Свечу задуло.

Ещё удивительно, что только сейчас - на таком ветру, почти штормовом с порывами и шумом. 

Свет погас часа два назад - где-то столб повалило.

Флюгер на крыше вертится как вертолётный винт. Тоже чудом держится, да и пусть бы упал - направление не укажет и ржавый  совсем. 

Свечной огарок оплыл, но был ещё крепкий и с запасом. Посидела в сумерках под звездным небом.

- Что толку, что они - звёзды. Ни тепла, ни света. Манят, завораживают, помигивают, и всё обман. Особенно, подмигивания: вот, кому это они? Всем, всем без разбора, а кажется, что только мне. А ещё, там сто тысяч градусов, я читала. Стоит приблизиться - сгоришь. Вот тебе и звёзды - лживые и жестокие.

Вспомнила Сеню, что при встрече тоже всегда подмигивал в ответ на её кивок.

Хотела ещё поворчать, но в горле встал ком, подступили слёзы.

- Ещё не хватало - спохватилась - до слёз себя довела.

Наутро погода утихомирилась и принялась светить солнцем. 

Огарок со стола долой, как свидетеля нечаянных слёз. 

Флюгер на крыше лениво покачивался, указывая на запад. Туда и пошла, к остановке.

Скрипнули колёса велосипеда.

- Садись, подвезу - это Сеня догнал, ловко спрыгнул и подмигнул.

- Не сяду, ты всем подмигиваешь.

Парень ещё продолжал улыбаться, но лицо уже вытянулось.

 - Когда это? - озадаченно повёл шеей - Да садись ты. Автобусы не ходят, на дорогу столбы повалило.

Неудобно как-то стало.

- И чего ляпнула про "всех"? - подумала и отвернулась спрятать лицо.

На солнце блеснул флюгер в виде петушка - ржавый же весь, чему там блестеть?

- А ты флюгер снять можешь? - показала на крышу.

- Зачем, скрипит? Так я смажу.

- Хочу начистить, чтоб блестел - опять невпопад, ржавое чистить. 

Раньше они никогда не разговаривали, Семён был немного старше.

Когда он смеялся, то казался мальчишкой, бесшабашным и озорным - о чём серьёзной девушке с таким говорить? 

А когда был серьёзен, то выглядел неприступным. 

- Сама доберусь - вконец смутилась и уже думала, как бы удрать.

- Бери тогда велосипед, у меня сегодня выходной - решительно вручил ей двухколёсного и ушёл.

А вечером, на закатном солнце блестел золотом петушок на крыше.

- Я его почистил пескоструем и окрасил, как положено: цинковкой а потом уж золотянкой. Теперь надолго - рассказывал и грыз сушки с чаем.

Свечной огарок стоял в углу подоконника, мало ли, опять столб повалит.