Родился в 1893 году в селе Прислониха Симбирской губернии (ныне Ульяновская область). Его отец Александр Пластов был подмастерьем у своего отца - Григория Пластова - иконописца и архитектора. Отец был большим любителем чтения. Маленький Аркадий хорошо запомнил его длинные разговоры о планетах, о боге, о чудеса науки. В доме было много книг, собранных без всякой системы. Отец часто сидел с одной из них у окошечка.
Пластов так вспоминал своё детство:
"Блаженством, которое не повторится, пролетело детство. Три года сельской школы. Лимонно-желтая азбука как будто вчера раскрыла передо мной чудеса звучащих и говорящих закорючек..."
В дом Пластовых приходила нянька Степановна. Сухонькая и ласковая, рассказывала она детям в сумерках былины и сказки, которых знала она много и никогда ничего не повторяла, за исключением любимой детьми Аленушки и братца Иванушки.
После такого сказочного детства мальчика отвезли в Симбирское духовное училище, о котором Аркадий вспоминал тяжело. Суровый режим, полная изоляция от внешнего мира, молитва по команде раз двадцать в день, жестокость старшеклассников к младшим. Пять лет, проведенных в этой среде, он вспоминал с тоскливым ужасом.
Весной 1908 года в Прислониху были приглашены "богомазы" подновить местную церковь. Вот здесь и началось пленение Пластова искусством, от которого он уже не мог освободиться. Как зачарованный он во все глаза смотрел как среди облаков зарождался какой-то образ.
"Быть живописцем и никем более", - решает он для себя.
Осенью 1908 года Пластов перешёл в Симбирскую духовную семинарию. Отец лелеял мечту, что сын станет архиереем, образованным человеком. Осенью 1908 года отец внезапно умер и мир для него рухнул... Он очень любил отца.
С 1909 года в семинарии ввели уроки рисования (необязательный предмет).
От преподавателя, молодого художника Д.И.Архангельского начинающий художник узнал о Третьяковке, о передвижниках, о русском искусстве. Пластов начал рисовать богатырей, леших, жнецов, деревеньки и т.д. Постепенно в нем укрепилась любовь к деревенским темам.
В 1912 году Пластов едет в Москву поступать в Училище живописи, ваяния и зодчества, но проваливается на конкурсе. Самолюбию нанесён тяжелый удар. По чьему-то совету Пластов поступает в скульптурную мастерскую Строгановки. Спасает стипендия покровителей из Симбирска, на жизнь хватает.
В 1914 году Пластов поступил на скульпторное отделение Училища живописи, ваяния и зодчества. И как художник формировался очень медленно, без всякого плана. "Мир искусства ", западное искусство у С.И.Щукина, "Бубновый валет", всякие "исты", Третьяковская галерея смешались как в карнавале перед его глазами. Все зазывали к себе "как охотнорядцы в свою лавку" и все нужно было понять, оценить.
В 1917 году, сначала февральской революции, покатавшись три недели на грузовике с пулеметами, Пластов поехал домой, в Прислониху писать на натуре, толком и не разобравшись в происходящем. В деревне его избрали членом сельсовета, дали землю. Судьба предоставила ему наглядеться досыта на крестьянскую жизнь, поработать пахарем, косцом, жнецом и т п.
Параллельно с этим Пластов рисовал, писал этюды, мечтал. Раздвоение, тянувшееся семь лет, кончилось сразу. Бросив все, Пластов возвращается в 1925 году в Москву.
Пластов вспоминает:
"...я робел и отступал перед попыткой от этюдов перейти к картине. Мне казалось, что сперва надо все знать наизусть, идеально знать приемы и тогда уж браться за картину".
Но все таки практика накапливания опыта сделала доброе дело.
"Я раз навсегда убедился, что каким бы ты выдающимся прирожденным колористом, фактурщиком ни был, всегда иди за советом к матери-натуре, к правде окружающего, терпеливо выслушай сто раз, что она, эта натура, тебе раскроет и расскажет, и ты никогда не будешь в накладе. Тогда уже наверняка ты донесешь до зрителя то, что хочешь донести, и не бойся, не расплещешь", - говорил Пластов.
Для выставки "Индустрия социализма" художник написал картину "Колхозный праздник". Картина имела успех, правда кто-то ругал её за отсутствие "композиционного центра". В картине шум, толчея, гам, песни. Пластов рассказывал, что не пытался отдельные составные части композиции принести в жертву какому-либо моменту. Напротив, ему хотелось, чтобы все путалось между собой до неразбирихи и было забавно при длительном рассмотрении. Каждой детали ему хотелось придать правдивость и занятность, которая всегда присутствует в натуре. Ему хотелось, чтобы зритель растерянно оглядывался - куда бы ему самому присесть и с кем чокнуться?
