Детские страхи

Не скажу, что в детстве я много чего боялся, кроме салюта, но было... Было! Мать, в глупом страхе за мою жизнь, пыталась привить во мне страх ко всему, что есть на свете. Этого - бойся! Того - бойся. Но я, как и большинство детей, считал слова старших не то, чтобы глупостью, а относился к ним с недоверием, генетической памятью понимая, что они перегибают палку, преувеличивая опасность.

Например, собаки - как не желала мать приучить меня бояться собак, ей этого так и не удалось. Как все, вышедшие из крестьянской среды люди, я тяготел к домашним животным, вначале преодолевая страх, навеянный матерью, а потом уже и совсем без боязни.

Мать хотела, чтобы я боялся всего того, чего боялась она сама и это объяснимо Но, каким бы малым не был ребенок, он всегда имеет свое собственное мнение, зачастую идущее вразрез с родительским. Страх перед электричеством, купанием, лазанием по деревьям, катанием на велосипедах, усердно вгоняемый мамкой в мою голову, не прижился там, хотя и внес нечто негативное в мою жизнь. Например, я так и не научился плавать, что во взрослом состоянии принесло мне некоторые неудобства.

Но я боялся совсем не того, чего призывала бояться мать. А чего-то своего, собственного, личного, наверное, запрятавшегося там, в сплетении хромосом, переданного мне моими дальними-дальними предками... об этом я уже писал в «Первомайском салюте».

Ну вот, например, моим вторым детским страхом были черепа и скелеты. С чего бы? Никто меня скелетами никогда не пугал ни отец, ни мать, ни бабка. Бабка, наоборот, говорила, что мертвецов бояться глупо. Ты живого бойся - живой обидеть может, а мертвые не кусаются. Но я все равно боялся, Причем страх этот прошел только к 12-13 годам.

Стоило мне только, пусть даже краем глаза, увидеть в книге или на экране телевизора череп или скелет, как я, сразу же, вздрагивал. Но не просто так вздрагивал, а вздрагивал так, будто бы во мне взорвалась бомба. Казалось все во мне разлетается в разные стороны. Даже дыхание перехватывало. Это от одного-то взгляда!

В школе меня передергивало от вида школьного анатомического скелета, от которого я старался отводить глаза. Панического страха уже не было, но оставалась какая-то неприязнь, гадливость, что ли.

Да и до сих пор ощущение гадливости, нежелание смотреть на кости людей и животных осталось.

Третий мой страх был весьма оригинален, слава богу, он довольно быстро закончился. К 910 годам его уже не было, Но меня он угнетал сильнее всего, потому что всегда был рядом со мною. Как смех судьбы за спиной. Имя ему атомная бомба!

Мое раннее детство пришлось на самый разгар холодной войны. Два идиота Кеннеди и Хрущев, олицетворявшие две политические системы Земли, затеяли дурацкую игру. В обоих странах положение было не лучшее. Про СССР и говорить было нечего - целина, химизация, космос и кукуруза привели к такому упадку, к такому неурожаю, что крестьяне, получившие после Сталина паспорта, бросали все и бежали в города, тем самым, только ухудшая ситуацию. На США надвигался бензиновый кризис - переломный момент, с которым их мир изменялся не только физически, но и духовно - от бессмысленного расточительства к разумной экономии, от показного размаха к скромности..

Нет лучшего средства, отвлекающего народ от дум о своем бедственном положении и поиска причин, его вызывающих, чем война. Война, демонстрирующая, что причина всех бед лежит за пределами страны и уводящая гнев народных масс от собственного Правителя.

Слава богу, до войны не дошло, поскольку одного гада шлепнули в Далласе (памятник убийце поставить надо), а второго упрятали в домашнюю психушку (спасибо Брежневу за это).

Ну, а до этого, в 1962-1964 годах нагнеталось напряжение. По телевизору, изо дня в день, показывали страшилки про Хиросиму, Нагасаки и еще какой-то, разбомбленный американцами город, название коего я позабыл. А бабка, передвигающаяся весьма скверно, на улицу почти не выходила, поэтому смотрела телевизор с утра до ночи. Не надо забывать, что для нее, домашнее кино было внове. Поэтому волей-неволей я, хотя бы краем уха и, хотя бы краем глаза, но слышал и видел эту трепотню и, несмотря на малый возраст, осознал, какая опасность нависла над всеми нами. И испугался!

Днем, ужасы прогоняло солнце и детские игры, но зато ночью, когда темнота выползала изо всех углов, усиливая мои страхи, мне чудилась атомная война, слышалась поступь смерти. Сейчас я усну - думалось мне - и не проснусь, потому что - сгорю и испарюсь, как те, в своей далекой Хиросиме! Я заворачивался в одеяло с головой, чтобы ничего не видеть и ничего не слышать, но это не помогало. Ведь страх был внутри меня и спрятаться от него было невозможно.

В довершение моих несчастий, тогда над городом частенько летали самолеты (такое повелось еще с довоенных лет, когда Чкалов, возглавил подразделение воздушного патрулирования Кремля), поэтому время от времени я слышал отдаленный гул пролетающего самолета. Это настораживало, пугало и прогоняло сон. В глазах вставала знакомая картина ядерного гриба. Памятуя, что бомба летела 45 секунд, я начинал отсчитывать 1... 2... 3... когда же доходил до 60-70, то немного успокаивался и даже мог заснуть.

К тому же, тогдашние троллейбусы дико гудели задним мостом и (кто слышал подобный гул знает) этот звук при торможении напоминал вой падающей авиабомбы, который мы отлично знали по фильмам. И вот я, услышав его, сквозь сон, в ночной тишине, вздрагивал, просыпался и, с замиранием сердца, прислушивался что это? троллейбус или бомба?.Мысли роились в моей голове. Останусь жив или исчезну, испарюсь? Будет завтра или не будет? Конец это или еще не конец? Каждый раз, услышал этот вой, я задавал себе подобные вопросы и мучительно ждал на них ответа… Сон, как рукой сдувало...

Бедное-бедное мое детское впечатлительное сознание. Лучше бы я боялся чертей, волков, лешего или болотную кикимору, понимая, что они - нереальны, чем вполне реальную ядерную бомбардировку. Будь проклят СССР с его пропагандистской машиной.