Это цитата сообщения Звон_Рун Оригинальное сообщение
Игорь Иванович Стрелков (Гиркин) Стихи о жизни.
Это стихотворение Игорь Иванович написал еще в юности в 1991 году...
11.06.2014. Славянский фронт Игоря Стрелкова.
(Статья Сергея Полосатова)
"Командующий обороной Славянска Игорь Стрелков пользуется среди подчиненных славой человека жесткого, но справедливого.
Доверие бойцов к своему командиру - залог победы в любой битве. Особенно когда речь идет о защите правого дела.
Умение командовать приобретается с годами и опытом, этому нельзя научиться по книжкам. Если человек с гнильцой, испытание войной всегда выявит недостаток. Поэтому и говорят, что в бою точно узнаешь, кто чего стоит. А уж если солдат доверяет своему отцу-командиру, то будет биться до победы. Как теперь бьются стрелковцы на юго-востоке Украины? Сколько их побывало под командованием Стрелкова в прошлом? Молодых и старых, профессионалов и новобранцев. И за всех болела душа с того момента, как он впервые почувствовал, что значит быть командиром. Друзья и коллеги говорят, что это случилось на «второй войне» - в Боснии, куда Стрелков поехал добровольцем. До этого было еще Приднестровье, где Игорь был молодым студентом и только учился науке побеждать.
Сухой закон на позициях.
Любой командирский опыт формируется из «свода правил». Одно из них - не бухать на позициях - Стрелков сформировал именно в Боснии. Дело в том, что первым впечатлением Стрелкова от бывшей Югославии стал вопиющий бардак.
- Война скорее напоминала «большой Бейрут», - рассказывает в своих воспоминаниях сам Стрелков о том времени.
По рассказам очевидцев, первое время были достаточно бестолково организованы даже базы добровольцев, не говоря уже о собственно дисциплине. Стрелков сухо описывает случай, когда итогом увлечения алкоголем стал «дружественный огонь», под который попали свои. С тех пор пьянства Стрелков не терпит и любителям выпить не доверяет.
От мотострелковой бригады до разведки.
После Боснии Стрелков... пошел по призыву в армию. Два года срочником, а потом остался служить по контракту. Именно тогда и попал в Чечню, в составе 166-й мотострелковой бригады. Вслед за первой чеченской была вторая, в которой Стрелков принимал активное участие уже в качестве военного разведчика.
Военные разведчики - особая каста. Эти люди обладают высоким интеллектом и хорошо подготовлены физически. Они представляют собой такой уникальный сплав, ведь им приходится не только автономно выживать во враждебной среде, уметь сливаться с местностью, но при этом еще и постоянно анализировать происходящее вокруг, замечать факты и детали, которые упустит другой человек. И уже на основании этих деталей делать анализ и готовить прогнозы развития ситуации. По результатам такой работы и планируются военные операции.
В 1998 - 1999 гг. Стрелков много работал в разведке в Дагестане. Анализировал активность боевиков, их планы и перспективы. На профессиональном армейском сленге это называется работать в поле. Труд этот тяжелый, выматывающий. Бывает, что по несколько дней общаешься с людьми, а информации - ноль. Тем более в Дагестане в то время, когда отношение к любым чужакам, кто не из твоего тейпа, было настороженным. А особенно в регионе интересов Стрелкова - в Буйнакском районе. Ваххабиты объявили там Отдельную исламскую территорию, превратив регион в плацдарм для осуществления своих амбициозных планов. Разветвленные подземные укрепления, склады оружия, мастерские по производству минометов и снайперских винтовок, тренировочные лагеря для головорезов. Ваххабиты обустроили бункеры и боевые точки, подготовились к ожесточенным боям. Басаев, Хаттаб и другие полевые командиры проявляли повышенный интерес к этой территории - любые долгие боестолкновения были им выгодны, поскольку оплачивались зарубежными спонсорами особенно щедро.
- В рядах ваххабитов и в составе их вооруженных отрядов действуют в качестве инструкторов или «проходят обучение» десятки моджахедов из Йемена, Таджикистана, Узбекистана, Курдистана, других регионов России, СНГ и дальнего зарубежья, - вспоминал Стрелков спустя какое-то время. - Жесточайшая дисциплина, опыт и привычка к лишениям делает из ваххабитов опасных противников, готовых сражаться до последнего...
Из-за показухи генерала чуть не лишился головы
Особой точкой на карте в то время для Стрелкова стало село Чабанмахи. По некоторым данным, это была зона его ответственности. Сейчас название это подзабылось, а в конце 90-х прошлого века это название крутили по ТВ чуть ли не чаще, чем сейчас Луганск.
Для того, чтобы разбить боевиков сразу, требовалась полномасштабная войсковая операция с применением авиации и артиллерии. Позже - в частных беседах - Стрелков не раз вспоминал, что он отдельно предупреждал Федеральный центр об этом. К сожалению, в центре решили иначе. Таким образом, боевики получили время и возможность для стягивания сил.
На зачистку Чабанмахи спецназовцы выступили вместе с разведчиками.
- Выступили не торопясь, без особой спешки и суеты, - писал позже Стрелков в своих воспоминаниях.
