Маргарита Константиновна Агашина (29 февраля 1924 - 4 августа 1999) - известная российская поэтесса, автор текста многих известных песен.

АЛЁНУШКА.
За окошком лес, мохнатый, древний,
Луговой речушки поворот…
В дальней-дальней костромской деревне,
Девочка Алёнушка живёт.
Ходит по деревне – голос звонкий,
И глаза синей, чем небеса,
И, как и положено Алёнке,
Тонкая, но всё-таки коса.
Зиму всю с салазками на горках,
А весной гуляет у реки,
Топит с дедом баню на задворках,
С бабушкой сажает кабачки.
А, когда лесной душистый ветер,
Донесёт гудок грузовика,
Девочка, забыв про всё на свете,
Побежит встречать издалека.
Не догнать ни бабушке, ни деду,
Издали за внучкой поглядят.
Подбежит, посмотрит, скажет: – Нету…
И тихонько повернёт назад.
Гасят электричество соседи,
Девушки запели за селом…
– Бабушка, а завтра-то приедет? —
Спросит вдруг Алёнка перед сном.
Бабушка положит внучку к стенке,
Ляжет с краю. – Завтра-то? Должна!
…Мама у Алёнушки студентка,
Учится на доктора она. 1954г.
*******************************
ВЕСНУШКИ.
Закипели капели над краем окна,
Потемнели дорожки в лесу:
На деревьях весна и на крышах весна.
А у Кати – весна на носу!
Мне веснушки у Катюшки,
Невозможно сосчитать!
Раз веснушка, два веснушка,
Три веснушка, четыре… пять!
Перед зеркалом Катя сидит полчаса,
Трёт и моет веснушчатый нос,
И завидует носу лохматого пса,
На весну обижаясь до слёз.
А отец у Катюши полярником был.
Он к далёкой зимовке своей,
На большом ледоколе два месяца плыл,
Он по льдинам за белым медведем ходил,
И не раз нападал на моржей.
Звал он Катю в далёкие эти места,
Где метёт месяцами пурга,
Где полгода над домом стоит темнота,
И весною не тают снега.
И однажды сказала Катюша моя,
Что веснушки исчезнуть должны,
И поехала с мамой в такие края,
Где, совсем не бывает весны!
Письма с Севера ходят по много недель,
Я читаю лохматому псу:
Там полярная ночь, там и в мае метель,
А у Кати – весна на носу!
Мне веснушки у Катюшки,
Невозможно сосчитать!
Раз веснушка, два веснушка,
Три веснушка, четыре… пять! 1954г.
********************************
ЮРКА. А.Н.Котляровой
Дверь подъезда распахнулась строго,
Не спеша захлопнулась опять…
И стоит у школьного порога,
Юркина заплаканная мать.
До дому дойдёт, платок развяжет,
Оглядится медленно вокруг.
И куда пойдёт? Кому расскажет?
Юрка отбивается от рук.
…Телогрейка, стёганые бурки,
Хлеб не вволю, сахар не всегда —
Это всё, что было детством Юрки,
В трудные военные года.
Мать приходит за полночь с завода.
Спрятан ключ в углу дровяника.
Юрка лез на камень возле входа,
Чтобы дотянуться до замка.
И один в нетопленой квартире,
Долго, молча, делал самопал,
На ночь ел картошину в мундире,
Не дождавшись мамы, засыпал…
Человека в кожаной тужурке,
Привела к ним мама как-то раз,
И спросила, глядя мимо Юрки:
– Хочешь, дядя будет жить у нас?
По щеке тихонько потрепала,
Провела ладонью по плечу…
Юрка хлопнул пробкой самопала,
И сказал, заплакав: – Не хочу.
В тот же вечер, возвратясь, из загса,
Отчим снял калоши не спеша,
Посмотрел на Юрку, бросил: – Плакса! —
Больно щёлкнув по лбу малыша.
