Эта стрекоза для меня – маленький памятник той хрустальной стрекозе, которая была у нас в буфете в моём замечательном детстве.
В те доисторические времена у каждой семьи было три символа благополучия, которые постепенно проявлялись в интерьере любой квартиры. Это роскошный оранжевый абажур с нежной бахромой по нижней кромке, стадо слоников над диваном или в серванте, и что-нибудь, всё равно что, но обязательно хрустальное.
Времена меняются. Сейчас никому не нужен тот давний драгоценный хрусталь. Разве что тем, кто вместе с ним вырос и состарился.
Слоников мы миновали, маме они не нравились. Абажур, разумеется, висел, делая убогую обстановку единственной комнаты парадной и праздничной. А буфет отец, майор советской армии, изготовил своими руками. Тогда такие бытовые строения почему-то называли буфетами, позже – сервантами, а теперь вообще никак, поскольку они уже вымерли как мебельный класс.
В буфете за стеклянными, аккуратными, самодельными дверцами стояли несколько изящных фарфоровых кувшинчиков и сахарница, два пурпурных хрустальных бокала, купленные на толкучке в Риге, где в послевоенную голодуху за бесценок можно было приобрести любую посудную роскошь, тоже хрустальный графинчик, и две маленькие водочные рюмочки. Но главной красотой всего этого богатства была небольшая хрустальная стрекоза, которая досталась маме ещё от её бабушки, с времён проклятого царизма.
Стрекоза была просто обворожительной. Сначала мне её показывали только издалека, но когда я вырос и стал вполне самостоятельным, лет примерно после трёх, мне разрешалось самому доставать её из буфета и разглядывать, аккуратно положив на белую кружевную скатерть стола.
И вдруг под новый год, который уже стучался во все двери трескучими морозами и ёлочными базарами, мы обнаружили утром на полу возле буфета горсточку хрусталя, в которой легко угадывались останки моей любимицы.
Горю моему не было глубины и меры, я рыдал и пытался сложить из снежных кристалликов дорогой образ. Но ничего не получалось, и в конце-концов, я собрал хрустальные крошки в маленький коробок и похоронил свою стрекозу за сараями, в сугробе, пообещав ей перезахоронить в земле, как только придёт весна.
А вечером, когда мы с мамой и братом ужинали за столом, она рассказала нам, что случилось с замечательной нашей стрекозой.
Оказывается, она ещё с маминого детства мечтала хотя бы разок полетать по-настоящему, но фарфоровое окружение посмеивалось над ней и предлагало оставить эти глупости.
Но когда в буфете появились хрустальные предметы, то однажды дядя Графин сказал ей, что под Новый год любой может попробовать осуществить свою мечту, нужно только очень хотеть. Правда, с одним условием: если к утру ты не будешь снова стоять на своём месте, как прежде, Хрустальный Король превратит тебя в горстку снежных кристаллов.
- Да!-закричала, не сдержавшись, хрустальная стрекоза.- Я согласна! Согласна! Согласна!
И в полночь она произнесла волшебное заклинание, которое узнала от старого Графина.
Тотчас дверца буфета тихонько приоткрылась, стрекоза выпорхнула в открытую форточку, и очутилась на вольном просторе хабаровской ночи. Огромная луна, улыбаясь, смотрела, как стремительно уносилась маленькая стрекоза в чёрную вышину, откуда городские огни представлялись маленькими звёздочками, а настоящие звёзды казались огромными, как мандарины на ёлке.
Хрусталю не бывает жарко или холодно, и он не знает усталости. Поэтому стрекоза порхала, радостно кувыркаясь в морозном воздухе, пока розовая полоска рассвета не подпалила чёрный край небес.
Стрекоза рванула вниз, к спящему городу, но среди бесчисленных снежных крыш не могла найти ту самую форточку, откуда выпорхнула навстречу своей мечте.
Она просто заблудилась, и не сумев вернуться в срок, превратилась в горсточку хрустального боя.
Я сидел с открытым ртом, в который мама всё время что-то запихивала ложкой, а старший брат допил свой чай и, ухмыльнувшись, ушёл тренироваться на телеграфном ключе в азбуке Морзе.
- А откуда же ты это всё узнала?- спросил я шепотом, ещё сомневаясь в правдивости истории и отворачивая рот от опостылевшей ложки.
- Потапыч рассказал,- ответила мама, и я сразу во всё поверил.
Потапыч был плюшевым медведем, доставшимся ей ещё от своей мамы. Он всё рассказывал только одной маме, а при мне всегда притворялся немым.
- Ещё Потапыч сказал, что если очень ждать, то Хрустальный Король может вернуть её обратно в буфет.
- Я обязательно дождусь,- сказал я твёрдо.
Прошло много-много лет, но стрекоза не вернулась. Может быть, потому, что этого буфета у нас уже давно нет, а значит, и нет места, куда она могла бы вернуться.
И тогда я взял и, потратив почти целый день, слепил маленькую стрекозу с хрустальными крылышками из мягкой розовой глины.
А поскольку она новогодняя - то нацепила себе раззолоченную шапочку, и приличный бриллиантик на хвост.
С Новым годом всех!