После зачистки села Чабанмахи туда прилетает заместитель командующего Объединенной группировкой войск генерал-полковник Михаил Лабунец. Генерал поднял трехцветное знамя и дал комментарий штатному телеоператору. В своих воспоминаниях Стрелков говорит об этом с иронией: любой нормальный боец именно так реагирует на любую «генеральскую показуху», которой тогда было много.
А вот на следующий день Стрелков чуть с погонами не распрощался. Оказалось, что именно на том месте, где генерал давал свои победные реляции, под землей был бункер, доверху набитый взрывчаткой и с пятью ваххабитами внутри. Да что там с погонами, с головой можно было распрощаться в прямом смысле слова, если бы террористы все это рванули.
Это еще раз заставило Игоря убедиться в правиле: не торопись, любая операция должна быть доведена до конца. Вся операция по ликвидации ваххабитского анклава на той территории длилась с 29 августа по 13 сентября 1999 г. И именно после взятия Чабанмахи, где большое участие принял и Стрелков, началось контрнаступление российских войск, ставшее началом второй чеченской кампании.
Боевой опыт на то и боевой, что он впечатывается в кровь, в характер. И этот характер делает из Стрелкова поистине народного командира. Человека, который не гонится за дешевой популярностью, пытаясь приблизить получение новой звездочки на погонах. Потому что Стрелков, как никто другой, знает, - чужие лавры зачастую оплачены кровью простых солдат. Именно поэтому он стал командиром сопротивления юго-востока. По праву опыта, чести и совести".
Им бы пахать и сеять
Игорь Стрелков
А время пахать и сеять,
И закладывать урожай,
И трудами мечту лелеять,
Выступая в цветущий май.
Выращивать с верой, с любовью,
Красить в садах дома…
От Харькова до Приазовья,
Николаев, Одесса… Война.
Кровавым, оскаленным ликом
С вороватым бандитским душком,
Полицаев карательным кликом,
Под зелёным жандармским клыком.
Мирных, любящих граждан,
Как колосья с соседней межи,
Души вымарав чёрною сажей,
Гнут предательски мрази пажи.
Молодёжь неприкаянной воли
На политой дедами земле,
Что – ничья, в олигарховом поле,
Как сорняк на Руси Подоле.
И страдает окраина, стонет.
У болезни обугленный плод.
Игроки и ворьё, при законе,
Никогда не кормили народ.
Продают, за подачки в карманы,
За рубахи, что ближе к себе,
Виртуальные паны и ханы,
Созидателей в тяжкой борьбе.
А им бы пахать и сеять,
И закладывать урожай,
И трудами мечту лелеять,
Чтобы цвёл их родимый край.
03.05.14
http://www.rospisatel.ru/strelkov.htm
Не жди приказа!
Не сиди, ссылаясь на покой!
Вперёд! Сквозь ветры и дожди
и вьюги волчий вой!
Оставь удобства и уют —
пока ты молод — в путь!
Когда отходную споют,
успеешь отдохнуть!
Будь честен, смел, не замечай
насмешек и помех.
А будешь старшим — отвечай
не за себя — за всех!
Тот, кто ошибок не имел, —
в безделии зачах —
он груза жизни не посмел
примерить на плечах!
Каков бы ни был твой удел —
удачен или плох,
Запомни: меру твоих дел
оценит только Бог!
ЧЕЧНЯ. 1995
Серая шинель наброшена на плечи,
Снова греюсь у походного костра
Я ни с кем не ожидаю встречи,
И шинель - жена мне и сестра...
И броня, пылающая жаром,
В пыли облаках тяжелый марш,
Чири-Юрт, подсвеченный пожаром,
Мне военный собирали стаж...
Но кончается отпущенное время,
Возвращаюсь вновь туда, где нет войны-
Покидаю кочевое наше племя,
Крики взводного и ругань старшины,
Огневую и машины в капонирах,
Жидкий чай, гнилые сухари...
Да, домой! На "зимние квартиры"!
Да, пора мне! - как ни посмотри!
Пусть здесь мирятся, ведут переговоры -
Обещают "все простить и позабыть".
Здесь - бандиты, там (у власти) - воры...
Мы сюда вернемся, может быть!
А пока - Вперед! Вперед! В дорогу!
И спокоен, и невесел - грусти нет!
Знаю - жизнь с меня все спросит строго.
И судьба на все мне даст ответ.
БОСНИЯ
Март 1993, окрестности Тузлы.
Вот я уже отвоевал -
Хлебнул и крови, и пожаров...
И мне уже не позабыть
Убитой женщины оскал,
И смех афганских ветеранов...
Уже командую во сне,
Кричу и брежу, мать пугая,
И мне никак уже не скрыть,
Что я не радуюсь весне,
И тихой жизни - не желаю!
Нет! Не жалею ни о чем!
Что получил - того достоин!
Да, убивал! Могли убить...
Пусть называют палачом! -
Судья мне Бог. А здесь я - воин!
БОСНИЯ
Район Вышеграда. Осень 1992
Война! Что ты, брат, о ней знаешь?
Как страшен солдата конец!
Вот рядом погиб твой товарищ,
Вдали - умирает отец
Как дружно спешат мародеры
Чужим поживиться добром,
Каким непомерным позором
Бывает, иной раз, разгром
Коровы лежат и старухи
На серой от пепла земле
И мухи, одни только мухи
Живут в этом мертвом селе
Как пули визжат, как ужасна
Пред другом погибшим вина...