То ли сын запомнил эту фразу,
То ли просто так, наперекор,
Только слёз у мальчика ни разу,
Даже мать не видела с тех пор.
Но с тех пор всё чаще и суровей,
Только отчим спустится с крыльца,
Юрка, сдвинув тоненькие брови,
Спрашивал у мамы про отца.
Был убит в боях под Сталинградом,
Юркин папа, гвардии солдат.
Юрка слушал маму, стоя рядом,
И просил: – Поедем в Сталинград!..
Так и жили. Мать ушла с работы.
Юрка вдруг заметил у неё,
Новые сверкающие боты,
Розовое тонкое бельё.
Вот, она у зеркала большого,
Примеряет байковый халат.
Юрка глянул. Не сказал ни слова.
Перестал проситься в Сталинград.
Только стал и скрытней, и неслышней.
Отчим злился и кричал на мать.
Так оно и вышло: третий – лишний.
Кто был лишним? Трудно разобрать!
…Годы шли. От корки и до корки,
Юрка книги толстые читал,
Приносил и тройки, и пятёрки,
И о дальних плаваньях мечтал.
Годы шли… И в курточке ребячьей,
Стало тесно Юркиным плечам.
Вырос и заметил: мама плачет,
Уходя на кухню по ночам.
Мама плачет! Ей жилось несладко!
Может, мама помощи ждала!..
Первая решительная складка,
Юркин лоб в ту ночь пересекла.
Он всю ночь не спал, вертясь на койке.
Утром в классе не пошёл к доске.
И, чтоб не узнала мать о двойке,
Вырвал две страницы в дневнике.
…Дверь подъезда распахнулась строго,
Не спеша захлопнулась опять…
И стоит у школьного порога,
Юркина заплаканная мать.
До дому дойдёт, платок развяжет,
Оглядится медленно вокруг.
И куда пойдёт? Кому расскажет?
Юрка отбивается от рук… 1955г.
******************************
БАБА ТОНЯ. А.М.Синельниковой
И зимой, и осенью, и летом,
И сегодня так же, как вчера,
К бабе Тоне ходят за советом,Ю
Женщины огромного двора.
Я у ней бываю зачастую,
Сяду тихо, прислонюсь к стене,
И она хорошую, простую,
Жизнь свою рассказывает мне.
…Далека деревня Песковатка,
Вся, как есть, засыпана песком.
Дом родной – забота да нехватка,
Замуж выходила босиком.
Всю-то жизнь трудилась, хлопотала,
Каждый день – с рассвета дотемна.
И на всех любви её хватало,
Обо всём заботилась она.
Баба Тоня… Это не она ли,
По ночам, когда ребята спят,
Раскроив куски диагонали,
Шила гимнастёрки для солдат?
Не её ли тёплые ладони,
Возрождали город Сталинград?
«Антонин Михална!», «Баба Тоня…» —
Это не о ней ли говорят?
На экранах, в книгах и на сцене —
Знаменитых женщин имена.
Только кто заметит и оценит,
То, что в жизни сделала она?
Шьёт внучатам кофточки из байки,
Моет пол да стряпает обед…
Тихая судьба домохозяйки,
Ничего особенного нет. 1955г.
**********************************
«Справилась и с этой трудной ношей…»
Справилась и с этой трудной ношей,
Воля непонятная моя.
Вот, опять о том, что ты —
Хороший, дочери рассказываю я.
Дочка рада! Дочка смотрит в оба.
Ловит слово каждое моё.
Видно, ей давно хотелось, чтобы,
Был отец хороший у неё.
Только вдруг, как могут только дети,
Говорит без страха и стыда:
– Если папа лучше всех на свете,
Почему ты грустная всегда?..
То ли больно, то ли горько стало.
Что я дальше ей сказать должна?
Я сказала: – Просто я устала,
Потому что я всегда одна.
Дочка брови сдвинула упрямо,
На косичках дрогнули банты.
Подошла ко мне. Прижалась.
– Мама! Лучше всех на свете только ты. 1956г.