Это цитата сообщения Marginalisimus Оригинальное сообщение

Москва и МО, пожалуйста, ПЕРЕПОСТ!

 

Москва и МО
Друзья, может кто то мечтал именно отакой собаке?
Сегодня была привязана к ветеринарной клинике вот эта красавица.
Сеттера,девочка. 7-10 лет, стерилизована (была пиометра).
Ищем людей,готовых принять собаку.
Ласковая,послушная,без агрессии.
Сейчас сидит в клетке в клинике. Ей там очень плохо.
Потом поедет в клетку в приют.
А собака домашняя...
Дорогие, посмотрите на неё!!!
телефон 8-926-117-24-32

И ПЕРЕПОСТ!

 

Источник: Пес без дома

 

 

Ночь, улица, фонарь, аптека,
А.Блок

Шоссе, машина, улица, метро.
Как эта жизнь устроена хитро.
Закручена в сплетенья и узлы,
А мы в ней то расстроены, то злы,
Становимся, не зная сами, как.
В проблему превращается пустяк.
Как муравьи в извечной суете
Творим дела, да все не те, не те...
А я мечтаю жить среди лесов.
Держать коня и двух веселых псов,
Чтоб на печи мурлыкал толстый кот,
А над сосновым бором небосвод
Был бесконечен, полон тайн и звезд,
Чтоб каждый день был благостен и прост.
Да только жизнь устроена хитро.
Опять машина, улица, метро...

Сереет ночь. А, может, это день?
И все мы провалились в безвременье?
И тучи, как остывшие пельмени,
Плывут в небесном супе. Словно лень

Стряпухе нерадивой кашеварить.
Разбился звездный ковш, и суп разлит,
Кружится голова, душа болит,
Переругались боги в грязной сваре.

Седая хмарь накрыла небосвод.
Она сереет, сыплется и льется,
Холодный дождь безрадостных эмоций.
А мы ждем снег. Ведь скоро Новый Год.

А мы ждем праздник - радость бытия,
Подарки, конфетти, столпотворение,
Там будут все. Там будем ты и я.
В одной строке. В одном стихотворении.

Это цитата сообщения Mages_Queen Оригинальное сообщение

Жуков

[показать]

Ваш соционический тип via Mages_Queen & nataly-lenskaya

Это цитата сообщения astro-2012 Оригинальное сообщение

Что нас ждет в наступающем году

[показать]

Интересное:
Собаки и волки.
Сказочное будущее 2014 года
Зимняя сказка

Пустынно серое шоссе
Под синевой небес.
Лечу по средней полосе
Сквозь бесконечный лес.
А солнца свет, как желтый мёд,
Залил листву берёз.
Мой лес к себе меня зовёт
И я почти до слёз
Его растрогана мольбой,
И к лесу мчусь сама.
Я , старый друг, всегда с тобой,
Я в городах с ума
Давно б, наверное, сошла
От толкотни людской,
От глыб из камня и стекла,
Увенчанных тоской.
Сейчас поглажу мягкий мох,
И отдышусь слегка.
Лесной, зеленовласый бог
Пришлёт боровика.
Он встанет толстый, как швейцар,
Под вереска кустом.
Слегка червив, немного стар,
Но разве я о том?!
Весь этот лес и небосвод
Сегодня для меня.
Пусть солнце мёду мне нальёт –
Осеннего огня.

Живу с колёс и раздаю долги,
(О чём-то большем думать не моги),
Чего б я там себе ни захотела,
И так который день, который год,
Как будто рыба, бьющая об лёд
Серебряное слабенькое тело.
Но вопреки всему я так живу,
и грежу то во сне, то наяву,
Строчу стихи, мечтаю и дышу,
И мысли доверять карандашу
Уже давно привычным стало делом.
Я в жизни ничего не проглядела,
Прочувствовала чудо из чудес,
Что наше бытие - дремучий лес,
Где род людской - деревья или звери.
Журчит за лесом вечная река,
А в небе тяжелеют облака -
Они дождём прольются в полной мере.
А я плыву, лечу или иду,
Как в прошлом, так и в нынешнем году
Став существом крылатым и весёлым,
Я раздаю долги, живу с колёс,
Решаю то задачу, то вопрос,
И бесконечна жизненная школа.
И эту жизнь за всё благодарю,
Ныряя в озаренье, как в зарю...

Прекрасных питерских поэтесс с днем рождения!!!!!

Декабрь сумрачный молчит,
Во тьме, в заснеженной ночи
Бесшумная карета мчит,
Невидимая людям.

Сидит в ней странный господин,
Украшен серебром седин,
Всегда суров, всегда один,
И выбор его труден.

Везёт он дивный саквояж,
В котором боль, в котором блажь,
В котором сладость и кураж
С рассвета до рассвета.

Кочует он из дома в дом,
И, умастившись за плечом,
Стихи диктует горячо
Он на ухо поэту.

И тот, к кому заглянет он,
Забудет про покой и сон,
В процесс безумный погружен,
Не ляжет на перину.

Нагнав на вас и страх, и грусть,
На этой фразе я прервусь,
Стихом поздравить я стремлюсь
И Калю, и Ирину.

А что ж карета? Не скажу.
А вам желаю куражу,
Не поддаваться миражу,
И много, много света.

Стихи пусть будут Ох! и Ах!
Пусть никогда не мучит страх,
И пусть свечой горит в руках
Призвание поэта.

Тамара смотрела на свою взахлеб рыдающую беременную подругу и только диву давалась. Светик рыдала самозабвенно. Ее огромный живот колыхался, слезы, одна за другой текли по хорошенькому округлившемуся личику. Светик была из тех беременных, с которыми мужчины, несмотря на животик, хотят познакомиться, из тех, кому с улыбкой уступают место, с кого художники рисуют мадонн, иначе говоря, она была из красивых беременных. Тамара тихонько вздохнула, вспомнив свои пигментные пятна и опухшие ноги. Зато ее благоверный при ней и все в дом, все в дом несет, а эта – красавица, а вот ведь осталась в матерях-одиночках. Тамара одернула сама себя. Светик ей нравилась, и ехидничать даже в мыслях не хотелось. А будущая мама все заливалась слезами. Ее румяные щечки смешно надувались, когда Светик со вкусом подвывала:
- Уууууууууууууу –
Наконец, Тамара, совсем не красивая, зато логичная, здравая и спокойная, не выдержала, обняла подругу за плечи, почти силком усадила в кресло и произнесла с некоторым пафосом:
- Светик, ты не плакала, когда тебе нагрубил сосед, ты не плакала, когда тебе сразу не выплатили пособие по беременности, ты почти не плакала, когда тебя бросил этот подонок, почему ты сейчас воешь из-за каких-то дурацких очков?! –
Здесь в ситуацию следует внести некоторую ясность. Светик забыла в женской консультации стильные и красивые темные очки – бабочки. Да, действительно, Светику они были к лицу, да, ей было в них удобно, и все-таки, по мнению, Тамары, это был совсем не повод, чтобы так рыдать. Еще раз всхлипнув, Светик тихо, но значительно произнесла:
- Во-первых, он не подонок, я его люблю, между прочим, и попрошу выбирать выражения, во-вторых, он еще, может быть, вернется, а вот очки уже точно никогдааааааааа –
И она вновь горько заплакала. Тамара хмыкнула и слегка пожала плечами.
Самое интересное, что Светик оказалась права. Он к ней вернулся и они по сей день вместе, а вот стильные, красивые очки-бабочки ей так и не удалось купить. Попадались похожие, да все не то.

Котя, Бим и другие.