И кажется, что все - напрасно,
И есть "до войны", и "война"..
Игорь Иванович Стрелков (Гиркин) — общественный и военный деятель самопровозглашенной «Донецкой народной республики», руководитель народного ополчения Донбасса. Активный участник вооружённых формирований ополчения Юго-Востока Украины. Командующий самообороной города Славянска .
Родился и вырос в Москве в семье потомственных военных. С детства интересовался историей. В 1993 году окончил Московский государственный историко-архивный институт, однако профессия историка Игоря не привлекла — он предпочёл карьеру военного.
В 1993—1994 годах проходил срочную службу в Вооружённых Силах Российской Федерации, стрелок роты охраны 190-й ракетной технической базы в Голицыно (в/ч 11281 МО ПВО; ныне расформирована). С 1989 года увлекается военной реконструкцией и историей Белого движения. Принимал участие в боевых действиях в Приднестровье в июне-июле 1992 года (доброволец 2-го взвода Черноморского казачьего войска, Кошница — Бендеры), в Боснии с ноября 1992 года по март 1993 года включительно (2-й Русский добровольческий отряд, 2-я Подринская легкопехотная и 2-я Маевицкая бригады Войска Республики Сербской, Вышеград — Прибой), в Чечне (166-я гвардейская отдельная мотострелковая бригада, март-октябрь 1995 года, и в частях специального назначения с 1999 по 2005 гг.), выполнял специальные задания в других регионах России.
В конце 1990-х опубликовал автобиографический «Боснийский дневник». Публиковался в газете "Завтра"Работал корреспондентом независимого интернет-агентства «ANNA-NEWS»Православный христианин. С 1989 года увлекается военной реконструкцией. Принимал участие в боевых действиях в Приднестровье в июне-июле 1992 года (доброволец 2-го взвода Черноморского казачьего войска, Кошница-Бендеры), в Боснии с ноября 1992 г. по март 1993 г. включительно (2-й Русский добровольческий отряд, 2-я Подринская легкопехотная и 2-я Маевицкая бригады Войска Республики Сербской, Вышеград — Прибой), в Чечне (166-я гвардейская отдельная мотострелковая бригада, март-октябрь 1995 г., и в частях специального назначения с 1999 по 2005 г.г.), выполнял специальные задания в других регионах России.
Россия в кровавой купели
Воззвала к сынам из оков:
- «Готовы ль одеть вы шинели?»
И каждый ответил: «Готов!»
Пыль. Солнце краснее медяшки -
Все ближе удары подков:
- Ну-с, ротмистр? А как на счет шашки?
- Ах, шашка? Конечно! Готов!
Толпою отребья и швали
Растоптана слава веков...
- Хорунжий! Вас будут штыками...
- На то и присяга! Готов!
Вдали, уходя, промелькнули
Знамена старинных полков...
- Поручик! Вы как? В смысле пули?
- Что ж, хочется жить... но готов!
Подлей, чем еврейский Каифа
Бред этих кошмаров и снов...
- Полковник! А как на счет тифа?
- Ах вот как? Да..., жаль..., Но готов!
Пред пыткою кажется мелок
Расстрельный за городом ров...
- Ну, как, генерал, Вам застенок?
- Измена страшней! Я готов!
Как давит вдали от Отчизны
Чужбины свинцовый покров....
- Что скажете, юнкер, о.... жизни?
- Как тяжко! Но... С Богом! Готов!
***
Вокруг - развалины Отчизны
И время вспять не повернуть!
Кирасой ржавою цинизма
Прикрыта взломанная грудь...
Пока еще я не «груз 200»,
И пусть в душе лишь боль и лед
Но шпага - вечный символ Чести
Толкает. Острием. Вперед.
Призрак поручика: наше имя Стрелков
(Рекомендуем к прочтению)
Игорь Стрелков (Гиркин). Мне кажется, что его псевдоним и есть его настоящее имя. Русский человек держит оборону страны (Новороссия) в 20 000 000 человек перед лицом целой армии. Конечно, он не один. Но армия без полководца не армия. Есть полководец, армия есть или будет. Нет полководца — любая армия распадется в считанные часы.
Стрелков воюет против страны Украина, где власть захватили неонацистские путчисты. Один против целой страны. В Киеве приказы отдает хунта и отчасти (к нашему счастью, весьма неохотно) выполняют их Вооруженные Силы страны. Да, ВС Украины не хотят воевать. Да, не понимают за что и против кого. Но сзади стоят каратели из "Правого Сектора"/Национальной Гвардии. Воевать со Стрелковым они боятся, им привычнее убивать мирных жителей (что с них взять - внуки Бандеры), но в спину своим войскам они выстрелить всегда готовы. Но все-таки это армия. И это какое-никакое государство, существующее хотя бы по инерции. А инерция институтов серьезная вещь - все страны бывшего СССР до сих пор прожигают советсткое институциональное наследие. В случае Украины прожигают в самом прямом смысле.
Но Стрелков. От чьего имени и во имя чего воюет он? Он держит оборону Славянска и всей ДНР столько времени. На что он опирается? Кто отдает ему приказы? Кто за ним стоит?
