Забавный заголовок? Я хотел совместить приятное с полезным. Поупражняться в немецком - два года назад, когда в Верещагинской библиотеке завершали ЧерНику (неделю череповецкой книги), а заодно и праздновали столетие городского лито, подобрал на буккроссинге несколько книг на немецком языке, в том числе "Седьмой крест" Анны Зегерс в мягких слегка потрепанных корочках. Решил, что пришел этому роману час. А для пущей простоты дела собирался воспользоваться переводом - в авторском томе писательницы в советской Библиотеке всемирной литературы. Возомнил, что и словарей не понадобится. Мол, буду сверять два текста, всего и делов! Как будущий академик Морозов, сидел в Шлиссельбурге (или где он там сидел?). Читал иностранщину, Вальтера Скотта какого-нибудь. А русский перевод он знал на память. Так, в царском застенке, сделался полиглотом.
Но я-то, как выяснилось, не академик. Текст оказался заковыристым. Чуть ли не через слово надо заглядывать в вёртербух (то бишь словарь). В старый почти карманный (для очень широкого кармана) словарь, купленный ещё в 2002-м году. На работе, в свободные минутки, на покрытом грубым текстолитом столе совсем истрепал обложку, всё ламинирование содрал в лохмотья. Но свой вортшатц (словарный запас) почерпнул в первую голову из этого словаря!
В какой-то момент я даже решил, что прочитаю в оригинале две главы, а дальше - только перевод. Но потом начал читать роман также и в электронном виде, а в электрической читалке встроенные словари. Да и в онлайн словарь яндекса заглядывал. В общем, прочитал весь Das siebte Kreuz от корки до корки. И даже нахворт (послесловие), что написала Криста Вольф еще в гедеэровское время. Откуда узнал, что побег заключенных из концлагеря, превращение лагерных платанов в кресты - факт исторический, на самом деле был.
Главный герой романа коммунист Георг Хайслер (в русском переводе он стал Гейслером) совершает такой побег вместе с ещё шестью товарищами. Комендант лагеря Фаренберг повелевает обкорнать семь лагерных платанов, превратить их в кресты, которые должны стать орудиями истязаний для пойманных беглецов. Один попадается практически сразу. За другими идёт охота. Седьмой крест ждёт Георга Хайслера.
Несмотря на все трудности читал с интересом. Да, то и дело приходилось обращаться к переводу, поскольку многие места понимал не так, вовсе не понимал; восхищался мастерством Веры Станевич, хотя кое-какие места она и сгладила (например Hintern превратила в "бёдра"). Хотя это реалистическая проза, но есть, на мой взгляд, следы экспериментальных поисков, характерных для первой половины прошлого века. Даже что-то ремарковское есть - в фигуре главного героя, конечно. Позабавило, что французское имя Жорж (так Георга называл его друг Пауль Рёдер) немцы произносят Шорш. Удивило то, что многие бюргеры прощаясь выкрикивали нацистское приветствие (то есть оно шло и вместо "здрасте" и "пока"). И, конечно, возникала мысль: если там было столько несочувствующих гитлеровским порядкам, где они все оказались через несколько лет, в июне сорок первого?
Рассказы писательницы я читал на русском. Они впечатлили меня уже чуть меньше. Даже фантастический "Предания о неземных пришельцах", название которого само говорит за себя. Даже самые психологические из этих рассказов, показались чуть плосковатыми, чуть газетными.
А потом посмотрел и экранизацию, американский фильм "The seventh cross" со Спенсером Трейси в роли Джорджа Хайслера (да, он стал здесь Джорджем, а его друг Рёдер - Полом). Фильм середины сороковых (книга в переводе, кстати, была широко распространена тогда в вооруженных силах США, по словам Кристы Вольф). С первоисточниками на том этапе кино обходились ещё жестче, чем в шестидесятые. Побег - им начинается фильм - выглядит просто сказочно. У самой Зегерс технических деталей тоже нет, это, пожалуй, наименее убедительное место в романе. Какие-то сюжетные ходы в картине перекроили, другие - упростили донельзя. Например, эпизод посещения квартиры Лени, подруги Георга, в романе в нём есть что-то кафкианское. Георгу кажется, что та уродливая тётка, которую он застает в квартире, жена какого-то нациста, это - заколдованная Лени. А в фильме он просто обнаруживает Лени, ставшую женой нациста. Драматичнейший эпизод посещения врача, не-арийца Лёвенштейна, в фильме совершенно лишен драматизма. И т.д. Словом, по-хорошему, сейчас можно было бы экранизировать совсем иначе, только, конечно, без каких-либо современных глупых политкорректностей, близко к тексту.