Котю, вполне, можно было бы назвать красавцем. Длинношерстый, дымчатый, ушки маленькие, морда, наоборот, широкая, украшенная баками, глаза голубые с поволокой. Таким он родился, но, нельзя забывать, что был он котом дворовым. Котя обожал поваляться в песке, полежать на угольной куче, поразмышлять о смысле жизни, сидя на высокой ели, с которой потом спускался, измазавшись в смоле и прицепив на свою ангорскую шубу иголки, опилки и другой стройматериал. Котькины хозяева, Федор Иванович и его дочка Светка, моя лучшая подруга, иногда пытались привести Котю в порядок: отловить, отмыть, причесать, но даже если все эти манипуляции удавались, то на очень короткий срок. Он был свободолюбив и не терпел насилия над собой. А еще Котя был страстной натурой. Однажды, выясняя отношения с кем-то из соперников, Котя получил травму. Ему порвали ухо. С тех пор его стали звать Котя-Рваное Ухо, на что он, кажется, не обижался.
Он крутил романы со всеми местными дамами-кошками и имел несметное количество красивых детей. В начале лета он часто возвращался домой под утро, часика так в четыре, когда обычно Морфей показывает самые сладкие сны, и начинал изливать душу. Сначала он ломился в дверь, словно подвыпивший мужик. Котя повисал на ручке двери, после чего толкался и просачивался в образовавшуюся щель. И все бы хорошо, да вот только рядом с дверью висел на гвозде алюминиевый таз, который во время Котиных манипуляций обязательно падал на пол с ужасающим грохотом. Почему Федор Иванович его никуда не перевесил, остается для меня тайной по сей день. Котя пробирался на второй этаж, где жили дачники, в том числе наша семья, и раздавался глас вопиющего в прихожей.
Нгангангагамуррррррр – орал Котя, вероятно желая нам сообщить, что у него все гламурно, а, может быть амурно, кто знает. Из всех соседей с Котей могла справиться только моя бабуся – в прошлом учительница русского языка и литературы. Не слезая с кровати и, может, даже не открывая глаз, бабуся произносила громким учительским голосом волшебную фразу:
Котя, а веником? –
После этого наступала тишина. То ли голос у бабуси был такой « мерзко-учительский», то ли Котя слишком хорошо знал, что такое веник, но он моментально замолкал и мирно брел спать. Остальные средства, типа поливания водой, воплей других дачников и запирания двери не действовали. Перед запертой дверью Котя вполне был способен выть весь остаток ночи.
А в конце лета в нашем поселке на столбах появлялось множество объявлений:
«отдам котят в хорошие руки…»
Большинство котят имели с Котей поразительное сходство.
Один раз наш герой решил проявить отцовскую заботу. Едва рано утром Федор Иванович присел на крылечке покурить свою трубочку, как вдруг увидел Котю, несущего что-то в зубах. Кот положил перед своим хозяином на травку крошечного дрожащего котенка. Остается только гадать, откуда он его приволок. Так в доме появился еще один кот, которого Светка умудрилась выкормить и назвала Мультик. Мультик вырос красивым, спесивым, но трусоватым и довольно злым. Папаша Котя, если конечно, он был этим самым папашей, с удовольствием его воспитывал, иногда облизывал, а иногда мог и потрепать.
Кроме котов в этом доме жили собаки. Безалаберный и шкодливый шпиц Тузик, любимец всех детей, и грустный, прекрасный пес Бим. Бим был помесью лайки с овчаркой. Он сидел на цепи и потому грустил. Котя, как и все коты был в определенной степени мерзавцем. Великолепно зная длину Бимовой цепи, он садился прямо перед собачьей мордой, но так, чтобы Бим не мог до него дотянуться и начинал дразниться. Он прохаживался взад и вперед, или умывался, или просто восседал, словно египетская статуэтка. Постепенно Бим распалялся и начинал рычать. Рык становился все громче, но Котя и в ус не дул.
Однако, если по тем или иным причинам хозяин брал Бима в дом, то все коты и собаки без исключения соблюдали нейтралитет. Да и Федор Иванович не допускал баловства, строг был.
Но пару раз Биму все-таки удалось отомстить своему обидчику. Один раз это случилось, когда мы со Светкой вели Бима на прогулку в лес. Биму выпадало такое счастье не каждый день. Иногда он совершал лишь «круг почета» по соседним улицам, с цепи его при этом не спускали и, вообще, это были не прогулки, а недоразумение. Лес – другое дело. В лесу его спускали с цепи, и он катался по траве, ловил лягушек, исследовал канавы и то повизгивал от счастья, то громко, радостно лаял. В день свершившейся мести Бима, как я уже сказала, вели навстречу лесному собачьему счастью.
Перед самым домом, прямо на дорожке валялся в пыли Котя и, разомлев на солнышке и спал без задних (и передних) лап. Увидев его, Бим улыбнулся во всю пасть. Мы со Светкой не успели ничего сообразить, а он уже вплотную приблизился к своему недругу. Нет, Бим не стал раздирать его на части. Он просто нагнулся к самому кошачьему уху и один единственный раз произнес:
Гав! –
В тот день я поняла, что коты умеют летать, но тщательно скрывают этот факт. Дело в том, что Котя не влез и не вскарабкался, Читать далее...

Три пары глаз столкнулись в одном помещении мои - зеленые, желтые - Фараона и серые - Ксюхины. Мы с Фараоном смотрим друг на друга и взаимно не нравимся. Внешностью вроде оба не обижены, но что-то не срастается. Наконец Фараон издает тихий свист "фьююу" и отползает в глубину террариума, я ему больше не интересна. Фараон красив и неприятен сразу, впрочем, абсолютно безвреден. Он серый с черным узором, длиной приблизительно 1 метр, одним
словом, уж обыкновенный и даже ручной. Он любит ползать по людским рукам и шеям, хотя я не рискнула бы общаться с Фариком подобным образом. За нами наблюдает сероглазый подросток женского пола, весьма независимый и почти голый.
Ксюха одевается по минимуму, она сексапильна как набоковская Лолита, также хитра, также нахальна, невежественна, ленива и одинока. У ее родителей есть много денег, много личных проблем
и нет времени для дочери. Ксюха уже успела переспать с парой маминых любовников и от одного из них уже сделала аборт, недавно ей стукнуло 15. Ксюха любит свою крысу Фросю, ужа Фараона, лазать по деревьям, собирать травы, иногда она от скуки ворует в чужих огородах плоды садоводческого творчества и от скуки же занимается любовью с солидными господами.
К деньгам она имеет чисто спортивный интерес, (дадут - не дадут), а, вообще, она их и так получает их в избытке от чрезмерно занятых, зато богатых папы с мамой.
А мама с папой хотят обучать свою дочь в торговом институте и почему-то для этой цели заставляют ее учить иностранный язык, а Ксюшенька учиться ненавидит. Вот и сейчас она изо всех сил оттягивает время, чтобы только не садится заниматься.
- Можно, я вам историю про Фарика расскажу, совсем маленькую, а потом мы обязательно сядем учиться -
канючит Ксюха и делает это так настырно, что я в конце концов соглашаюсь.
И Ксения рассказала мне следующую историю:
Это было в один из жарких июльских дней. Они с Фараоном решили отправиться к Финскому Заливу, искупаться. Решила, конечно, Ксюха,
а Фараона она просто повесила себе на шею и пошла. Уже на берегу Ксении пришла в голову мысль искупать и Фарика тоже. Зайдя в залив примерно по пояс, и, опустив руку со змеей в воду, пошла себе тихонько вдоль берега. Но Фараон, почуяв родную стихию, внезапно вывернулся у нее из рук и поплыл завоевывать мутное пространство Финского залива. Сияло ослепительное солнце, народу на пляже хватало, в воде тоже, фараон мелькал в волнах, и Ксюха уже потеряла надежду его поймать. Здесь надо уточнить одну деталь: Ксюша, несмотря на внушительные формы, никогда не утруждала себя ношением лифчика. И в тот памятный день она была без него.На некотором расстоянии от моей ученицы внезапно нарисовался "юноша" средних лет, любитель скороспелых Лолит. Фараон плыл прямехонько в направлении юноши. Забыв обо всем на свете, Ксюха закричала, что было мочи: "Мужчина, держите змею, змею держите!"- многие, находившиеся в этот момент рядом, услышали ее призывный вопль и шарахнулись в сторону, но увы, тот, кому ее крик был предназначен, оставался глух, ибо ветер дул в противоположную сторону. Вероятно, он разобрал только одно слово "держите". И надо было отдать господину должное, его реакция оказалась достойна всяческого восхищения. Возможно, предположив, что спасает верхнюю часть Ксюхиного купальника, он молниеносно сориентировался, очень вовремя сунул руку в воду и выудил Фараона, который уставился на своего спасителя и громко зашипел от праведного гнева, извиваясь при этом всем своим длинным и мокрым телом. Ксюха подоспела как раз вовремя.
- Никогда не слышала, чтобы взрослый мужчина так визжал. Не пойму только, почему же он его не выбросил, если так испугался - задумчиво завершила Ксения свой рассказ. Остается добавить, что у пожилого мальчика почему-то отпало желание ухаживать за Ксюшей, он отдал ей Фараона и торопливо ушел прочь с побелевшим лицом.
Я с уважением посмотрела на Фараона, он значительно вырос в моих глазах. Не каждый уж обыкновенный способен спасти свою глупую маленькую хозяйку от ненужной связи.