Самое поразительное: никто. Никто не стоит. Никто приказов не отдает. Никого нет. Стрелков действует не по приказу и не по инерции. Его начальство другого рода. Он мыслит себя мобилизованным той инстанцией, в существование которой сегодня практически никто не верит. Стрелков был призван на службу Русским Миром, русским Народом, русской цивилизацией. В Киеве власть захватили жестко русофобские силы. И все замерли, затихли, разбежались. Сверкнули откормленные пятки Януковича. Потрясывая пузом, принялся улепетывать Пшонка. Растерянно мигнул луч прожектора в очках Лаврова. Ахметов начал серию переговоров о перераспределении долей с Коломойским. Сплюнула семечки евромайданная гопота. И вот тут появился Игорь Стрелков. Спокойный, ноншалантный, несколько не от мира сего. Из другого времени, из другой истории, из другого общества. Как две капли воды похожий на добольшевистского поручика царской армии. И в такого поручика, как позднее выяснилось, он в добровольческих реконструкциях периодически и перевоплощался. И наконец, перевоплотился окончательно. И взял Крым. Уже потом появились технологи, снятые на распределенные планшеты крымчанки в тельняшках на фоне "вежливых людей" и элегантная прокурор Поклонская. Но начал Стрелков и Стрелков же закончил.
Когда Путин сказал, что в Крыму не было российских войск, он не отклонился от истины. Стрелков - это не российские войска. Это тень русского прошлого, это призрак русского будущего. Это то, чего нет в нашем настоящем. Стрелков взялся из энциклопедии любви к Отечеству 1910 года. Он сошел с плаката Первой мировой и тут же вступил в бой.
Крым взят. Спокойно сообщил он в никуда (условно, в Кремль). Выдвигаемся в Новороссию. Его телеграммы никто не читает. Они повисают в воздухе, пока в поисках дыхания на них не наткнется русский народ, жизненные центры которого стянуты удавкой русофобской политической элиты, шестой колонны, захватившей власть в 90-е и никак не желающей ее уступить. Один из таких простых русских людей, полковник Путин, также наткнулся на донесение Стрелкова из другого пространства и другого времени. И также вдохнул. Но странно — этот русский человек пролетарского происхождения, такой же растерянный и невнятный как и весь наш народ сегодня, лишь смутно припоминающий о том, кто он, кем он был и кем ему суждено стать, оказался занимающим пост Президента. Путин прочитал телеграмму, написанную ниоткуда и никому. Просто до востребования, до русского востребования. И прочел. Это и называется "Крым — наш!" Пущенная в никуда весть случайно достигла адресата.
Шестая колонна в ужасе, никто не понимает, как такое могло случиться. Но это уже факт. Путин прочитал телеграмму. И ее содержание ему что-то напомнило. Кто такой Стрелков, спросил Путин, но тут же забыл о чем спрашивал, не дожидаясь ответа.
Игорь Стрелков тем временем, как и обещал неизвестно кому, то есть Русскому Миру, прошел дальше. Повернувшись лицом на Север, он рассуждал так: налево пойдешь, живьем сгоришь. Направо пойдешь, домой вернешься. И Стрелков пошел прямо, на Север. Ткнув пальцем в карту, он попал в город СлАвянск. Какое хорошее название, подумал он. Как оно близко моему добровольческому сердцу. Это и славяне и слава. Это мой город. И пошел.
В Славянске была женщина мэр и много прекрасных русских людей. Женщина мэр скоро куда-то пропала, а люди остались. Стрелков позвал понурых мужчин и cпросил, где у них лежит оружие. Поискав, они нашли кое-что. Так началось строительство Донецкой Народной Республики.
Вначале Стрелкову никто не поверил. Особенно Киев. Путин войска не введет, ему руки и ноги стреножат Вашингтон и Брюссель, голову заморочит шестая колонна, и окончательно запутают дебилы, пиарщики и предатели, среди которых он чувствует себя привычно и комфортно. Поэтому Славянск пустим под нож, заодно и продемонстрируем могущество нашей бандеровской удали, решили в Киеве, и их в этом поддержал, потирая руки, перевоплотившийся в Игоря Коломойского недавно удавленный Борис Березовский. Коломойский рассудил так: позвоню своим в Россию, они быстро сольют Юго-Восток. Позвонил, свои услышали. Начали сливать. Славянск оказался под атакой. Засвистели снаряды, закружились вертолеты, запылали дома. Все учли все. Не учли одного: Игорь Стрелков не принадлежит к этой реальности, Вашингтонов и Брюсселей, Коломойских и Фридманов, Порошенок и Ахметовых, Тимошенок и Сурковых, Майданов и Представителей по правам человека при Президенте. Он из другого мира, из Русского Мира, где всей этой гнили просто не существует. В его прозрачном патриотическом добровольческом сознании иная геометрия. Он взял Крым? Взял. Он пошел в Славянск? Пошел. Он пришел в него? Пришел. Он собрал мужчин? Собрал. Вооружил? Вооружил. И теперь встал и стоит. Ему со всех сторон раздаются приказы как залпы - и залпы как приказы. Стрелков пошел вон! А он стоит. Ему шлют телеграммы: давай, назад! Отступаем! Приказ! Крым взяли, и хватит. А он стоит, он не слышит. Спереди огонь озверелой украинской армии. Как так? Что происходит? Путин войска не вводит, а мы не только Юго-Восток, какой-то ничтожный Славянск взять не можем. И из-за чего? Непонятно. Почему Стрелков все еще держится? Почему наши потери столь велики? Почему каждый день мы не досчитаемся то БТРов, то пушек, то банды головорезов, знатно исписанных свастиками, а потери уже исчисляются на сотни. Что происходит? Коломойский не дозвонился? В Вашингтоне сбой времени? В Брюсселе руководство застряло в гэй-клубе и опаздывает на работу? Когда отзовут Стрелкова? Когда его убьют? Когда он исчезнет, в конце концов, вернувшись на свое место на желтом дореволюционном плакате...
