется встряхнуть тебя за плечи\",
я отвечала:\"не надо. меня укачивает\" - и продолжала лежать, сгибаясь в своем вое вдвое.
чего выла-то, спрашивается? так от одиночества, сначала от одиночества вдвоем,
потом от одиночества одиночества. потом какие-то лёгкие люди, тяжелые дни,
такое громадное не-ощущение себя, здоровый такой каток по малюсенькой мне.
и кому расскажешь? кому расскажешь, чтобы поржать: знаешь, у меня тело
по инерции дышит, вот и всё. знаешь, мне просыпаться не хочется.
знаешь...не знаешь. и никто не знает, какими были эти дни, окаянные, как у Бунина,
просто хуевые и просто пустые - в пустой комнате и с пустыми людьми, с настежь открытыми окнами,
с траншеями по рукам, и казалось - целуют куски ваты кусками ваты, а не меня собой, целуют потолок и пол,
и такая холодина. целовали мертвую меня. вытаскивали мертвую меня на каток, в кафе, по барам - и я шла,
смеялась, чтобы потом снова - одинокие ночи по-волчьи, выть и глотать дым дрожащих высоток.
я помню, как я сдыхала.
и никого не было. никого.
сейчас я понимаю,что никто и не мог помочь. в такие моменты человек может вытащить себя только сам.
и я тащила,как умела. а в январе прошлого года я отпустила все: мертвечину, звериность, боль.
все это время \"до\" я ни о чем не думала,просто была большим комком,сгустком боли, полой веной.а потом боль прошла,
я стала ничем. так и жила ничем, красивым таким ничем, черноволосым. жила и думала:\"ну нормально, живу и живу\".
я не помню,сколько так было,сколько я была сухой, прямой, нормальной, обычной, как все эти одинокие люди,
которых ты видишь в переходах, в метро, в торговых центрах, на улицах.я была нормальной.я была как все серые люди этого серого города,
слабаки в городе Тюмени, слабаки на морфине и канабиоле, слабаки перед телевизором, слабаки, целующие слабаков.
я была такая же - серая-серая, типичный житель этого города, тряпочка, фрагмент, кусочек.
а потом пришел ты.
обнял.
и в один из дней в зеркале ты вдруг видишь, что снова улыбаешься.
вдохнула. выдохнула вдох. вдохнула еще раз.
у меня это получилось впервые за столько лет.
и я почти плачу, плачу от счастья, как Шарль Бовари,как 33 самых счастливых в мире дурака,
как не плакала никогда и ни с кем.и я не смогу рассказать тебе это всё, ну просто никак не могу да и незачем,
просто,наверное,странно звучит мое \"спасибо\", сказанное ни к чему, в середине разговора вообще о другом.
спасибо, ты слышишь?..
спасибо тебе.
я дышу, как бешеная, я живу, как сумасшедшая, я люблю тебя, как ребенок.

будь, пожалуйста. будь, пожалуйста, всегда.
мы с тобой самые неземные из всех земных.
а с макаронами я точно договорюсь, обещаю.

п.с. в голове крутится: \"однажды ты встретишь человека и поймешь, почему с другими не получалось\".
я, кажется, поняла.


п.с.2. счастье в самых простых вещах.
только эти простые вещи людям почему-то не под силу.
а ты самый сильный из всех, кого я встречала и не встречала,у тебя они получатся.
спасибо тебе, слышишь?..
спасибо тебе.

ты мой мужчина.
мой самый первый мужчина.