К чтению этого автора подтолкнула автобиографическая книга Дон-Аминадо. Среди прочих сочинений советских писателей, внимательно прочитанных эмигрантской публикой, он назвал “Города и годы” Федина. 

Во второй половине прошлого века это был уже не молодой начинающий литератор, а несомненный советский классик - получивший авторский том в Библиотеке Всемирной Литературы (не так много из советских такой чести удостоилось). И всё же репутация Федина изрядно была испорчена - “подписал то-то… не вступился за, когда травили того-то…” Культура отмены и у нас работала, на свой лад. Тем не менее я взялся сейчас за такое чтение - и не пожалел, очень не пожалел. Даже вышел за рамки одной книги. Сначала прочитал авторский том БВЛ, о котором сказал выше, а потом присовокупил ещё половину томика из Библиотеки классики (одного из - поскольку у Федина вышел не один сборник в этой серии). 

В результате прочитаны романы “Города и годы” и “Братья” и повести “Анна Тимофеевна”, “ Наровчатская хроника”, “Трансвааль”, “ Старик” и “Я был актёром”.

“ Города и годы “ - первый роман Федина, не свободный, на мой взгляд, от недостатков. В эмиграции же его так внимательно читали вероятно, потому, что это антивоенный роман. Что для советского автора выглядит довольно нетипичным. Впрочем, наверно, выглядит так лишь из достаточно поздних времён, а в ранние 20е, черт его знает, очень может быть, что где-то было и в тренде. Ведь война там - Первая Мировая, как её тогда называли, империалистическая. Её можно было проклинать. Впрочем, особенность сочинения в том, что собственно империалистической войны и не показано. Действие происходит главным образом в Германии. Один из главных героев - русский, Андрей Старцов. В Германию он приехал ещё в мирное время (я, правда, не уловил, с какой целью; немецкий друг у него, Курт Ван, художник, а вот про довоенную активность Старцова отчего-то умалчивается). Когда же началась мировая бойня, он был сослан в какой-то заштатный городишко, попал там под полицейский надзор. Но все-таки не в лагерь и не в тюрьму. 

Особого слова заслуживает структура романа: он начинается с конца. И далее повествование идёт не в хронологическом порядке. 

Меня такой приём не удивил, но и не особо впечатлил. В повествовании много риторики, пафосности. Впрочем, встретились в романе и очень сильные эпизоды, искупающие, что ли, слабость других глав. 

Старцова автор показал пацифистом, но очень непривлекательным пацифистом. Он такой не от силы, а от слабости. Вообще человек ни то, ни сë. С другой стороны - таких ведь полно. И я не берусь утверждать, что сам много лучше. 

Немного похож на Старцова один из главных героев следующего романа “Братья” Никита Карев. Он представитель многочисленной казачьей семьи с Урала. Как, впрочем, почти весь этот клан с его главы Василя Леонтьича начиная - совершенно нетипичный казак. Посудите сами. Глава рода - управляющий в крупных поместьях, толстяк, не способный сидеть в седле. Старший сын Матвей - врач, профессор в Петербурге. Средний сын Никита - музыкант, композитор. И только младший сын Ростислав стал воином, участником Великой Войны, а затем красным командиром на гражданской войне. 

И тем не менее, думаю, что эта компактная семейная сага послужила неким образцом и маяком для многих последующих авторов, писавших уже свои саги, куда более рыхлые и вместе с тем одномерные. А у Федина всё так нетривиально, многослойно. Такие подробностями расцвечено. Прекрасное произведение! 

И между прочим, Никита Карев, как и Старцов, как и сам автор романа, Первую Мировую прожил в Германии. Только про интернирование ничего не сказано. Он там музыке учился. При этом, в отличии от Старцова Никита не пустоцвет, человек творческий. Хотя многие другие персонажи относятся к нему подозрительно, с неприязнью, нелюбовью. 

Федин, как мне кажется, предсказал в этом романе, скорее всего невольно, грядущее крушение советского государства. Один из персонажей, “могиканин”, конечно, учёный-биолог и публицист Арсений Арсеньевич Бах высказывает на этот счёт ряд интересных мыслей. Лично я понял их так: революция принесла стране столько жертв, лишений, потерь, “отмену культуры” в определённом смысле - но не предложила ничего принципиально передового, вдохновляющего, если угодно, революционного… Потому неудивительно, что за семьдесят лет режим окончательно выдохся и деградировал. Впрочем, это уже совсем другая история… 

А повести Федина тоже прекрасны. В том числе и потому что не повторяют друг друга. Подумалось, что несколько слезливая, бьющая на жалость “Анна Тимофеевна” могла дать некий творческий толчок Геннадию Головину, автору “Анны Петровны” (ориентировавшемуся в этой глубокой, печальной повести вовсе не на американскую прозу, как пыталась рассуждать одна начитанная, но чересчур вестернизированная в предпочтениях дама). 

“Наровчатская хроника”, напротив, выдержана в совсем ином ключе, написана старомодно-высоким штилем, но с явной иронией. 

“ Трансвааль “ - история трагикомичная и очень колоритная. “Старик” - авантюрное повествование про “беса в ребро”. 

Но лучшая повесть, пожалуй, “Я был актёром”. Автобиографическая, про жизнь в Германии в годы Первой Мировой. Никаких явно бросающихся в глаза ужасов заключения. Но такой диапазон красок, такие подробности. Сочинение классика. 

Так что, по идее, знакомство с автором надо расширять и углублять. 

И попутно хочется отметить иллюстрации Григория Филипповского к обоим сборникам. В томе БВЛ они монохромные, а в томе БК - цветные. Часть из них и там и там относится к роману “Города и годы”. Но выглядят эти рисунки порой как разные варианты одних и тех работ - схвачена одна и та же ситуация, определённое сходство есть, но далеко не полное.