Стрелков же как ни в чем не бывало стоит, там, где стоял. Неторопливо зовет мужчин встать в строй. Нехотя создает женский батальон, пока мужчины думают. Но стоит. Пришел в Славянск и не уходит. Один против армии. Один против государства. Один против предателей в Москве. Один против Кремля. Вообще один. Он и его война. Как Д'Анунцио во Фьюме, пришел и не уходит.
Вы заметили, что обращения Стрелкова вообще лишены истерики. Он будто спит. Уровень истерики - ноль. Подчас констатирует вещи, которые формально играют против него. Но он не технолог и не политик. Он призрак истинной России, двойник, пришедший из настоящего русского настоящего в наше ненастоящее нерусское "настоящее".
Игорь Стрелков в Славянске привычно держит оборону. Ваше Превосходительство! Защищаем Новороссию! Так точно! Есть, ни шагу назад! С кем он разговаривает? Кому отдает честь? Мы не видим, не понимаем, даже не догадываемся. Он живет в своем стрелковом мире, который и есть Россия. А мы в каком мире в таком случае живем? Или все это нам просто снится?
Может быть и так. Но сны, которые буду смотреть я, это сны про Игоря Ивановича Стрелкова. Они дороже мне, чем любая явь. Потому что он и есть явь, и его ДНР — явь, и его друг — народный губернатор Павел Губарев — явь. И его Новороссия — явь. И его Россия — явь, и это моя Россия, стрелковая Россия, единственная и смертельная Россия. И имя ее Славянск.
Надо понять, роль Стрелкова фундаментальна. Это тип русского идеалиста, консерватора, настоящего патриота, который уничтожил бездну между принципами и действиями, а эта бездна — парализующий бич нашего патриотизма. Когда руссские остро осознают, что над нашими ценностями глумятся, нашими интересами торгуют, а власть присваивают не лучшие, а подлейшие, что они делают? Тоскуют, ноют, ругают "малый народ", пьют, конечно, или объединяются в небольшие движения, которые быстро разваливаются Системой, а самые пассионарные бросаются на драки, агрессию и бессмысленную жестокость и жертвенность. Кого-то подкупает для технических целей оппозиция, кого-то ставят под кураторство правоохранительные органы и спецслужбы. Это порочный круг. Никто не наносит удара по врагу, никто не утверждает свою цельность, никто не идет, стойко и распрямив спину, до конца. Ведь жертвуют собой ребята, русские националисты, национал-большевики или "приморские партизаны", гибнут в драках, садятся, но без цели и смысла. И никого не задевают. Русские продолжают обывательский сон. А другие десятилетиями только болтают и красуются. Жалкое зрелище.
И вот появляется Стрелков. Русский. Строгий. Наивный и застенчивый. Идеалист. С принципами. В мирной жизни, наверняка, не затребованный и несколько неловкий. И идет на передовую Народной Войны. Идет сам. Тем самым он разрывает оковы бессилия, марево страха, угнетенность и депрессивность неспособности перевести идеалы в действие. Если бы он остановился в Крыму или был бы убит в первые дни обороны Славянска, мы бы о нем не знали. И тогда пали прекрасные люди, тоже герои, как и он, тоже русские, разорвавшие оковы морока. И некоторые были моими друзьями. Но Стрелков выстоял и создал армию. И стал центром нашей надежды, нашей воли, нашего преображения.
Все остальные не менее хороши, мужественны, и слегка нелепы как все русские, но
Стрелков затронул что-то в нашей душе, в нашем национальном чувстве. И на него низвергся русский миф, наша жажда героя. Он просто выполнял долг. Да. Но это не долг профессионала или человека, оказавшегося в сложной ситуации волей судеб. Это ЕГО долг. Это РУССКИЙ долг, оказавшийся весомее лени, безволия, страха, безразличия, скованности. В том-то и дело, что Стрелков все сделал САМ. Вот что важно: именно САМ.
И через него мы тоже стали ближе к нам САМИМ. Мы увидели, что мы можем. Солдаты, которые воевали в Афганистане и Чечне, тоже были герои. Но шли они туда не сами. Они выполняли долг, имя которому Государство. А Стрелков выполнял долг, имя которому Идея. Русская Идея. И он пробил барьеры в нашей душе. Он нас раскрепостил. Стрелков что-то поправил в нас, подлечил.
Мы думали, что такого уже никогда не будет — бесстрашного русского православного Воина, отправляющегося на Священную Войну по собственной воле. Но он отправился. И начал побеждать. И с каждым его успехом, с каждой сводкой побеждали мы. Побеждала Россия.