Почти чистовик.
До осени осталось две недели


Вступление

«До осени осталось две недели» - третья книга Веры Чигариной. Первые две – сказки и детские стихи. Сейчас автор представляет книгу своих «взрослых» стихов. Естественность интонации, часто переходящей в разговорную, невыдуманность тем, легкое дыхание – суть ее поэзии.
Она – горожанка, в ее бешеном темпе – дом, дочкина школа, работа, магазин, иногда в промежутках – музей, кино, макдональдс, по выходным – электрички, дача. Но глаз автора не замыливается, ее моментальные зарисовки складываются в картинки, картины, в целый венок сонетов. Метро с его неубывающим пассажиропотоком порой представляется Вере Чигариной еще одной «страницей почти Библейской Книги Бытия».
Но время в этих стихах измеряется (в основном) не веками и даже не годами, а днями, минутами, само название книги говорит об этом.
Юмор и горечь, грусть и улыбка непринужденно сплетаются в этих текстах.
Приведу здесь целиком одно из лучших и одновременно наиболее характерных стихотворений этой книги.

Отцу
Памяти Б.Ч.

Привет! Быть может, поболтаем?
Как мы? Спасибо, все здоровы.
С дочуркой много вслух читаем,
Я ноутбук купила новый.

Как мама? Мама – молодчина,
По Волге - по путевке едет
Как он? Любимый мой мужчина
Делами щедр – словами беден,

Кот? Почешу его за ушком,
Объемней и теплее грелки,
Продрал, подлец, мою подушку
И ветчину украл с тарелки.

Ну, все. Мы заболтались что-то,
Мне вдруг опять сдавило горло.
Я аккуратно ставлю фото
На стол, где пыль сейчас протерла.
(линию надо убрать, но я не умею )
Убеждаемся, что автор пишет так легко, как ему дышится.
Книга Чигариной читается в один присест, она цельная, в ней нет остановок. Движение – трудное или легкое, но всегда движение: «Мне снился сон, где я в снегу по пояс, бреду вперед, сама себе внушая, что, дескать, ни о чем не беспокоюсь, что, мол, такая девочка большая, не дрогнув от избыточных эмоций, конечно же в дороге разберется.»


Часть первая

По питерским мостам гуляла кошка

Содержание

1. Молитва
2. Утреннее
3. Деньги
4. Чизбургер
5. Троллейбус
6. Отцу
7. Белые ночи
8. Размышлизмы (Депрессняк)
9. Гордый вид и маленькая ножка
10. Сон в метро
11. Метро Сенная
12. Прогулка по Петербургу. Венок сонетов
13. Баллада о коммуналке
14. Игра в эрудит online
15.Размышлизмы (Акынская песня)
16.Озерная песенка


Часть вторая

До осени осталось две недели

1. Времена года
2. Еду на дачу
3.Размышлизмы (Цзацзуань)
4.Снежная сказка
5.«Мне снился сон…»
6.Читая Булгакова
7.Побег
8. «В платье царского покроя…»
9.Сны картины
10.Колдовские стихи
11.Лиле
12. «Бывает много личных драм…»
13.На даче
14.Размышлизмы (Цзацзуань)

15.Дорожное
16. Письмо из отпуска
17. Прогулка в лесу
18. Подруге детства
19. «Ты снова заблудился сам в себе…»
20. До осени осталось две недели
21. Осенние гости
22. «Осенний дождь, осеннее апчхи…»
23. «Где-то снаружи бессонницей мается ветер…»

24. Цикл стихов Времена года











































Молитва

Дай мне, Господи, вязанье –
Золотое бабье дело,
Чтоб незрячими глазами
Я на стены не глядела.

Дай мне свечи на камине,
Кресло и ковер под ноги,
Чтобы не было и в помине
Той заснеженной дороги,

Вдоль которой ветер воет,
Над которой звезды блещут,
На которой рядом двое –
Я сама и кто-то вещий.




Утреннее

Встану рано – поутру,
Слезу счастья поутру…

В.Лейкин

Улыбку налепив, как лейкопластырь,
Лицо намажу кремом от Nivea,
Раз двадцать повторю, что жизнь прекрасна,
И от повторов этих осовею,

И, на плечо суму изящно вскинув
(Так, ерунда – четыре килограмма),
Включаюсь в городскую пантомиму,
Пора еще раз выполнить программу,

Которую в меня когда-то кто-то
От скуки заложил рукою властной:
Еда, работа, сон, еда, работа.
Плюс знание о том, что жизнь прекрасна











Деньги

Получены. Плывут как рыбы,
В аквариуме-кошельке,
О! Шоколадница. Зайти бы…
Зашла. И кошелек в руке.

Вот рынок. Ах, какие брючки!
Фасон, размерчик, змейки, строчки,
Мои услужливые ручки
Вновь очутились в кошелечке.

Давясь слезой, со скорбной миной,
Считаю список нужных трат.
Долг маме, дочке витамины,
Метро, квартира, детский сад.

Не постигает разум женский
Их путь, который так извилист,
Осталось спеть, как бедный Ленский,
Куда? Куда вы удалились?


Чизбургер

Опасен, словно Казанова,
Настойчив, будто Дон Жуан,
Меня заманивает снова
в свой замок, то есть в ресторан.

Всегда находит тот, кто ищет,
И я, как крыса под дуду,
В Макдональдс - царство быстрой пищи,
К тебе, мой Чизбургер, иду!

Блестя котлетною улыбкой,
Он произносит сырно:"Please!"
И я, схватив пакетик липкий,
Вонзаю зубы в теплый чиз,

Урчит желудок, как тигрица,
Пророчит, стонет, говорит:
"Уж лучше сразу удавиться
Чем вскоре Читать далее...

