У Лизы и Димана было мало поручений и дел по дому. Особо их не трогали, позволяя наслаждаться волей и свежим воздухом. Одно из немногих дел – сбор колорадского жука на картошке. Бабушка и дедушка считали, что морить жука – это травить картошку и себя самих.
И вот каждое утро дети, взяв по баночке с водой, проходили борозду за бороздой и высматривали под листиком жуков и личинок. Там были и полосатые взрослые особи и личинки разного калибра, которые Лизе почему-то казались похожими на ягоды красной смородины. Дети хвастались урожаем и считали у кого больше, иногда забывая о качестве сбора жуков. Некоторые плети картошки просто кишели личинками, чем приводили Лизу в восторг, ей казалось, что это ягоды на кустах. И пусть они пожирали листья и стебли картошки, Лизу они несказанно радовали. Димас же достиг успехов в умерщвлении жуков. Он их скармливал курам, которые их не ели. Дедушка сказал, что они ядовитые.
Он давил их ногами, топил, хотя они и так бы утонули. Однажды они придумали с Лизой кровожадную игру. Они собрали жуков и разложили по огородному столу всех взрослых жуков. Те убегали или улетали. Дети их ловили и возвращали. Потом Димас нашел два дедушкиных молотка. Игра заключалась в том, что они должны были раздавить как можно больше жуков и быть при этом с закрытыми глазами. Игра оказалась азартной. Потом они открывали глаза и смотрели на результаты своих «трудов». Когда пришел дедушка, стол буквально кишел дохлыми, растерзанными жуками, но многим удалось скрыться и пришлось их заново собирать в баночку или топтать на тропе между грядками.
Дедушка прекратил это безобразие. Но дети, кажется, уже удовлетворили свою кровожадность и не особо расстроились, они знали, что это плохие жуки и убивать их надо, а вот бабочек или божьих коровок они бы мучить не стали.
Зверье вообще они любили. Лиза кошек любила, а вот Димас как-то не отдавал предпочтение конкретному виду животных. Ему нравились все.
После ухода дедушки на пенсию, бабушка решила купить козу. Козу назвали Серкой и ее содержали в отдельном сарае. Бабушка доила ее, вставая на одно колено. Молоко было вкусным, хотя мама и тетя почему-то не любили козье молоко, но Лизе оно нравилось.
«И ничем оно не пахнет» - всегда говорила она.
Она всегда хотела попробовать подоить козу, но бабушка ей не разрешала.
«Еще боднет, - говорила она, - постарше будешь – посмотрим.
Но Лиза постоянно приходила и смотрела на сей процесс, и однажды бабушка дала попробовать. Лиза села на одно колено, как бабушка и взяла козу на сосок на вымени. Коза казалась спокойной. Лиза надавила, но коза почему-то издала истошный звук МЕЕЕ, начала брыкать ногами, и, в конце концов, встала копытом в миску с молоком, которое уже надоила бабушка.
Что Лиза сделала не так, она не поняла, но бабушка объяснила, что она привыкла к одним рукам, а тут другие, да неумелые.
Так или иначе, вечером Лиза осталась без своей стабильной кружки с молоком и больше доить уже как-то не хотелось.
А еще одна курица высидела цыплят, двадцать одну штуку. Курица называлась наседкой, но мама Лизы почему-то называла ее Настей. А петуха Петькой. Цыплят были посажены в бельевую корзину и поставлены в теплое место – на печку. Они были самые разные, но в основном желтенькие комочки, некоторые с маленькими черными полосками, пятнышками. Лиза давала всем имена, в основном это были Пушок, Комочек, Малыш, Черныш и разные другие самые простые названия. Но уже наутро бабушка с Лизой обнаружили двух цыплят совсем грустными и слабыми, они уже едва мигали глазами, к вечеру их тушки уже лежали на дне корзинки бездыханными. Бабушка не могла понять, но вполне допускала такие случаи, она наливала им водички, кормила пшеном и яичком, ухаживала, иной раз, бросив все дела. Но на следующий день еще та же картина, а потом еще. Через неделю осталось уже четырнадцать штук. Бабушка начала переживать, проводить консилиумы с соседками, пробовать другую еду, через некоторое время перевела цыплят в более просторную клетку на улице. Кажется, что все нормализовалось, цыплята росли и покрывались белыми перьями. Через некоторое время они стали гулять с матерью-наседкой. Бабушка говорила, что раньше надо было их объединить и отдать на попечение матери, возможно, тогда в живых осталось бы больше.
Но вот однажды еще пропали два цыпленка, никто не мог найти. Каждый случай Лиза воспринимала, как личную трагедию, Димас же воспринимал стоически, по-мужски. Соседки говорили, что видели ястреба, кружащего над огородами. Бабушка очень расстроилась, оба цыпленка были молодками – потенциальными курами-несушками.
До осени дожили только восемь цыплят, еще четырех потеряли по вине соседского кота и, возможно, опять ястреба. Вот так скудно оборачиваются труды людей, три петушка и пять курочек.
«Хорошо, хоть они остались, - сказала Лиза.
Оптимизм – хорошая штука, а за цыплятами уход нужен, как Почтальон Печкин сказал в книжке про Простоквашино. И самое обидное, что уход-то был, а труд был почти напрасным. Естественный отбор в домашних условиях, понимаешь ли.