Владлен Филиппович Волков еще раз перечитал приглашение на научный симпозиум в Женеве. Пожевал полными губами, усмехнулся и потянулся за очередной сигаретой. Надо бы бросить, да все силы воли не хватает. Когда Волков затягивался, его обрюзгшие щеки, поросшие седой щетиной тряслись, пухлые пальцы, мявшие сигарету, мелко подрагивали. Более всего Владлен Филиппович напоминал породистого, но старого и неухоженного пса. Волков выглядел на все шестьдесят, хотя ему еще не сравнялось пятидесяти.
- Раз зовут, поедем, поедем, значит, послушаем про знаменитый Большой Адронный Коллайдер, сокращенно БАК, - Владлен Филиппович с удовольствием затянулся. Приглашение на симпозиум дорогого стоило, даже в качестве слушателя. Хорошо бы конечно узнать, кто же докладчики, программа то объявлена интереснейшая: Изучение топ-кварков, изучение механизма электрослабой симметрии, изучение кварк-глюонной плазмы, поиск суперсимметрии, изучение фотон-адронных и фотон-фотонных столкновенией, а также проверка различных экзотических теорий. Доклады, доклады. Результаты научных исследований.
Владлен Филиппович много лет проработал в Политехническом Университете, бывшем институте, который он когда-то и закончил. Профессор Волков был человеком уважаемым, грозой студентов, язвительным оппонентом, жестким и непримиримым научным руководителем. Аспиранты его уважали и в то же время терпеть не могли, как, впрочем, и сотрудники за тяжелый характер и язвительность. В свободное от работы время Волков любил приложиться к рюмочке и как следует закусить в каком-нибудь не самом дешевом кафе, а то и ресторане. В ресторане Владлен Филиппович мог запросто нарочно посадить на скатерть пятно, а потом позвать официантку и устроить скандал по поводу грязной скатерти. Подобные развлечения доставляли профессору садистское удовольствие. Его это забавляло. За глаза Волкова звали Бульдогом, вероятно, за трясущиеся пухлые щеки. Да и хватка в науке у него была бульдожья, что уж тут говорить.
Общался странноватый Владлен Филиппович только с одним человеком, с Кошкиным Евгением Михайловичем, много лет бывшим заведующим их кафедры. Когда-то эти двое учились в институте на одном факультете, а еще раньше - в одном классе в престижной физико-математической школе, где обучались только особо одаренные дети.
Евгений Михайлович имел характер легкий и, пожалуй, гибкий, что для заведующего кафедрой необходимо. Кошкин был удачно женат, имел двоих детей, и с лица его никогда не сходило довольное выражение человека всего в жизни добившегося. Даже когда Евгений Михайлович сердился и повышал голос, то снисходительность его никуда не девалась, оставались при нем, как и некоторая вкрадчивость голоса и движений. Кошкин и старый холостяк Бульдог общались вне института, можно сказать, дружили. Именно Кошкин организовал для друга эту поездку. Сам Евгений Михайлович был в Женеве в прошлом году, а этим летом целиком и полностью собирался посвятить себя строительству шикарной дачи на берегу озера. В Женеву Кошкин решил отправить Бульдога, пусть старик порадуется, а то совсем что-то закис, как гриб-мухомор среди молодых и хватких сыроежек-аспирантов.
- Эх, видел бы сейчас Владьку его отец. Расстроился бы старик, - печально размышлял Кошкин, оформляя приглашение для своего бывшего одноклассника.
Владлен Филиппович должен был вылетать через три недели. С приглашением и с визой все было в порядке, номер в отеле заказан, билет на самолет куплен. И только одна мысль не давала Волкову покоя. Он сам едет всего лишь слушателем. Прямо как мальчик аспирант. Это повышение квалификации, или что это? А ведь он кое-чего стоит, как ученый, и трудов писано достаточно и докторская в свое время нашумела. И кто из русских все-таки будет выступать? Чьи фамилии занесены в список? Этот вопрос не давал Бульдогу уснуть вторую ночь подряд. Наконец, Волков не выдержал. Он не любил мировую паутину, пользовался Интернетом в случае крайней необходимости, но на сей раз, кажется, именно такой случай и был. Профессор, кряхтя, поднялся с постели, закутался в лоснившийся от грязи бордовый халат и первым делом приложился к коньяку. Початая бутылка стояла тут же на журнальном столике, рядом с кроватью. Профессор так всю жизнь и прожил в родительской квартире, когда-то сиявшей роскошью, теперь же пыльной и неуютной. Домработницы у Волкова не задерживались из-за его гнуснейшего характера. Неделю назад уволилась очередная, и в доме Волкова царили грязь и запустение.