- И чтоб ты больше никогда, слышишь, никогда не смел появляться в моем доме, – с этими словами, а, лучше сказать, визгом та, которой Андрей сегодня собирался предложить руку и для которой в кармане пиджака хранил бархатную коробочку с платиновым кольцом, вытолкала его за дверь.
- Сильные руки. Диана хорошо позанималась в своем фитнесклубе, - Андрей, не спеша, спустился вниз по лестнице и сам удивился собственному спокойствию. Неужели всё закончилось? Вот так, в одну минуту? А ему казалось, что это серьезно, думалось про семью, Диана ведь была вполне подходящей кандидатурой. Красавица, образована, из хорошей семьи, их родители знакомы между собой, общий круг знакомых… Чем такая девушка не пара для молодого преуспевающего бизнесмена, вполне успешного и удачливого в делах? Но спокойствие и даже какая-то внутренняя радость подсказывали Андрею, что все правильно, что все так и надо, и хорошо, что он не успел даже заговорить с ней о своем предложении. И хорошо, кстати, что выпить не успел, а то сейчас за руль садиться. Только вот где теперь справлять Новый Год? В клуб ехать как-то не хотелось, хотелось чего-то теплого, домашнего. Жаль, родители улетели в Египет, а то можно было бы к ним заехать. Андрей уверенно вел машину, будучи опытным, хладнокровным водителем, и, наверное, только это помогло ему резко затормозить в самый последний момент. Выбежавшая из-за угла девчонка растянулась на мостовой прямо перед его колесами. Он сам не помнил, как выскочил из джипа, как рывком поставил на ноги тощую, мелкую девчушку и как судорожно начал ее ощупывать, хотя понимал, что даже не задел ее.
- Цела?
- Ага. Цела. Хватит уже меня лапать, пусти,
- Не пищи. Точно всё цело? Может, давай, в травму отвезу?
- Да говорю же, цела. Пусти, мне Амура искать надо, а мы тут с тобой лясы точим!
- Кого тебе надо искать?
- Амура. Собака у меня убежала, ясно? Амуром зовут. Я его уже третий час по дворам ищу. Он маленький еще, дурашка, заблудится и замерзнет. Или на живодерню попадет, - девочка неожиданно заревела в голос.
- Ясно. Слушай, извини, что я на тебя почти наехал, давай, помогу тебе пса искать, хочешь? Какой он у тебя породы?
- Полулайка, полуовчарка, полукровка, в общем, но красивый и умный. Все понимает,
- Только удирает. Ладно, пойдем вместе искать, - Андрей шел рядом с девочкой и удивлялся сам себе. Вот уж, вправду, весёлый Новый Год. Вместо изысканного ужина с Дианой в дорогом ресторане, он вообще, без ужина, разыскивает чью-то дворняжку вместе с задрипанной девчонкой, какого-то даже бомжеватого вида. Хотя, Амур…Андрею вспомнилось, что в детстве у его деда в деревне была собака Амур, умный, весёлый и добрый пёс. Пес потом умер от старости, и маленький Андрей очень горевал по этому поводу. Родители не разрешали заводить животных, а Диана животных терпеть не может. Никаких.
- Моя бывшая пассия, кажется, вообще, никого терпеть не может, кроме себя самой, - невпопад подумалось Андрею.
- Слушай, как тебя зовут, а? Давай, ты в этот двор пойдёшь, а я в соседний, так мы больше площади охватим, - предложил рациональный молодой человек.
- Зовут Ирой. Ну, давай, если ты такой умный, - сказала девочка. Реветь она уже перестала, а только зорко смотрела по сторонам да иногда тихонечко свистела.
- Ира, а ты меня не боишься? Незнакомый мужик все-таки, взрослый, и как тебя родители одну так поздно по дворам пускают?
Ира звонко рассмеялась, а потом сразу нахмурилась:
Ты не в свое дело не лезь, вот что. Во-первых, я совершеннолетняя, а, во-вторых, мне бояться некого, здесь все гопники из моей бывшей школы, и меня знают,
- Ну, что знают, так это еще не показатель, а на совершеннолетнюю ты не тянешь – подумалось Андрею, но вслух озвучивать свои мысли он не стал.
Они разошлись по разным дворам, Ира свистела, а Андрей тихонько звал, совсем так, как в детстве:
- Амур, Амурка – теплая шкурка, - не успел он пройти и нескольких шагов, как в руку ему ткнулся холодный, мокрый нос. Красивый, пушистый, ухоженный пёс стоял рядом и ничуть Андрея не боялся. На шее у собаки был ошейник с именем и телефоном. Придерживая пса за ошейник, чтоб не дал дёру, Андрей достал телефон и набрал этот номер на трубке.
- Алё? Это кто? – раздался удивленный голос, который Андрей слышал меньше десяти минут назад.
- Это Андрей и Амур, мы стоим в соседнем дворе и ждем тебя, - сказал он и дал отбой.
Ира примчалась через минуту, присела на корточки, обняла пса за шею и с чувством произнесла:
- Какой же ты мерзавец!
- Кто? Я или он? – весело спросил Андрей
- Ну, ты тоже хорош, но все равно, спасибо тебе огромное, и с наступающим Новым Годом тебя, – Ира поднялась с земли и прицепила ошейник к поводку.
Андрею внезапно сделалось очень грустно, стало понятно, что все закончилось, не успев начаться.
Ира посмотрела на него внимательно и вдруг спросила:
А пойдем к нам Новый год встречать, хочешь? Мы с бабушкой вдвоем плюс Амур, родители в экспедиции. А с тобой вчетвером получится. У нас салатики всякие есть и ёлка, - неожиданно Ирка смутилась:
Извини, я Читать далее...

Аня вошла в полупустую электричку, выбрала местечко у окна, с удобством расположилась и радостно вздохнула. Кажется, наконец, фортуна повернулась к ней лицом. Вечернее, сентябрьское небо приветливо улыбнулось Ане, она тоже заулыбалась и даже покивала в ответ. Может быть, небу, а, может быть, собственным мыслям. Кажется, вот сейчас жизнь дала ей маленькую передышку, появилась возможность успокоиться и какое-то время не вести изнуряющую борьбу за кусок хлеба и за крышу над головой. Она уже устала меряться силами с собственной жизнью, честное слово, устала. Здоровье, да и возраст уже не те.
В прошлом году Ане сравнялось пятьдесят. Выглядела она значительно моложе своих лет, хотя, наверное, похудеть не помешало бы, но…
Ох, уже эти «Но!», бесконечные, странные, неожиданные, коварные. Аня спотыкалась о многочисленные «Но» всю свою сознательную жизнь. «Но» когда-то помешали создать семью, родить ребенка, «Но» запутали, уговорили не получать высшее образование, да что там говорить, в свое время «Но» сделали ее бомжем. Эх! Аня снова тихонечко вздохнула. Едва ли в этой улыбчивой, опрятной женщине можно было заподозрить бомжа. Человека без определенного места жительства. А, между тем, это было так. Много лет Аня скиталась по друзьям и знакомым, то жила в гостях, то снимала жилье, а своего угла не было. Вот и остается только охать, но толку, как говорится, от этого мало. Будучи добрым, но безалаберным и чрезвычайно непрактичным человеком, Аня терпеливо сносила неприятности, то и дело, падавшие на ее голову, а православная вера, в которую она нырнула с головой совсем недавно, и молитвы, которые она успела выучить наизусть, помогали ей как-то сохранять душевное равновесие. Богемная молодость, растрата сил и здоровья, бродяжничество, актерская деятельность, бесконечные путешествия по всему свету остались позади. Теперь хотелось покоя, стабильности, а самое главное, понимания смысла, к чему все это, зачем нужна эта странная, непонятная жизнь, полная вопросов и загадок.
Аня уже много лет работала лаборантом в кабинете химии, в одном из петербургских медицинских колледжей, но подрабатывать, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, приходилось постоянно. И вот сейчас она как раз ехала на одну такую «халтуру». Наконец-то «халтура» попалась легкая и приятная, а деньги за нее были обещаны хорошие. Аня достала из сумки старенький телефон и отыскала в записной книжке нужный номер.
-Привет! Хочу поблагодарить тебя за работу. Что? Да, всё получилось. Люди приятные, деньги дают хорошие, вопросов лишних не задавали, про временную петербургскую прописку не спрашивали. А? Да, слышно плохо, поезд шумит. Нет, общалась уже. Славный такой дед, разговорчивый. Полковник в отставке. За ним и ухаживать не надо. Так, еду приготовить, посуду помыть и поговорить по душам. Он там один сидит в своем коттедже. Родственники разъехались, ему скучно, бедняге. Что? Нет, там не нужно сильно вкалывать, я же говорю. Техника на грани фантастики. Да, машина посудомоечная, машина стиральная, комбайн один, комбайн другой…готовь – не хочу. Да, ну в общем, спасибо тебе. Удачная халтура. После Славика, это конечно рай земной.
Аня попрощалась и нажала отбой. Улыбка медленно сползла с её лица. Пару месяцев назад ей пришлось поработать одновременно няней и сиделкой у одиннадцатилетнего Славика, страдавшего ДЦП в тяжелой форме. Родись Славик обычным, здоровым мальчиком, он, наверное, был бы очень подвижным и озорным. Даже сейчас он был по-своему активен. Мычал что-то на ему, одному, понятном языке, пытался двигаться в коляске, дергал за специально подвешенную погремушку. Он весил около тридцати килограммов, переворачивать, мыть и переодевать мальчика было тяжело. И морально, и физически. Тяжелее же всего было смотреть на его маму. Эльвира Юрьевна, дизайнер, преподаватель ВУЗа, во всем остальном успешная дама, вероятно, когда-то была красавицей. Горе состарило мать Славика лет на десять и наложило на ее лицо неизгладимую печать строгой, почти монашеской печали. Она полностью смирилась со своей участью, приняла ее, но при этом, словно бы отрешилась от мира, целиком посвятив себя больному сыну. Муж бросил ее, не выдержав столь тяжелого испытания. Эльвира Юрьевна и это приняла со спокойной, грустной готовностью, словно и не ожидала ничего другого. Она просто продолжала любить своего сына таким, каков он есть. Могла часами читать ему стихи или показывать репродукции с картинами знаменитых художников, напряженно вглядываясь в лицо мальчика. Иногда Ане казалось, что взгляд Славы становится более осмысленным во время таких занятий, а, может, ей просто хотелось так думать. Кроме этого было еще кормление с ложки, смена памперсов и длительные прогулки по лесной дороге. Аня часами возила Славу в коляске, после чего они вместе с Эльвирой Юрьевной мыли, кормили, укладывали больного ребенка. Другой работы летом не нашлось, но Аня понимала, что скоро она сломается. Не в силах она была так долго оставаться рядом с неизбывным горем и безысходностью. Аня пыталась сама Читать далее...

