Яркая внешность и доброта новой государыни  ослепляли, но быстро нашлись люди, особенно среди иностранных послов, пожелавшие критически посмотреть на новую фигуру. С годами негативный взгляд на Елизавету и ее правление усиливался, но было в этой женщине такое волшебное обаяние, что все наветы тонули в его лучах. Однако остались письменные свидетельства.

Особенно подробен маркиз Шетарди, незадачливый недоучастник Елизаветинского переворота, который однажды  по неосторожности дал возможность вице-канцлеру Бестужеву вскрыть свою депешу, направленную во Францию. Она достойна того, чтобы привексти ее почти полностью.

"Мы имеем дело с женщиной, на которую ни в чем нельзя положиться.

Еще будучи принцессою, она не желала ни о чем мыслить, ни что-нибудь знать, а сделавшись государыней - только за то и хватается, что при ее власти может доставить ей приятность. Каждый день занята она различными шалостями: то сидит перед зеркалом, то по нескольку раз в день переодевается - одно платье скинет, другое наденет, и на такие ребяческие поступки тратит время. Целыми часами она способна болтать о понюшке табаку или о мухе, а если кто с нею заговорит о чем-нибудь важном, она тотчас прочь бежит, не терпит ни малейшего усилия над собой и хочет поступить во всем необуздано: она старательно избегает общения с образованными и благовоспитанными людьми.

Ее лучшее удовольствие - быть на даче или в купальне, в кругу своей прислуги.

Лесток, пользуясь своим многолетним на нее влиянием, много раз силился пробудить в ней сознание своего долга, но все оказалось напрасно: что в одно ухо к ней влетит, то в другое прочь вылетает.

Ее беззаботность так велика, что если сегодня она как будто станет на правильный путь, то завтра опять с него свихнется.

И с теми, которые у нее вчера считались опасными врагами, сегодня общается дружески, как со своими давними советниками".

К мнению господ иностранцев необходимо прислушиваться, понимая, что они нас, как правило, не понимают: леность Елизаветы сродни лености полководца Кутузова, знающего, что лишнее движение может привести к поражению.

Она умна гармоническим сочетанием рационализма и иррационального, когда любой    легкомысленный поступок контролируется разумом. Так, для примера, можно еще раз вспомнить ее клятву богу об отмене смертной казни в случае удачи переворота. Она поклялась в минуту экстаза, смешанного с боязнью, а ее здравый ум дальше стерег эту клятву, исполнение которой дало в будущем обильные нравственные плоды, поставив "легкомысленную" Елизавету в ряд серьезнейших фигур имтории.

Елизавета была увлекающейся натурой, но самым главным увлечением ее жизни являлась она сама. Все любви, страсти, привязанности сверкали лишь как отражения ее самочувствий. Она была незлоблива, бесхитростна, лишена высоких духовных устремлений, но и хорошо образованна, оттого и страстно приветствовала как чужие высокие полеты духа - Ломоносов тому пример, так и образование народа, развитие науки и культуры.

Амбиции у Елизаветы были большие. Ее мечта воссесть на русском троне явилась, возможно, со смертью матери. И лесток не забывал помогать этой мечте. День и час переворота она выбрала безошибочно, словно знала формулу, озвученную полтора века спустя: "вчера было рано, завтра будет поздно".

Ее называли "искра Петра Великого".