Бульдог, сделав солидный глоток, включил ноутбук и набрал адрес нужного сайта. Волков долго читал, щурился, сопел, шлепал пухлыми губами, поправлял очки и, наконец, нашел то, что искал. Вот он, список докладчиков из России. Шевеля губами, Волков читал одну фамилию за другой. Некоторые были знакомы. Вот профессор из Иркутска. А этот уже долгое время работает в Женеве, а прежде работал в МГУ, кажется. И вдруг Владлен Филиппович перестал читать. Он протер глаза, еще раз перечитал очередную фамилию и инициалы, потом опрометью ринулся к ночному столику и сделал внушительный глоток коньяка. Вернулся к компьютеру, еще раз перечитал фамилию, сделал еще глоток, поперхнулся, выматерился вовсе не по-профессорски и бросился к телефону. Тот факт, что уже три часа ночи, Владлена Филипповича ни капли не волновал. Матерясь сквозь зубы, Бульдог считал звонки. Один, два, восемь, двенадцать. На пятнадцатый звонок раздался сонный голос Кошкина:
- Але,
- Квазимодо читает доклад в Женеве, – выпалил вместо приветствия Волков и снова приложился к бутылке.
- Влад, ты на часы смотрел? Всех моих перебудил, между прочим, - недовольно протянул Кошкин и зевнул.
- Квазимодо читает доклад в Женеве. Белых В.А. Я только что видел в списке его фамилию, - свистящим шепотом повторил Владлен Филиппович и затрясся так, словно его бил озноб.
- Влад, это просто однофамилец, того Белых уже и в живых, наверняка, нет, с его диагнозом. Вспомнил тоже. Сколько лет уже прошло, - но по голосу Кошкина чувствовалось, что он тоже разволновался.
- Это он, я просто чувствую, что он, - прохрипел Бульдог, прижимая к груди уже почти пустую бутылку. На том конце провода смачно зевнули:
- Все, Влад, я спать пошел. Это не может быть он. Белых не один на свете. И, вообще, может, это какой-нибудь Владимир Алексеевич, старше нас с тобой лет эдак на двадцать. Ты бы заканчивал с коньяком, ложился бы спать, а то вместо Женевы в больницу с инфарктом загремишь, - произнеся эту тираду, Евгений Михайлович бросил трубку и, вероятно, отключил телефон, так как Владлен Филиппович дозвониться до своего друга больше не смог. Бульдог допил остатки коньяка, кряхтя, разместил свое тяжелое, неповоротливое, а ведь когда-то сильное и спортивное тело на продавленной кровати и почти сразу же провалился в тяжелый сон. Кошмар не заставил себя долго ждать. Профессору снова приснился тот далекий семидесятый год, их школа, а, самое главное, Валька Белых, по прозвищу Квазимодо. И конечно, Ксю.
В седьмом А физико-математической средней школы Влад Волков по молчаливому согласию и признанию всех одноклассников был абсолютным лидером. Умный, смелый, насмешливый, злой, первый в классе математик, первый же игрок в футбол, лидер, одним словом. Рядом Женька Кошкин, вкрадчивый, хитрый и лукавый, как змий. Здоровьем слабоват, но соображает хорошо, постоянный участник математических олимпиад, шахматист, лучший друг Влада Волкова. В классе почти все мальчики, девочек мало, да и девочки все какие-то странные, кривобокие от постоянного сидения за столом и зубрежки, косоглазые, в очках, слишком умные и злые на язык, чтобы в них влюбляться. Девочки жмутся своей небольшой стайкой к стене. С мальчиками у них не то чтобы вражда, а так, скорее нейтрально-холодные отношения. Класс сложный, мальчишки злы, как на подбор, каждый готов вцепиться другому в горло и зубами выдрать лидерство. Быть первым, главным, лучшим – почетно. Сентиментальность, доброта, искренняя дружба высмеиваются. Впрочем, все это внутреннее кипение благообразно прикрыто, как одеялом советскими идеями о дружбе и бескорыстном служении Родине. Учителя классом довольны. В большинстве своем дети прекрасно учатся, посещают кружки и музыкальные школы, поколение растет достойным своей великой страны. Всё остальное педагоги старались не замечать. Старательно закрывали глаза и на затравливание слабых, и на презрительно-настороженное, лживое отношение юных талантов по отношению друг к другу.