моей бабушке посвящается

- Не ходи, Инночка, перебьемся как-нибудь. Убьют ведь, ироды. На кого я с хлопчиками останусь? – тетя Фрося громко, как положено у баб, выть и голосить боялась, а только тихонечко всхлипывала, не отирая слез, беспрерывно катившихся по ее круглому лицу с ямочками на щеках и подбородке. Даже сейчас в голодное и холодное время тетя Фрося не потеряла своей округлости, упругости и по-прежнему напоминала аппетитный, румяный колобок. Инна вскинула голову, вздохнула и плотнее укуталась в шаль.
- Надо, тетя Фрося. Там все детское осталось. Во что я мальчишек одевать стану? И ватники, и штаны, и валенки – все там. Зима начнется, пропадем, померзнем,
- Пропадешь ты. Как Зинаида, зазря сгинешь. Не ходи, Христом-Богом прошу, - тетя Фрося вцепилась в рукав и не хотела отпускать. Инна прикусила губу. Несколько дней назад фашисты расстреляли председателя колхоза за связь с партизанами, а Зинаиду, младшую Иннину сестру убили просто так, за компанию, потому что она оказалась в тот момент в горнице, да и зашла-то случайно. Женщина попыталась вступиться, и это стоило ей жизни. Зину не расстреляли. Молодые, сытые и сильные солдаты до тех пор били ее ногами, пока миловидное лицо и упругое молодое тело не превратились в кроваво-бесформенное нечто. Зину выбросили в овраг, не потрудившись закопать тело. Поздно вечером Инна вытащила оттуда сестру. Фрося помогла. Зина еще дышала. Она скончалась несколько часов спустя, не приходя в сознание. И вот теперь у старшей сестры на руках осталось двое. Маленькие сын и племянник. Молодую учительницу русского языка и литературы, приехавшую летом отдохнуть с сыном в деревню к родственникам, затянуло, как и всех, в жуткую, бездонную воронку второй мировой.
- Пойду я, тетя Фрося, - упрямо повторила Инна и, поцеловав спавших на печи мальчишек, вынырнула из избы в темную ночь. Идти в Зинину избу нужно было через всю деревню, в доме, по Инниным подсчетам сейчас никого не было. Если повезет, она заберет и ботинки, и валенки, и ватники, и мальчишкам будет, что носить зимой. У старенькой родственницы, тети Фроси, где Инна с ребятами пряталась после расстрела председателя и еще троих селян, своих детей не было, детских вещичек и подавно. А, значит, надо было идти. Только бы не застал никто. Инна – чужая, из большого города, и так-то сильно выделяется среди деревенских жителей. А еще ее нос и кудри. Тонкий, изящный нос с небольшой горбинкой, а кудри темные, шелковистые. Они-то и есть самая большая опасность. Посмотрит немец на Инну и моментально решит: Judin*. А потом уже ничто не спасет.
Кажется, пронесло. Пробежала через всю деревню, никто не остановил, не окликнул. Инна осторожно открыла дверь в знакомую избу. О, Господи, этого еще не хватало. За столом, ни на что не обращая внимания, сидел немецкий офицер и что-то читал при свете свечи. Инна ойкнула и зажала рот ладонью. Бежать было поздно. Офицер поднял голову и в удивлении воззрился на вошедшую. Это был пожилой человек, с седыми усами, тонкими чертами лица, в очках и с папиросой длинных, узловатых пальцах. Немец, казалось, не столько рассердился, сколько удивился. Его рука, потянувшись, было, к кобуре, замерла на полпути. Затем офицер поманил Инну пальцем. Она в ужасе сделала несколько шагов на негнущихся ногах. Немец рассматривал ее с любопытством, словно некое неведомое животное, но в глазах у него не было гнева. Потом он полувопросительно произнес:
- Partisanin?** – Инна не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, понимая, что находится на волосок от гибели.
Немец бесцеремонно взял ее за плечо и подтащил ближе. Если бы Инна могла молиться, она бы сделала это. Но она не была религиозной, Бог был где-то далеко, не в этой жизни, и ей не пришло в голову Его звать. И тут взгляд Инны упал на книгу. С удивлением, на минуту забыв даже о страхе, она пробежала глазами по строкам, знакомым с детства. Конечно, Инна вместе с братьями и сестрами учила наизусть стихи великого Гете и декламировала их гувернантке, светлой памяти, Вере Петровне. Иннины губы зашевелились. Словно во сне, она начала по-немецки читать наизусть стихотворение великого классика. Инна не думала, не подсчитывала, а словно бы читала молитву - молитву неверующей к тому прекрасному, что никогда не устареет.

Über allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Spürest du
Kaum einen Hauch;

С минуту немец смотрел на молодую женщину в бесконечном изумлении, после чего вдруг вдохновенно подхватил:

Die Vögelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.***

Последние строки «Ночной песни странника» офицер и молодая женщина закончили уже хором. Инна в тот момент не думала ни о чем. Просто не способна была соображать. И тут немец вздохнул и отпустил ее рукав.
- Зачем Вы здесь? - строго спросил офицер по-немецки.
Инна путано объяснила тоже по-немецки, что это дом ее сестры, и что она пришла забрать детскую одежду сына и племянника.
- Ваша сестра убита. Мне жаль, - Читать далее...

