Очень современными эти повести были сорок лет назад - издание 1986 года, "Художественная литература". У меня этот сборник появился только благодаря наличию в нем повести "Насморк" Ст. Лема. Её я перечитывал несколько раз. А уже в этом веке прочитал и повесть Ежи Путрамента "20 июля" - о провале заговора немецких генералов в 1944 году. Всё остальное оставалось за кадром. Разве что за исключением повести Ст. Дыгата "Вокзал в Мюнхене", пролистывая которую я углядел в тексте одно словцо, которое не ожидал встретить в книге 1986 года. Я тогда полагал, что оно вошло в обиход чуть позднее, вместе с мутновато-размытыми видеозаписями американских фильмов, озвученными гугносыми переводчиками. Собственно, какая-то не шибко бурная дискуссия на Автортудей заставила мне сначала вспомнить тот случай якобы раннего употребления словца, а затем и обратиться к сборнику, мирно стоявшему на полке. Решил я прочитать его полностью.
Он включает в себя сочинения семи польских авторов - несомненно корифеев тамошней литературы второй половины XX века, а может, даже и больше, чем корифеев. Это Ярослав Ивашкевич, Ежи Путрамент, Станислав Дыгат, Станислав Лем, Вацлав Билинский, Збигнев Сафьян и Веслав Мысливский. Про пятерых из них можно сказать, что на русском языке они издавались широко, достаточно широко и даже очень широко.
На самом деле определение "повесть", вынесенное в заголовок книги, лично мне представляется не совсем точным. У Ивашкевича это скорее рассказы. Сочинения Дыгата, Лема, Билинского - это, пожалуй, компактные романы.
Уже где-то на первых страницах "Вокзала в Мюнхене" я не знал, жалеть ли мне, что я не прочитал весь сборник ещё в 86-м году? Или утешаться тем, что тогда могло выйти рановато, эффект оказался бы смазан? Тогда я очень страдал торопливостью. Частенько не читал тома полностью, а как бы выдергивал из них что-то особо приглянувшееся. Остальное же оставлял на потом - иногда практически навсегда... Но именно в то время я пытался сосредоточиться исключительно на так называемой серьёзной литературе, а к развлекательной относился весьма снисходительно - пренебрежительно... Сумел бы я тогда оценить "Вокзал в Мюнхене"? Ведь там столько всего... И самое поразительное - показавшееся таким сейчас - иронически-философский взгляд на мир, на жизнь, соединивший вот это вот "всё" - столько всего - разного. Пожалуй, это самое сильное произведение сборника. Не "Насморк" Лема, в котором польский фантаст, конечно же, проявил себя как мудрый провидец. Пусть мимоходом, но ещё в середине 70-х (тогда написан был "Насморк") указал на проблемы, пышным цветом распустившиеся сейчас, в XXI веке...
"Катастрофа" Билинского на первый взгляд кажется своего рода производственным романом. Но только на первый взгляд. Потому что на самом деле это роман социально-психологический. В нём автор показывает, как его герои дошли до жизни такой. Не удивлюсь, если в нынешней Польше и произведение и сам автор зачислены в разряд не самых полезных, но для своего времени здесь очень острый взгляд. И не только для своего - потому что время по большому счету всегда одно и то же. Люди же ни в люденов, ни в какую другую расу новых сверхлюдей пока что не превратились...
Повесть Мысливского "Голый сад" я сначала читал с некоторым внутренним сопротивлением. Это якобы деревенская проза Польши. Для деревенской прозы текст казался мне нарочито усложненным (что-то такое писали наши критики про иных зарубежных авторов - не "деревенщиков"). Но потом я вдруг подумал: да это же магический реализм! Конечно, не как у Маркеса, а польская его разновидность. Так что...
Про другие сочинения сборника могу сказать, что они тоже весьма-весьма, хотя и не вызвали такого же "культурного шока". В целом впечатление, пожалую, более сильное, чем от сборников западно-германских авторов, прочитанных этим летом.