Эти двое пришли почти одновременно в конце седьмого класса. Пришли из разных школ, оба, разумеется, были взяты за выдающиеся способности в точных науках. Ксюша Березина – высокая, статная красавица с пепельными косами и темно-синими слегка удивленными глазами. Задачки она щелкала, как орешки, в шахматы играла для девчонки замечательно, а еще она хорошо бегала, прыгала и танцевала. Себя новенькая попросила называть Ксю. Другие девочки в классе ее невзлюбили сразу же дружно и крепко. Ксю ведь красавица, одно это уже нельзя было простить. Сначала ее попытались высмеять, потом заискивали, но Ксении и первое и второе было до лампочки. Подруг Ксю себе не нашла. Зато мальчики закружили вокруг нее, как шмели вокруг зрелого шиповника. Ксю посмеивалась, то одному, то другому оказывала предпочтение, позволяя донести портфель до подъезда, но особо не выделяла никого. Однако, пожалуй, никто так не сошел с ума от Ксю, как Влад Волков, «первый парень на деревне», гроза слабаков и лидер в их классе. Волков краснел и заикался, заглядывал Ксении в глаза, злился, стал еще более драчлив, чем раньше, изо всех сил пытался обратить на себя ее внимание, но на Березину это никакого впечатления не производило. Она только улыбалась. Один раз Волков озверел. Он подождал около раздевалки, после физкультуры, и, схватив Ксю за плечи, грубо поцеловал ее. Они все были еще сосунки тогда. И все, включая Волкова, были мамиными и папиными сынками и дочками. Если у кого-то и произошло что-то личное, интимное, то выглядело оно невинно, смешно. Однако в тот день с Владом что-то произошло. Эта девочка словно разбудила в нем нечто дикое, грубое, что-то такое от взрослого, невоспитанного мужика. И он поцеловал, даже укусил ее, кажется. Прямо в губы поцеловал. Сначала Ксю попыталась кричать, а потом… Потом Влад почувствовал жгучую боль. Она одновременно укусила его и ударила коленом в пах.
- Уйди, а то убью, - очень спокойно и раздельно сказала Ксю и, отодвинув опешившего Волкова плечом, пошла по коридору. Влад стоял, побелев от гнева, крепко сжав крепкие кулаки. Видел его позор только Женька, карауливший за углом. Кстати, Женька был единственным, кому Ксю не вскружила голову. Он, кажется, не способен был влюбляться, вообще. Через несколько лет, на пятом курсе политехнического Кошкин женится на дочери декана и, защитившись, быстренько займет пост заведующего кафедрой. Но это будет потом. А пока Женька жарко зашептал на ухо другу:
- Давай ее просто отметелим. Пацаны прикроют. Тоже мне, королева еще нашлась, - Женька Кошкин, кажется, был в восторге от спектакля, который мог разыграться. Волков коротко велел ему тогда заткнуться. Откуда же было знать цинику Кошкину, что крупный толстогубый Влад готов был убить любого, кто бы посмел ее тронуть хоть пальцем. В тот день на этом все и закончилось. Ксю опять позволяла себя провожать, наравне с мальчишками играла в футбол и в шахматы, училась блестяще и радовалась жизни. Впрочем, провожать ее скоро перестали. Одноклассники откровенно боялись Владовых кулаков. А потом появился Белых.