Владлен Филиппович Волков еще раз перечитал приглашение на научный симпозиум в Женеве. Пожевал полными губами, усмехнулся и потянулся за очередной сигаретой. Надо бы бросить, да все силы воли не хватает. Когда Волков затягивался, его обрюзгшие щеки, поросшие седой щетиной тряслись, пухлые пальцы, мявшие сигарету, мелко подрагивали. Более всего Владлен Филиппович напоминал породистого, но старого и неухоженного пса. Волков выглядел на все шестьдесят, хотя ему еще не сравнялось пятидесяти.
- Раз зовут, поедем, поедем, значит, послушаем про знаменитый Большой Адронный Коллайдер, сокращенно БАК, - Владлен Филиппович с удовольствием затянулся. Приглашение на симпозиум дорогого стоило, даже в качестве слушателя. Хорошо бы конечно узнать, кто же докладчики, программа то объявлена интереснейшая: Изучение топ-кварков, изучение механизма электрослабой симметрии, изучение кварк-глюонной плазмы, поиск суперсимметрии, изучение фотон-адронных и фотон-фотонных столкновенией, а также проверка различных экзотических теорий. Доклады, доклады. Результаты научных исследований.
Владлен Филиппович много лет проработал в Политехническом Университете, бывшем институте, который он когда-то и закончил. Профессор Волков был человеком уважаемым, грозой студентов, язвительным оппонентом, жестким и непримиримым научным руководителем. Аспиранты его уважали и в то же время терпеть не могли, как, впрочем, и сотрудники за тяжелый характер и язвительность. В свободное от работы время Волков любил приложиться к рюмочке и как следует закусить в каком-нибудь не самом дешевом кафе, а то и ресторане. В ресторане Владлен Филиппович мог запросто нарочно посадить на скатерть пятно, а потом позвать официантку и устроить скандал по поводу грязной скатерти. Подобные развлечения доставляли профессору садистское удовольствие. Его это забавляло. За глаза Волкова звали Бульдогом, вероятно, за трясущиеся пухлые щеки. Да и хватка в науке у него была бульдожья, что уж тут говорить.
Общался странноватый Владлен Филиппович только с одним человеком, с Кошкиным Евгением Михайловичем, много лет бывшим заведующим их кафедры. Когда-то эти двое учились в институте на одном факультете, а еще раньше - в одном классе в престижной физико-математической школе, где обучались только особо одаренные дети.
Евгений Михайлович имел характер легкий и, пожалуй, гибкий, что для заведующего кафедрой необходимо. Кошкин был удачно женат, имел двоих детей, и с лица его никогда не сходило довольное выражение человека всего в жизни добившегося. Даже когда Евгений Михайлович сердился и повышал голос, то снисходительность его никуда не девалась, оставались при нем, как и некоторая вкрадчивость голоса и движений. Кошкин и старый холостяк Бульдог общались вне института, можно сказать, дружили. Именно Кошкин организовал для друга эту поездку. Сам Евгений Михайлович был в Женеве в прошлом году, а этим летом целиком и полностью собирался посвятить себя строительству шикарной дачи на берегу озера. В Женеву Кошкин решил отправить Бульдога, пусть старик порадуется, а то совсем что-то закис, как гриб-мухомор среди молодых и хватких сыроежек-аспирантов.
- Эх, видел бы сейчас Владьку его отец. Расстроился бы старик, - печально размышлял Кошкин, оформляя приглашение для своего бывшего одноклассника.
Владлен Филиппович должен был вылетать через три недели. С приглашением и с визой все было в порядке, номер в отеле заказан, билет на самолет куплен. И только одна мысль не давала Волкову покоя. Он сам едет всего лишь слушателем. Прямо как мальчик аспирант. Это повышение квалификации, или что это? А ведь он кое-чего стоит, как ученый, и трудов писано достаточно и докторская в свое время нашумела. И кто из русских все-таки будет выступать? Чьи фамилии занесены в список? Этот вопрос не давал Бульдогу уснуть вторую ночь подряд. Наконец, Волков не выдержал. Он не любил мировую паутину, пользовался Интернетом в случае крайней необходимости, но на сей раз, кажется, именно такой случай и был. Профессор, кряхтя, поднялся с постели, закутался в лоснившийся от грязи бордовый халат и первым делом приложился к коньяку. Початая бутылка стояла тут же на журнальном столике, рядом с кроватью. Профессор так всю жизнь и прожил в родительской квартире, когда-то сиявшей роскошью, теперь же пыльной и неуютной. Домработницы у Волкова не задерживались из-за его гнуснейшего характера. Неделю назад уволилась очередная, и в доме Волкова царили грязь и запустение.
Бульдог, сделав солидный глоток, включил ноутбук и набрал адрес нужного сайта. Волков долго читал, щурился, сопел, шлепал пухлыми губами, поправлял очки и, наконец, нашел то, что искал. Вот он, список докладчиков из России. Шевеля губами, Волков читал одну фамилию за другой. Некоторые были знакомы. Вот профессор из Иркутска. А этот уже долгое время работает в Женеве, а прежде работал в МГУ, кажется. И вдруг Владлен Филиппович перестал читать. Он протер глаза, еще раз перечитал очередную фамилию и инициалы, потом опрометью ринулся к ночному столику и Читать далее...

Мишка остался дома за главного. Папа так и сказал:
- Все, Мишка, ты теперь за главного, пока я из командировки не вернусь. Слушайся маму, бабушку, береги их, а, самое главное, постарайся их к восьмому марта порадовать. Я попробую вернуться, но, сам понимаешь, бизнес, он меня не отпускает.
Что такое бизнес, Миха пока не очень понимал, но спрашивать постеснялся, а то еще папа подумает, что он маленький. А какой же Миха маленький, если ему осенью целых четыре года чебурахнуло, сами посудите?! Он только сказал солидно:
- А ты скажи Бизнесу «пожалуйста». Мария Ивановна нам всегда говорит, что «пожалуйста» - волшебное слово. Скажешь, и бизнес тебя отпустит.
Папа пообещал сказать и уехал в командировку.
На следующий день им в садике все про восьмое марта рассказали. Воспитательница сказала, что это день мам, бабушек, сестренок и подруг. И что им всем надо на восьмое марта подарки дарить и разные хорошие слова говорить, радовать их, чтобы у них глаза сияли. Миша тогда сильно озадачился. Как они должны сиять-то? Как лампа в комнате, как солнышко или как фонарики на елке? Совсем не понятно. И какие такие слова – хорошие? Тут Миха вспомнил, что они в детском садике недавно про поговорки разные читали. Подошел он к воспитательнице и спрашивает:
- Мария Ивановна, а поговорки – это хорошие слова? – Мария Ивановна как раз детей на прогулку одевала, ей некогда было, она только кивнула:
- Хорошие, Мишенька, хорошие.
Приходит за Мишей в садик бабушка. В руках у нее сумки тяжелые, а еще она санки с собой везет, чтобы Мишу удобнее и быстрее было домой везти.
- Давай, Миша, пойдем уже домой, устала я, - говорит бабушка, тяжело вздыхая.
- Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, - говорит Миша. Говорит, а сам смотрит, засияли ли у бабушки глаза. Смотрит, смотрит, нет, не сияют. Наоборот, стала бабушка какая-то печальная и сердитая.
- Давай, - говорит, - садись уже в санки, а то они тебя ждут, не дождутся, поехали домой суп есть.
- Готовь сани летом, а телегу зимой, - говорит Миша, а сам опять на бабушку поглядывает, сияют ли? Только бабушка совсем погрустнела, рассердилась даже, кажется, и говорит:
- Что-то ты больно стал разговорчивый. Вот я тебе еще поговорку скажу: слово серебро, а молчание – золото. Слыхал такую? – Миха про серебро и золото не очень понял, но на всякий случай спросил:
- Бабушка, а у тебя глаза сейчас сияют?
- Какое там, сияют, мне еще посуду мыть, тебя обедом кормить, белье гладить, квартиру убирать. Мама с работы поздно вернется, она мне сегодня не помощница.
- Бабушка, а что значит слово – серебро, а молчание – золото? – спросил Миша.
- Это когда люди слов не говорят, а хорошие дела делают, помогают, - ответила бабушка и шустро повезла санки к дому.
- Наверное, надо не слова хорошие говорить, а дела делать, тогда и глаза засияют, - решил Миша и сразу начал действовать. Папа всегда говорил:
- Настоящий мужчина действует! – а уж Миха точно настоящий мужчина. Стал он придумывать, что бы такое сделать. Можно приготовить обед, например, или что-нибудь помыть. Или постирать. Бабушка как раз Мишу супом накормила и прилегла на полчасика до маминого прихода отдохнуть. Это она вовремя сделала. Не будет теперь у Миши под ногами путаться. Сама же всегда говорит то Мише, то коту Ваське:
- Не путайся под ногами! – огляделся Миха, как бы помочь. И придумал. Решил он к обеду картошку сварить, а еще кота помыть. А то очень уж ему всегда за Ваську обидно. Самого Мишу в ванной с резиновыми игрушками купают, а Васька только язычком моется. Сначала Миха занялся картошкой. Достал из ящика три больших картофелины, сунул в кастрюлю, а кастрюлю на плиту поставил. Только вот как бы эту самую плиту включить? Миша был мальчик сообразительный, покрутил ручки туда сюда, и вот, пожалуйста, на плите зажглись огонечки. Так. Теперь, пока картошка варится, можно и Ваську помыть. Миша заглянул к бабушке в комнату и видит: спит старушка. Проснется, то-то обрадуется, и обед готов и кот вымыт. Побежал Миха в ванную, заткнул ее пробочкой и воду пустил. Кинул в ванную своих уточек резиновых, шампуня напустил, чтобы Ваське приятнее купаться было. Теперь оставалось котика туда принести. Ничего не подозревавший Васька дремал на диване. Миха его с трудом поднял и поволок в ванную. Ленивый, толстый Васька слишком поздно сообразил, что сейчас будет. Уже когда Миха в ванную его опустил. Вот тут-то глаза у котика и засверкали. Да как еще засверкали, прямо как угли. А уж завыл он, совсем как пожарная сирена. Наверное, обрадовался очень. Васька, правда, не девочка, а мальчик, его радовать не обязательно. Пока Миха размышлял на эту тему, мокрый кот выпрыгнул из ванной, и, продолжая завывать, понесся скачками в бабушкину комнату. Бабушка из комнаты вприпрыжку выскочила, наверное, тоже обрадовалась. Сначала она на кухню кинулась, откуда горелым пахло, и дым валил, потом в ванную. Там вода через край уже начала переливаться. И никак Миха не мог понять, почему его отшлепали, а потом в угол поставили. Он же, как лучше хотел, бабушку порадовать. Тут пришла Читать далее...