Дело вообще не в его политических убеждениях и даже не в достоинствах военачальника: дело глубже. Он стал нашим мифом. И больше он не принадлежит ни себе, ни службе, ни Государству, а только этому мифу, русскому мифу о том, какими мы когда-то были и какими, оказывается, мы снова в любой момент можем стать.
Ненависть к Стрелкову — это ненависть враждебной нам расы, не в биологическом смысле, а в духовном. Расы технологов, мошенников, чиновников, манипуляторов, торговцев. Вернер Зомбарт говорил, что есть два типа людей — раса торговцев и раса героев. Европа Нового времени — это результат победы расы торговцев (капитализм) над расой героев (Средневековье).
Стрелков — это русское Средневековье. Потому что само Православие не может быть "современным", это будет пародия, симулякр. Оно может быть либо Античным, либо Средневековым. "Современность" — это вотчина антихриста. Поэтому Стрелков из бывшего. Но не того бывшего, что прошло и все, а то, что было по-настоящему и есть до сих пор, как ядро наших душ, как тайный центр русского самосознания.
Мы еще не осознали до конца, что значит для нас Стрелков. Но та ярость, которую он вызывает у всякой нечести, ту зависть, которой пышат к нему мелкие натуры, та ненависть, которую он провоцирует у Запада и хунты — это знаки того, что он не случаен. И снова не лично, не индивидуально, но как носитель русского типа. Настоящему русскому в Стрелкове понятно всё. Он и есть мы. Один Народ. Народ пробуждающийся.
Я очень бы просил тех, кто прислушивается к моим словам, отнестись к этой фигуре деликатно. Это наше достояние, это огромная ценность. Поэтому его так хотели убить, убрать, занизить, опошлить, а теперь еще и обрушить. Если мы дадим это сделать, грош нам всем цена.
За миф надо биться, как Стрелков бился и бьется за Новороссию, за Большую Россию, за каждого из нас.
Игорь Стрелков: идет полномасштабная позиционная война, ДНР и ЛНР простреливаются насквозь (видео)
11.11.2014 - 18:25Экс-министр обороны Донецкой народной республики Игорь Стрелков ответил на вопросы журналиста Сергея Шаргунова.
Игорь Иванович, что будет дальше с Донецкой и Луганской республиками? Они состоятся или их ждет совсем непонятное будущее?
Я очень надеюсь, что они будут, несмотря на все препятствия и крайне тяжелое положение, в котором сейчас находятся. Я надеюсь, что Новороссия состоится. И состоится в качестве единого союзного с Россией государства.
Была «русская весна», так называли тогда происходившее. По сути, бескровное соединение Крыма с Россией. Было «русское лето» — множество убитых в Донбассе. Сейчас надвигается «русская зима». Донбасс может оказаться в условиях настоящей гуманитарной катастрофы. Это так?
Он уже в состоянии гуманитарной катастрофы. Особенно в районах, которые находятся в прифронтовой зоне. Ведь когда мы говорим о том, что сейчас происходит в Донбассе, надо не забывать, что идет война. После так называемого минского перемирия, которое было только на бумаге и было выгодно только украинской стороне — никак не Донбассу и никак не России — после этого ни одного дня не было спокойствия на фронтах. А сейчас, когда украинская сторона фактически открыто отказалась от условий минского перемирия, так там вообще отчаянное положение. Донецк обстреливается так, как он не обстреливался до Минска. Непрерывные жестокие обстрелы. Обстрелы всех остальных населенных пунктов. Фактически вся территория Донецкой и Луганской республик простреливается насквозь за исключением совсем уж глубоких городов типа Антрацита.
После вашего отъезда вы получаете информацию, что происходит?
Естественно.
У вас есть надежные контакты там?
Я получаю ежедневно информацию по электронной почте и по телефону. Я не скажу, что мне докладывают командиры и политические деятели, которые там действуют, поскольку я не являюсь сейчас их начальником, но они считают своим долгом поставить меня в известность о том, что происходит.
Как вы считаете, насколько возможно возобновление полномасштабной войны?
Так, собственно, и идет полномасштабная война. Единственное, она носит позиционный характер.
Я имею в виду движение танков и прочее…
Она неизбежна, просто неизбежна. Украинская сторона никогда не скрывала, даже в дни минского перемирия, намерения вернуть Донбасс под свою диктатуру. И будет это реализовывать. А после этого будет Крым. И все наши политики, которые говорят всерьез о каких-то соглашениях, о перемирии с украинской стороной, откровенно лгут. В первую очередь, я считаю, лгут те, кто ответственен за эти минские соглашения. Они прекрасно знают, что украинская сторона никогда не смирится, до военного разгрома своего, с отделением Новороссии. Но они сознательно лгут, исходя из своих тактических интересов, которые не имеют ничего общего с интересами России и Новороссии.
Во время славянской осады вы превратились в символ. И по-прежнему остаетесь человеком-легендой для многих. Вы были готовы к этому?
Абсолютно нет. Более того, в мои планы совершенно не входила никакая публичная известность. Допустим, когда начиналась славянская эпопея, я планировал сделать все как в Крыму, и надежда была, что все будет по крымскому сценарию. То есть планировалось помочь местным лидерам и ополченцами установить народную власть, провести референдум, присоединиться к России, а это было нашей общей целью и их целью в первую очередь. Которую им никто не навязывал, это было их искреннее желание. И после этого также, не выйдя из тени, исчезнуть оттуда, как и из Крыма.