Валя Белых был фигурой примечательной во всех отношениях. Взят он был в школу, разумеется, за математические заслуги, а вот спорт, кроме шахмат Валентину был заказан. Белых был инвалидом детства. ДЦП сделало его походку уродливой и комичной, а горб и сильно приподнятое правое плечо послужили причиной для прозвища Квазимодо. Владлен давно уже мечтал поглумиться над кем-нибудь, после неприятной истории с Ксю характер у него совсем испортился. Одноклассники надоели, да и не хотелось обижать верных вассалов, а тут такая удача. В первый же день Волков предложил Квазимодо поиграть в футбол. Валя отреагировал на предложение неожиданно легко и без обид:
- Ногами, видишь, не вышел, извини, а в шахматы могу. Если хочешь, давай. Мозги вот есть, - Влад снисходительно согласился. Он занимал первое место по школе, а пару лет назад занял одно из призовых мест в городской школьной олимпиаде. В первый раз они сыграли вничью, а во второй раз Белых выиграл. Выиграл и в третий раз, и в четвертый. Белых играл спокойно, уверенно, и чем спокойнее играл Валя, тем больше зверел Волков. Зверел, делал ошибки, в конце концов, вскочил, перевернул доску с шахматами, съездил по уху кому-то из одноклассников, просто так, чтоб не улыбался без причины, сплюнул и ушел, бросив сквозь зубы:
- Калека, макака уродливая, Квазимодо, я тебе поддался, убогому, а ты и поверил,
И все. С тех пор Валю Белых по-другому в классе никто не звал. Никто, кроме Ксении Березиной. Она словно вызов всему классу бросила. Ходить теперь Ксю стала только вместе с Белых. Эти двое смешно смотрелись рядом. Высокая, статная красавица Ксю и горбатый уродец, с трудом ковылявший по коридору. Впрочем, у Валентина было приятное лицо. Мягкие черты, темно-карие, почти черные глаза, добрая, обезоруживающая улыбка. Он был прекрасный рассказчик и хорошо умел смешить. Возможно, если бы не Волков со своей ненавистью-любовью, к Вале в классе относились бы по-другому. Впрочем, этот класс дружным и доброжелательным не был, а к концу восьмого класса атмосфера скрытой злобы и подавляемой, взаимной ненависти накалилась добела. Умненькие девочки, все как на подбор из интеллигентных семей, сильно и дружно ненавидели красивую Ксю, с интересом поджидая, когда же у Владика Волкова закончится терпение, и он проучит, как следует, эту холодную, спесивую кралю. Ребята осторожничали, никто не хотел вмешиваться. Ксю вела себя вызывающе. Она откровенно смеялась, кажется, над всем классом, дружила с Квазимодо, и больше ни с кем общаться не хотела. Учителя предпочитали делать вид, что все в порядке. Казалось, кинь зажженную спичку, и класс взорвется.
А потом это произошло. Мать тогда послала Влада за хлебом. Обратно он пошел не по улице, а через парк. И увидел их. Ксю и Квазимодо сидели на скамейке и держались за руки. И у них были глупые, счастливые лица. А потом был поцелуй. Настоящий такой поцелуй, как в кино про любовь прекрасную и счастливую. И Влад впервые в жизни почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он просто стоял, смотрел на них и не мог сделать ни шагу. И выдохнуть тоже не мог. Лидер класса, самый высокий, самый видный, самый лучший, самый первый во всем, гроза и повелитель не мог понять, почему эта синеглазая девочка предпочла ему другого. И кого?! Горбатого, скрюченного уродца. Кто-то тронул Влада за плечо. Обернувшись, он увидел Кошкина, который тоже возвращался домой через парк из музыкальной школы.
- Поучим, давай, поучим! Не ее, его, - жарко зашептал на ухо приятелю Кошкин. И Влад, молча кивнул, соглашаясь. Несколько дней спустя Волков, Кошкин и еще трое ребят из их класса подловили Квазимодо у подъезда и, затащив на последний этаж, избили. Били сильно и жестоко, забыв о всякой осторожности. Потом Кошкин, на всякий случай, смылся. Остался Влад и еще трое одноклассников. Влад заметил мелкое предательство, но ему было тогда все равно. Он готов был вылететь из школы, готов был сесть в тюрьму за убийство, только бы этот кривобокий, горбатый получеловек не стоял бы больше у него на пути. И Влад, пока бил ногами, все надеялся, что Белых начнет просить о пощаде, кричать, плакать, грозиться жалобами. Но Валя так и не вскрикнул, правда, он почти сразу потерял сознание. Потом мальчишки стащили избитое, безжизненное тело с лестницы. Наверное, Валю все-таки бы убили, если бы не дворник. Кто-то из мальчишек заметил, что через двор шагает старый, всех их знавший дворник Степан Митрич. Ребята бросились врассыпную, оставив тело валяться у подъезда.