«Я прощаю моего мужа, Кирилла Иванова, и принимаю его таким, каким его создал Бог» - худощавая, бледная женщина средних лет смахнула слезу со щеки, потянулась за сигаретой и, бормоча под нос аффирмацию, медленно поднялась с дивана.
«Я прошу прощения у моего мужа, Кирилла Иванова, за мои мысли, чувства, эмоции, слова и поступки по отношению к нему» - она подошла к окну и, прижавшись лбом к стеклу, еще успела разглядеть вдалеке мужа и сына. Прежде чем повернуть за угол, сын вдруг обернулся и помахал рукой, хотя, конечно Сашка не знал, смотрит ли сейчас мама.
«С любовью и благодарностью мой муж, Кирилл Иванов прощает меня!» - никогда не простит ее Кирилл, и она его никогда не простит тоже. А разлюбить мужа ей так и не удалось. Господи, ну почему? И кто тут виноват? Может Кира винить кого-то, кроме себя? Может?
У властной и капризной Кириной прабабки Анастасии Федоровны было две дочери. Мать держала девочек в ежовых рукавицах, а прадед, человек мягкий и покладистый, старался в их воспитание не вмешиваться.
Анне, которая станет потом Кириной бабушкой, повезло меньше, чем сестре. Она вышла замуж за красавца офицера. Михаил был значительно старше Ани, и за плечами у него уже висел один разорванный брак с двумя детьми. Кирин дед был отчаянным ловеласом, за что предыдущая жена его и выгнала.
Через год после свадьбы беременная Аня застукала мужа со своей лучшей подругой. Будучи гордой, наивной и совершенно бескомпромиссной, всегда делившая мир исключительно на белое и черное, она дала мужу пощечину, выгнала, подала на развод и отказалась от алиментов. Попутно Аня записала оптом всех своих подруг в предательницы. Она осталась жить с родителями и одна растила дочь. Про бабушку в Кириной семье говорилось так: «она всю жизнь ходила с гордо поднятой головой». Слишком гордо поднятой. Тамаре, Кириной маме, так ни разу и не удалось встретиться с отцом. Ей не позволяла мать. И лишь через много лет, после смерти Анны, Тамара отыщет следы своего отца в архивах КГБ, узнает, что он прошел через всю войну, не успев попасть под расстрельную статью за происхождение (дед был дворянином). Она узнает про ордена, про то, что ее отец был реабилитирован посмертно, познакомится со своей единокровной сестрой, но это будет позже. А все детство напролет Тамара будет отчаянно завидовать своей кузине.
Сестры Аня и Кира дружили. Кира – полная противоположность Ане, тихая, мудрая женщина, врач, всю жизнь прожила под крылом супруга – профессора в области психиатрии. Кира в отличие от Ани, понимала, что основы семейной жизни – компромисс и терпение. А вот единственную свою дочь, Тамарину кузину Лизу они с мужем избаловали сверх всякой меры. И никто никогда не знал, как страдала Тамара, постоянно чувствовавшая себя в доме родственников приживалкой. Девочке всегда ненавязчиво давали понять, что принимают ее здесь ласково из жалости к сестрице Анне. Бедняжка. Вышла замуж за проходимца. У Лизы было все, а, самое главное, папа. Позже Тамара расскажет об этом своей дочери и припечатает:
- У всякого ребенка должен быть родной отец!
Пройдут годы, Тамара блестяще окончит институт, защитит все, что можно защитить, займет высокий пост на работе и выйдет замуж за тихого, мягкого человека, похожего на ее деда. Она выйдет «по залету», о чем Кире, названной в честь двоюродной бабки, будет гордо и весело рассказываться всю жизнь.
- Без меня не появиться бы тебе на свете. Твой папенька еще век бы раскачивался. А уж как он счастлив был, что ты в проекте. Учись, Кирюшка. Все надо делать быстро и вовремя.
- Да-да, - поддакивал Кирин отец, глядя на дочь и жену влюбленными глазами.
Сама Кира росла девочкой романтичной и несколько аутичной. Она обожала отца и слегка побаивалась маму.
Кира поступила в Институт Иностранных Языков, а еще пошла в любительскую театральную студию, где и познакомилась с Кириллом. Кира и Кира поглядели друг на друга и одновременно пришли к решениям:
- Это моя любовь на всю жизнь, - решила Кирюша.
- Славная барышня, надо бы ее трахнуть, - решил Кирилл.
Сначала завязался яркий роман с цветами, стихами, шампанским и бурным сексом. Но время шло, и роман из бурного состояния как-то незаметно перетек в вялотекущее. Кира к тому времени окончила институт, отселилась от родителей, и жила одна в квартире, доставшейся ей по наследству от тети по отцу.
Ей давно уже хотелось семью, детей, уюта, в голове все чаще звучала мамина фраза: «все надо делать быстро и вовремя». В какой-то момент Кира перестала предохраняться.
Но когда она сообщила Кириллу о беременности, все вдруг пошло вовсе не по знакомому с детства сценарию. Вместо обожания в глазах любимого появился сначала панический ужас, а потом ненависть. И Кира не могла понять, чего же там было больше: страха или злобы.
- Подстроила все, да? Иди теперь на аборт, какие проблемы? Денег дам, если своих нет, - словно сквозь вату, слушала Кира сначала слова человека, которого любила больше всех на свете, а потом, будто со стороны, собственный, голос:
- Мне от тебя ничего не нужно, - Кирилл тогда Читать далее...