Про Крым я еще спрошу. А как вы сейчас ощущаете эту известность? Она вас тяготит, что-то в вас самом поменялось?
Вначале, когда возникла острая необходимость и, скажем так, мне решительно порекомендовали засветиться, я ощущал очень большое неудобство, колоссальнейшее неудобство, поскольку в течение всей своей службы я привык к непубличности. Я привык действовать, принимать решения, и очень ограниченный круг людей знал о моей предыдущей службе, о том, в каких операциях я участвовал, о подробностях этих операций. Соответственно, было крайне неудобно, но сейчас я, немножечко привык к вниманию прессы. Более того, иду на контакты с прессой. Я осознаю необходимость этого не в целях самораскрутки или пиара, а в целях и интересах движения.
Движение называется «Новороссия»?
Да, движение «Новороссия», которым мы надеемся объединить все негосударственные общественные силы, которые реально хотят помогать Новороссии, скоординировать их деятельность, чтобы она приносила наибольший эффект.
Речь прежде всего о гуманитарной поддержке?
Речь полностью о гуманитарной поддержке. В первую очередь мы собираемся оказывать помощь снаряжением, обмундированием, продовольствием — всем небоевым снабжением. Второе — поддержка самих ополченцев и членов их семей, которые находятся не в самом лучшем положении. И очень важный сектор — это помощь раненым, которая крайне недостаточная.
Более того, Донецкая и Луганская республики не имеют возможности оказывать реальную помощь. Хотя раненые после лечения, особенно увечные, оказываются в отчаянном положении — не получают ни пенсий, ни довольствия, ничего. Соответственно, на территории России, они тоже не имеют никакого статуса, большинство из них лечатся здесь, и мы стараемся взять на себя как можно больше помощи людям, которые защищали Россию и отдали очень многое для ее защиты.
Наконец, помощь семьям погибших. И еще одна составляющая — информационная. Все-таки мы от нее не отказываемся. Мы считаем, что поддержка идеи Новороссии крайне необходима. У нас пытаются заболтать вообще проблему существования Новороссии и сделать вид, что население Донецкой и Луганской областей поднялось, для того чтобы выторговать себе некие права.
Неправда — население Донецкой и Луганской областей поднялось за присоединение к России. И когда Россия отказалась по ряду внешнеполитических соображений от их присоединения по крымскому образцу, они, скрепя сердце, стали сражаться за свой суверенитет. За суверенитет в союзе с Россией.
В ваших планах нет возвращения туда?
На данный момент возвращение мое туда невозможно. И более того, нецелесообразно. Могу пояснить почему. Понимаете, в той ситуации, которая сложилась, моя фигура является неприемлемой для Киева. Пока идут эти бессмысленные переговоры с Киевом, пока газовая составляющая важнее, чем судьбы миллионов русских, мое возвращение невозможно…
Оно будет воспринято так называемыми партнерами крайне негативно. Кроме того, сейчас во главе обеих республик люди, которые не очень хорошо воспримут мое возвращение. Хотя бы потому, что очень большое недовольство существует в ополчениях и Луганской и Донецкой республик, и мое появление там в любом качестве, даже рядовым, может стать магнитом, который будет притягивать всех недовольных.
Во-первых, я сам этого не хочу, во-вторых, я считаю, что это деструктивно, каковы бы ни были лидеры. Плотницкого я не знаю, Захарченко я знаю достаточно хорошо. Он храбрый командир.
Вы с ним познакомились уже там?
Да, в Донецке.
То есть уже после Славянска?
Да, конечно. В Славянске он не был. Но его некоторые решения, и в первую очередь подписание минских соглашений, я расцениваю негативно. Тем не менее, я считаю, что в условиях боевых действий недопустима никакая оппозиция, тем более вооруженная. Понимая, что мое возвращение в Донецк вызовет образование данной оппозиции и ситуацию двоевластия, я, конечно, туда без каких-либо полномочий вернуться не могу.
Почему ушли?
Была сделана ставка на якобы мирное урегулирование, ошибочная ставка, на мой взгляд, и ошибочность эта видна, по-моему, просто невооруженным глазом. В связи с этой ставкой мое пребывание было признано нецелесообразным. И в том числе, не скрою, это производилось путем определенного шантажа и прямого давления — путем прекращения поставок помощи с территории России. Я об этом говорю открыто. Единственное, что хочу сказать, что не сопротивлялся достаточно сильно, потому что я все-таки российский офицер запаса и ощущаю долг перед страной. Даже если не согласен с каким-либо решением политического руководства России, я все равно доложен его выполнять.
Вы постоянно находились на грани гибели, потому что Славянск обстреливали, а город были в плотном кольце. Каково жить рядом со смертью?
Знаете, для меня эта военная кампания пятая по счету. И, пожалуй, она была самой безопасной из всех предыдущих, именно для меня как для индивидуума, как для живого существа. Потому что я командовал достаточно большим подразделением, потом уже соединением, потом я руководил армией, если это можно назвать армией — это какая-никакая армия.
Большую часть времени я проводил в штабе. Конечно, я выезжал на позиции, в том числе во время активных боевых действий, во время обстрелов… Но сказать, что я проявил какой-то супергероизм в качестве именно бойца, я не могу. Вопрос в другом: для меня более тяжелым было ощущение огромной, колоссальной ответственности. Вот это действительно изматывало намного больше, нежели ощущение физической опасности. Я понимал, что отвечаю за судьбы тысяч и тысяч.