Валя выжил. И не открыл рта. Не назвал ни одного имени, Влад так и не смог понять почему. Это было хуже откровенной ненависти, хуже мести, хуже загубленной карьеры и жизни. До суда не дошло, дело замяли, отец Владлена, не последняя фигура в райкоме комсомола, сделал все возможное, чтобы у мальчиков в биографии не появилось бы темных пятен. Учителя дружно подтвердили, что никакой агрессии в классе не замечали. Зачем же портить репутацию школы, а уж тем более таких перспективных, талантливых детей? Да и потерпевший молчит. Может, он действительно, так неудачно свалился с лестницы, что на нем живого места не осталось? Калека все-таки. Против школьников свидетельствовал только дворник, кое-кого из ребят узнавший. Однако слушать старика никто не стал. Родители, кажется, врачи, забрали тогда Валю из школы и, вообще, уехали из города. Ксю тоже ушла. Ушла в другую школу, несмотря на блестящие математические способности. По собственному желанию. Ее потом видели, но она даже близко к себе бывших одноклассников не подпускала. Цедила сквозь зубы, что со зверьем не общается. Постепенно о них забыли.
Закончились школьные годы, и Кошкин, и Волков, да и многие другие из их класса поступили, кто в институты, кто в университет. Ксю, по слухам, уехала поступать в Москву.
Влад старался забыть и Ксю, и всю эту историю. И не получилось. Не получилось на всю жизнь. Он так и остался холостяком. Карьеру, правда, сделал, да и женщины в его жизни попадались, но всё какие-то не такие, глупые, чужие женщины. До Березиной им было, как до звезд. И вот теперь Волков работал на одной кафедре со старым другом детства, Женькой Кошкиным, который слишком хорошо всегда понимал, с какой стороны у бутерброда масло.
Владлен Филиппович спал, тяжело всхрапывая и вздрагивая во сне. Во сне возникал то образ синеглазой Ксю, то скрюченная фигура Квазимодо, то какие-то странные, фантастические чудовища. А он-то сам, семиклассник Влад Волков, среди всех чудищ самое страшное чудовище и был.
Через две недели Владлен Филиппович улетел в Женеву. Сердце болело нестерпимо, голова была, словно чугунная, лучший друг-коньяк перестал помогать. Симпозиум должен был начаться с утра. Вечером, Владлен Филиппович, с трудом передвигая ноги, вышел из номера в холл. Это был комфортабельный номер, шикарный, с телевизором, душем, баром, все, как положено, в хорошем европейском отеле. Но Волкова уже ничто не радовало. Все его мысли были о тех годах. О Квазимодо, о Ксю, о, казалось бы, давно забытом прошлом.
И тут он их увидел. Прямо, как в кино. Ну, разумеется, у них был номер в этом же отеле. Белых, передвигался теперь с палочкой, под руку с супругой. У него были все та же уродливая походка и горб. А женщина! Владлен Филиппович узнал бы ее из тысячи других женщин, даже со спины. Стройная, высокая, кос больше нет, есть элегантная, короткая стрижка. Но разве в стрижке было дело! Владлен Филиппович сначала замер, затаив дыхание, потом пошел за ними, сначала медленно, затем ускорил шаг, почти побежал, но догнал их уже на лестнице, забежал вперед, преградил дорогу.
Профессор Белых Валентин Александрович не узнал бывшего одноклассника. Он близоруко прищурился, откинул седую прядь со лба и рассеянно спросил:
- Мы знакомы?
- Почему же я тогда тебя не убил, Квазимодо? - пробормотал Волков. Он не мог оторвать взгляда от Ксении Березиной, своей первой и единственной любви. Она нахмурилась, явно узнав Волкова, крепче взяла супруга под руку, тихо сказала:
- Пойдем, - И они пошли. Она ушла, ни разу не оглянувшись и всей спиной выражая бесконечное презрение. Белых предстояло завтра выступать, кажется, Волкова он так и не вспомнил.
А Владлен Филиппович все смотрел на удаляющуюся пару, и никак не мог понять, почему этому кривобокому уродцу удалось украсть у него жизнь. Украсть любимую женщину, украсть выступление на симпозиуме и ту давнюю школьную победу в шахматы? Как так получилось, что Владлен Филиппович жил все эти годы, словно во сне? Когда жизнь стала ненужной и скучной? Что и когда он сделал не так? Ведь это же он должен был бы сейчас идти под руку с Ксенией, он должен был бы выступать завтра на симпозиуме, а не являться всего лишь одним из слушателей. А Квазимодо должен был умереть. Давно, в юности, не выдержав собственного уродства. Почему?
Владлен Филиппович, тяжело дыша, держась за перила, пошел обратно в номер. Ему срочно нужно было выпить.