Кассиопея в подарок

Сашка стоял перед запертым офисом на пустынной предрассветной улице и в задумчивости почесывал вихрастую голову. Нет, ну только он может быть таким тормозом и совершенно забыть про первое апреля. А все Лида. И кто бы мог подумать, что секретарь их начальницы, строгая девица при костюме и очках, захочет шутить шутки. И телефонный звонок был вполне официален:
- Смирнов, завтра едем в Кировск, на объект. Автобус заказан на 4.30 утра, и не опаздывай, пожалуйста, ты знаешь, Галина Витальевна этого не любит.
И время его не насторожило, и коллегам он не перезвонил, дурак.
Сашка приехал вовремя, даже на семь минут раньше, поставил машину на стоянку, потоптался некоторое время перед закрытым офисом, потом позвонил Лиде.
- С первым апреля, Смирнов. Будешь в следующий раз знать, как не провожать девушку домой, - с наслаждением процедила секретарь и отсоединилась.
Ну, конечно же. Смирнов не хочет замечать ее настойчивых заигрываний, не до того ему. Сашка сморщился как от зубной боли и пошел к машине. Домой ехать долго и лень. Офис откроется только в десять, до этого можно поспасть, хотя где уж тут уснешь, есть охота. Он второпях даже позавтракать не успел и кофе не прихватил в термосе. Плохо, когда в тебя влюбляется секретарь начальника, настырно влюбляется, попробуй ей ответь как-нибудь не так - отомстит. Или на премию приказ вовремя не отдаст, или вот как сегодня, разыграет ни за что, ни про что. Нет уж, хватит с него интеллигентных девушек при очках и костюмчиках. Одна такая сбежала семь лет назад, бросив на него трехлетнюю Машку. Хорошо, что его собственная мама еще в силах, помогает поднимать дочку. Сашка, видите ли, для бывшей супруги оказался не достаточно крут. Простой инженер-электрик, куда уж там ему до менеджера по персоналу. Хотя, если разобраться, обыкновенная секретарша, разве что ноги длинные и глаза в пол-лица. Ладно, забыли. На соседней улице, кажется, есть круглосуточный макдональдс. Не самое здоровое питание, ну ничего, на безрыбье, как говорится.
Оставив машину на стоянке, Саша двинулся в сторону кафе. Тут его внимание привлекли чье-то поскуливание и энергичный мат. Сашка прибавил шагу. За углом он наткнулся на плюгавенького мужичка, тянущего на поводке колли. Морда у собаки была перемотана изолентой, защититься пес никак не мог. Он мог только тихо скулить. Пользуясь этим, мужик то и дело осыпал животное тумаками.
Сашка давно уже поклялся маме, Машке, а, главное, себе, что никогда и ни за что никуда не будет ввязываться. Но тут он почувствовал, что не ввязаться просто не может.
- Собаку отпусти, придурок, - достаточно громко, чтобы быть услышанным, сказал Смирнов.
- А если не отпущу, то чо? – обернулся к нему мужик, щуря мутные, наглые глазки.
Сашка был выше мужичонки почти на голову, но тот, по-видимому, страха не испытывал.
- Ничо, собаку отпусти, говорю, - медленно сатанея, Сашка, подошел ближе.
Губы мужика искривились в усмешке, обнажая сгнившие остатки зубов. Пса он отшвырнул в сторону и, выхватив нож, пошел навстречу Сашке. По тому, как этот плюгавый ублюдок встал в стойку, Сашка понял, что тот владеет азами борьбы. Ну да ничего. Сашка тоже кун-фу занимался, давненько, правда, но он попытается вспомнить. Они закружили на месте, мужичок полез первым. Не профи, слава богу. Сашка увернулся, но не совсем удачно. По руке потекла кровь. Озверев, Сашка как-то сразу ногой выбил из руки противника нож. Они, сцепившись, покатились по земле. Вдруг мужичок, дернувшись, затих. Сашка, тяжело дыша, поднялся. Перед ним с шокером в руке стояла Галина Витальевна.
- Смирнов, что ты здесь делаешь в такую рань, это у меня бессонница, а ты-то что? – Галина Витальевна, стройная, подтянутая, недоступная, как звезда Кассиопея, нетерпеливо постукивала одним каблучком о другой. Сашка сглотнул и неловко пробормотал:
- Да я тут за пса заступился, - Галина Витальевна огляделась. Мужик начал ворочаться, постепенно приходя в себя, а собака со связанной пастью отползла, но не слишком далеко. Пес был так сильно избит, что сил у него почти не осталось.
- Полицию я уже вызвала, так что сейчас тебе мало не покажется, - брезгливо бросила Галина мужичонке. Тут как раз подъехал уазик. Галина Витальевна деловито объяснилась с полицией сама, Саше ничего и не потребовалось говорить. Живодера увезли.
- У тебя кровь, - заметила Галина, дотрагиваясь до его порезанной куртки.
- Да ничего, царапина, в машине йодом смажу, собаке хуже, - они вдвоем подошли к псу. Худой колли не в силах был даже подняться на лапы. Вдвоем они с трудом освободили его морду от изоленты.
- Куда же его? – тихо спросила Галина Витальевна
- Домой возьму, у нас всегда собаки были, - Сашка погладил пса по голове.
- Ладно. Сегодня иди, я тебя отпускаю, а Лиде от меня будет выговор. И можно…я позвоню тебе, узнаю про пса? – голос у Галины неожиданно стал тише.
- Да, можно, - сказал Сашка, и сердце у него почему-то екнуло.
Он поднял на руки пса и побрел к машине.
Машка, подхватившая простуду, третий день сидела дома, сачковала школу. Читать далее...

Пашуля Арацкий, работавший в нашем отделе программистом, и между нами, девочками, за спесь прозванный «прынцем» попал в печальное положение. Одолел его кризис, может, возраста, может, семейный, может, творческий, и вести себя он стал весьма странно. Начал Пашуля влюбляться во всех наших сотрудниц, в каждую по очереди. То, что у него имелись жена Маринка и сынишка Костя, никакой роли не играло. В компьютере Пашуля имел доступ ко всем нашим адресам, и повадился он забредать к кому-нибудь из нас в гости и объясняться в любви.
Арацкий сам по себе был явлением странноватым и комическим. Слишком тощий для своего громадного роста, с чересчур длинными ручищами волейболиста, с копной курчавых белокурых волос и такой же кучерявой бородкой, вечно глядя куда-то вдаль водянисто-голубыми глазами на выкате, он напоминал задумчивого барашка. Но как только Арацкий открывал рот, становились видны его торчащие вперед зубы, и Пашуля волшебным образом из барашка превращался в улыбчивого кролика-мутанта. В довершение всего, Арацкий не выговаривал, кажется, все тридцать три буквы алфавита. И не спасали Пашу ни фирменная одежда, ни дорогущая машина, ни бесконечный гонор, которым боги одарили этого человека. Над ним посмеивались, стараясь, чтобы это было не так заметно. Впрочем, программист он был классный.
Когда Пашуля начал вдруг без приглашения захаживать в гости к сотрудницам, девушки наши дружно взвыли. Несколько человек даже к шефу жаловаться ходили. Иван Палыч только руками развел, мол, поделать ничего не могу, увольнять не стану, потому как профи, справляйтесь барышни как-нибудь сами. Вот мы и справлялись.
Дошла очередь и до меня, горемычной. Я в тот день ждала подружку, поэтому распахнула дверь, даже не удосужившись посмотреть в глазок.
Открыла и тихо ойкнула, увидев перед собой нашего программиста. Я в ужасе прижала к груди кастрюлю со щами, которую как раз хотела поставить в холодильник. Пашуля протянул ко мне свои клешни и изрек:
- Здгавствуй, гадость моя, - я вздрогнула, сделав шаг назад. Арацкий не преминул этим воспользоваться и протиснулся в квартиру. Он оглядел мое не слишком богатое жилище и презрительно поднял бровь.
- Гадость моя, в какой помойке ты живешь, есви хочешь, я подагю тебе много всего пгекгасного, - вообще-то, я ничего против подарков не имею, но лучше от друзей или от любимого, но вовсе не от странного и непредсказуемого Пашули. Поэтому я молчала, не зная, что сказать.
В прихожую неторопливой походкой вышел, позевывая, мой кот по кличке Бакс. Бакс поглядел на гостя с любопытством и потянулся понюхать его ботинок. Пашуля брезгливо пнул зверя ногой и проворковал, сияя голубыми глазами и кроличьими зубами:
- Гадость моя, зачем дегжать в квагтиге загазу, у меня на них алеггия, убеги это, - возмутившись и обидевшись за своего кота, я попыталась выдворить незваного гостя из квартиры. Куда там! Пашуля уже, по-хозяйски осматриваясь, прошел в комнату и втиснул свое длинное, нескладное тело за стол, усевшись на диван-уголок.
- Женщин надо бгать нахгапом, пока они думают, ты уже ввастевин, - провозгласил Пашуля, вытягивая длинные ноги. Я чуть не плакала от злости. Ну, куда вот звонить? В милицию, в клинику или Пашиной жене? Или, вообще, никуда, а подождать, что дальше будет. Агрессивным Паша не был, чаще всего он приходил, проговаривал пламенную речь о любви и также неожиданно уходил. В отделе подозревали, что у него серьезные проблемы с психикой. Тем не менее, Арацкий был и оставался классным специалистом, поэтому начальство на все его странности закрывало глаза.
Слегка раскачиваясь, Паша начал говорить мне о своей любви. Я не была уверена, что он помнит, как меня зовут. Иначе, как « своей гадостью», он меня не называл.
- Гадость моя, ты похожа на пгекгасный цветок, гастущий в пове, ты подобна дуновению ветегка в жагкий день и щебетанию вегкокгывых птичек, ты как совнечный вучик, как гадуга, как севегное сияние, - Паша ворковал и ворковал, проявляя недюжинные литературные способности. Я только диву давалась, сидя на краешке дивана и поглядывая на мобильник. Возможно, мне все-таки придется звонить или в скорую, или в милицию. Хотя никуда бы не хотелось, конечно. Девчонки ведь и Маринке звонили. Пашулина жена плакала в трубку, но клялась, что между ними все в порядке, а что делать с Пашиными излияниями и странными походами, она понятия не имеет. Маринка была целиком и полностью поглощена воспитанием сына и про супруга, наверное, думала мало. А зря.
- Выходи за меня, ибо ты похожа на пгохвадный, звонкий гучеек, его жугчание утовяет жаждущего, - изрек Паша и смолк, видимо, переводя дыхание.
И тут мы услышали журчание ручейка. Через секунду стало понятно, что журчание происходит в коридоре. Я правильно догадалась, в чем дело, следовало предвидеть. Обиженный Пашей Бакс стоял, расставив, словно полицейский, пушистые лапы, над правым Пашиным ботинком, модным таким импортным ботиночком из светло-коричневой замши. Кот самозабвенно прудил лужу. Левый ботинок он победно прижал лапой.
- Фга-фга-фга, - издал Читать далее...