За вашу голову назначали суммы. Были и есть те, кто заинтересован вас устранить?
Сами понимаете, какой бы получила украинская сторона козырь, если бы меня, допустим, поймали и доставили в Киев или Гаагу. Современная химия позволяет сломать волю любого человека независимо от того, хочет он или не хочет. Времена, скажем так, краснодонцев, молодогвардейцев прошли. У немцев не было таких средств, которые разработаны сейчас. В этой связи, я представляю даже определенную опасность как секретоноситель, если можно так выразиться.
Много секретов знаете?
Конечно. А что касается личного, то есть сохранения жизни, меня это в меньшей степени волнует. Я считаю, что каждому человеку что предписано, то предписано… Скажем так, кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Главное — делать, что должен, и будь, что будет. В данном случае этот принцип (кто-то его приписывает китайским мудрецам, кто-то императору Диоклетиану, кто-то Марку Аврелию) наиболее правильный, а для военного времени особенно.
Что вас поддерживало в войне?
Меня, конечно, поддерживала вера. Без веры, без понимания, что Бог нам реально помогает, а я лично уверен, что Бог нам помогал, потому что некоторые вещи невозможно объяснить рационально, без этого мы бы не выстояли.
Случались чудесные ситуации?
Да сколько угодно… Сплошь и рядом. Чудесно хотя бы то, что нас не уничтожили в первые дни. Чудесно то, что все планы противника по нашему уничтожению, срывались. Чудесно то, что мы, особенно в Славянске, при минимальных потерях наносили противнику несоизмеримо больший ущерб. Если посмотреть в ретроспективе на оборону Славянска — с несколькими десятками вооруженных людей противостоять всему государств Украина, пусть оно и находилось в состоянии развала и анархии, но все равно государство и силы его несоизмеримы — это чудо. Они нас могли передавить просто как мух. Но такого не произошло из-за какого-то стечения обстоятельств, которые имеют, наверное, каждое по отдельности рациональное объяснение.
Войны в Приднестровье и на Балканах, где вы были, и эта война — что между ними общего?
Все это гражданские войны. Воюют люди, которые говорят на одном языке. Идеологическое разделение, не национальное. В Боснии это религиозное разделение. Но воюют братья…
Приднестровье все-таки сражалось за русский язык, нет?
Да, но в подразделениях, которые воевали против кишиневских формирований, были и молдаване, и украинцы, и русские. Был весь интернационал. Были и гагаузы. С той стороны тоже, кстати, были русские. Допустим, нам в Бендерах противостоял отряд полиции особого назначения — ОПОН. Там русских было достаточно много, которые еще с советских времен служили в ОМОНе и автоматически стали ОПОНовцами, и автоматически поехали подавлять своих братьев. Хотя, конечно, там тоже на знаменах у кишиневских войск был радикальный национализм — причем даже не молдавский, а румынский.
Крым ваших рук дело?
Я принимал участие в мероприятиях, но сказать, что это моих рук дело — я, конечно, не могу. Там моя роль была достаточно скромной, хотя в некоторых вопросах немаловажной.
Я помню, как прилетел туда в конце февраля и наблюдал, каким авторитетом вы там пользовались. У меня сложилось впечатление, что вы разруливали дела.
Я вначале принимал достаточно серьезное участие. Потом, по мере того, как ситуация развивалась, я отошел в тень и занимался просто формированием роты специального назначения, потом батальона специального назначения. И содействием российским войскам.
А в каких числах вы оказались в Крыму? Когда все началось? Сразу после майдана?
За двое суток до начала всего.
То есть вот, когда поднялся Севастополь…?
Я уже находился там.
И вы видели происходившее своими глазами?
Я руководил занятием аэропорта. Потому что там была нерешительность определенная. Поэтому приходилось, что называется, быть играющим тренером.
А вы наблюдали столкновение между русскими активистами и крымско-татарскими активистами?
Нет. Непосредственно не наблюдал.
Но уже были там?
Да, я был там.
Вы знали до этого Сергея Аксенова?
Да, знал. Я с ним познакомился во время принесения даров волхвов. В Симферополе, он тогда произвел на меня очень хорошее впечатление, очень серьезное. Он харизматичный человек. Когда его обвиняют в каких-то грехах прошлого, я могу сказать: вот это человек, который способен подняться над своим прошлым, способен развиваться — и это однозначно. Он очень умен, энергичен. Обладает всеми качествами крупного политического лидера, и я надеюсь, что Крым это не последняя ступенька в российской государственной службе, которую он занимает. Большая трагедия, что в Донецке не было такого человека. Когда я входил на территорию Донецкой области, я надеялся, что смогу найти вот такого же лидера и стать при нем советником, то есть повторить то, что было в Крыму.
Это вы нашли Аксенова?
Знаете, есть разные мнения по данному поводу. Дело в том, что Сергей Валерьевич, общался с очень многими людьми, в том числе он общался и со мной.
Вы сразу из Крыма поехали в Донбасс?
Ну, в общем, да. На одни сутки побывал в Москве. После этого вернулся в Крым и где-то через неделю, или через десять дней, отправился.
