Под шпилем Адмиралтейства
Познакомилась с человеком, для которого Черное море, Тихий океан, Баренцево море, Северный Ледовитый океан, Атлантика – это было место работы на протяжении почти тридцати лет. Мечтал ли человек с сугубо сухопутного Урала о морях и океанах? Во всяком случае, после школы он поступил в нефтяной техникум, изучал механику и, получив диплом, отправился на завод. Через год его призвали в армию. Он оказался в Севастополе.
Море, тепло, люди в красивой военной форме. Полгода учебки. И тут начальство решило, что из него получится офицер. Пять лет провел под шпилем Адмиралтейства – он возвышается над зданием нашеговоенно-морского училища».
Старлей получил направление на Тихоокеанский флот, оснащенный первыми советскими подводными лодками. Порт приписки Владивосток показался ему чудесным городом. Климат субтропический, удивительная растительность, купальный сезон до октября, как на юге. А вот плавание, точнее патрулирование в полной боевой готовности, оказалось тяжелым. Тогда шла война во Вьетнаме, туда шли американские корабли, и на их пути на глубине дежурили наши подлодки. В южной части Тихого океана вода почти горячая, доходит до тридцати градусов. Лодка железная, в ней работают двигатели, паропровод, все это нагревает помещения еще сильнее, температура поднимается выше температуры человеческого тела, то есть 36 градусов. А физическое и психологическое напряжение при полной боевой готовности большое, все понимали, что в любой момент по приказу остается нажать на кнопку и выпустить ракеты. Холодная война испытывала людей на выдержку. Подлодка должна быть невидимой, но спутники всегда могли обнаружить ее в момент движения. Только те подлодки, которые дислоцировались в Ледовитом океане, под толщей льда, были защищены от их всевидящего ока. Еще американцы тогда научились определять наши лодки по тепловому следу. В небе все время летали американские самолеты. Так что приходилось быть на чеку.

Такая служба – месяцами под водой
Появилось ли наконец у молодого офицера ощущение, что он в море, плавает?
-- На подлодке плавание на поверхности только до и после погружения. При всплытии болтанка, качает на волнах, видишь океан. А когда погружаешься, все тихо, как в обычном помещении. Только все время свет горит, вентиляторы шумят. Тесно. Когда встаешь, задеваешь фуражкой плафоны светильников. Проходы такие, как в коридоре вагона – если один человек идет, другой встает к стене, чтобы его пропустить.
Через два года службы во Владивостоке меня перевели на Камчатку. Здесь климат суровый, купального сезона вообще нет, а на службу ходили и на юг, в сторону Вьетнама, и к американски берегам. Весь Тихий океан разбит на квадраты, и в каждом паслись наши подлодки. Чтобы не повторился 1941 год, не было внезапного нападения.
– Значит, вы защищали наши рубежи, – сказала я.
– Нет, границы охраняют пограничные войска, а нас называли ядерным щитом родины. Мы были стратегическими силами, обеспечивали самую высокую боеготовность. На лодке много работы, много специалистов. Я был в управлении атомными ракетными установками, управлял реактором. Он вырабатывает горячую воду, с ее помощью получают пар, турбины вращают вентили подводной лодки. Получается, обслуживаешь и атомный реактор, и турбину. Три года на Камчатке. В море по пять месяцев.
А потом -- перевод на другой конец страны, на Северный флот, Баренцево море, на подводную лодку нового типа. Более мощную, если раньше у нас на борту было восемь ракет, то здесь шестнадцать. И в море она могла находиться уже до восьмидесяти суток. Здесь было еще холоднее, чем на Камчатке. Неуютные места. Даже земли нет, одни камни, оставшиеся от древнего ледника. Иногда идешь – сплошная глыба по десять-двадцать метров, ни одной трещинки нет. Когда люди там столб ставят, не закапывают его, а просто обкладывают основание камнями, чтобы стоял. Валуны, поросшие мхом, коричнево-серое. Мрачно. А вот зарплата вдвое больше. Север!
Человек не сразу привык находиться в лодке под водой месяцами. На первых японских аппаратах, например, были случаи, когда матросы, находившиеся почти без движения в моторном отсеке, сходили с ума. С учетом этого лодки постепенно совершенствовали. Но все равно они оставались тесным, начиненным механизмами пространством, можно сказать, пороховой бочкой. И еще безмолвная толща воды давила на психику сильных людей. Отпуск им полагался каждый год и с отдыхом в санатории, будь то Кавказ, Сочи, Подмосковье, Азербайджан и т. д. А этот человек любил активный отдых, поездил во всему Советскому Союзу. Пристрастился к горным лыжам. Достиг такого уровня, что даже работал инструктором на Кавказе. Но все это потом, после выхода в отставку. А сейчас в Североморске (район Мурманска), осваивали лодку нового поколения.

Экипаж, приехавший с Камчатки, был опытный. Людей перевели с повышением. Мой знакомый получил звание капитана третьего ранга. С новой базы подлодки шли в Атлантику. Конечно, не через Ла-Манш. У военных был другой, очень тяжелый путь. Огибали с севера Англию, проходили между нею и Гренландией. Даже соленая сода может замерзать, она за бортом была минус два градуса, соответственно, замерзала вода в трюме. А потом спускались южнее, и постепенно становилось все теплее. В душ на лодке подается морская вода, и вот она достигает 18 градусов, 20, потом 28... Это уже ближе к Кубе. Температура забортной воды сильно сказывается на работе механизмов. Чем жарче, тем тяжелее, они перегреваются, за ними надо больше ухаживать. Все моряки – дети войны. У многих отец погиб на фронте, мать работала в колхозе, поднимала семью — четверо детей. Война вошла в жизнь этого поколения навсегда.
Всю жизнь подводники проводят по месту приписки судна. А на пенсии квартиры им дают по месту призыва. Забрали в армию на 30 лет с Урала – туда же и вернули. Дома не сидел, можно сказать, заработал еще один стаж – пятнадцать лет в котельной завода. Тоже паровая установка, только не ядерная и не в океане. И сейчас он активен, дисциплинирован, точен. Регулярно ездит в Петербург, на встречу с однокурсниками и сослуживцами. Работает в совете ветеранов, участвует в программе военно-патриотического воспитания, встречается с подростками, он ведь много интересного может рассказать, ему есть что вспомнить. Он знает мир таким, каким нам его никогда не увидеть. Он жил в океанах, а ведь они, а не суша, составляют большую часть земного шара. И сам этот шарик для него – не карта, не глобус, а пройденный путь. Большой путь. Забыла спросить, сколько это в километрах. Много! Океаны Тихий, Северный Ледовитый, Атлантический, омывающие огромные континенты – и евразийский континент, и американский...