Замечательный русский художник Василий Иванович Суриков родился 24 января 1848 года
Василий Иванович Суриков вошел в историю русского искусства прежде всего как исторический живописец. В своих произведениях он показал историю, "творимую и движимую самим народом".
Суриков родился в Красноярске, в семье потомственных казаков, пришедших в Сибирь с Дона еще в XVI веке. Здесь обрел он первые впечатления, здесь сложились первые художественные образы. "В Сибири народ другой, чем в России: вольный, смелый", - писал Суриков. Ермак, Разин, опальная боярыня Морозова, Пугачев, Меншиков, ссыльные декабристы были для него не отвлеченными историческими героями, а близкими и понятными людьми.
Историю боярыни Морозовой Суриков впервые услышал в детстве от своей крестной О.М. Дурандиной, знающей о знаменитой раскольнице по рассказам живших там раскольников, либо по одному из рукописных "житий" о ней, распространенных в Сибири.
Этот потрясающий образ запал в его душу и художественную память. Боярыня Федосья Прокопьевна Морозова, наряду с протопопом Аввакумом, стала символом раскола Русской православной церкви. Именно она, отстаивая старую веру, пошла против самого царя и патриарха Никона, отреклась от всех своих сословных привилегий, от роскоши, в которой жила, богатства, которое имела, пожертвовала сыном и добровольно сравнялась с "простецами". Народ признал ее своей и такой сохранил в памяти, ее образ оживает в песне, в предании...
То, что мы видим на картине, произошло 17 или 18 ноября 1671 г. (7180-го по старинному счету "от сотворения мира". Боярыня уже три дня сидела под стражей "в людских хоромах в подклете" своего московского дома. Теперь ей "возложили чепь на выю", посадили на дровни и повезли в заточение. Когда сани поравнялись с Чудовым монастырем, Морозова подняла правую руку и, "ясно изобразивши сложение перст (старообрядческое двуперстие), высоце вознося, крестом ся часто ограждше, чепию же такожде часто звяцаше". Именно эту сцену "Повести о боярыне Морозовой" выбрал живописец. На картине Сурикова боярыня обращается к московской толпе, к простолюдинам - к страннику с посохом, к старухе-нищенке, к юродивому, и они не скрывают своего сочувствия вельможной узнице.
Так и было: мы знаем, что за старую веру поднялись низы, для которых посягательство властей на освященный веками обряд означало посягательство на весь уклад жизни, означало насилие и гнет. Мы знаем, что в доме боярыни находили хлеб и кров и странники, и нищие, и юродивые. Мы знаем, что люди ее сословия ставили Морозовой в вину как раз приверженность к "простецам": "Приимала еси в дом... юродивых и прочих таковых... их учения держася". Но был еще один человек, к которому в тот ноябрьский день простирала два перста Морозова, для которого она бряцала цепями. Этот человек - царь Алексей Михайлович. Для царя она была камнем преткновения: ведь речь шла не о рядовой ослушнице, а о Морозовой - это имя громко звучало в XVII веке!
"Боярыня Морозова" идеально воплощает замечательные мысли, однажды высказанные И.Е. Репиным: "В душе русского человека есть черта особого, скрытого героизма … он лежит под спудом личности, он невидим. Но это - величайшая сила жизни, она двигает горами… Она сливается всецело со своей идеей, "не страшится умереть". Вот где ее величайшая сила: она не боится смерти".