И улыбка, без сомненья,
Вдруг коснётся ваших глаз.
И хорошее настроение
Не покинет больше вас.

- Вера, а кто твой врач? Не этот, чёрный такой, с бровищами?

Вера подняла глаза от кроссворда, а меня вопрос весьма удивил.
- Она что, рассчитывает на ответ? Не видит, что ли? – подумала и посмотрела на спросившую. 
И сразу – на Веру: раздалось булькание, хрипы и, наконец, голосовые звуки. 
Разобрать слова можно, ей даже не больно говорить, а только трудно – в один из бронхов вставлена трубка, и аккуратный кончик торчит наружу.

Вере около сорока. Тридцатого марта она умерла – остановилось сердце. Без видимых причин. Запустить «мотор» снова – удалось, но переход получился только в кому. Ожила через месяц. Теперь осложнение, и уже третья больница, и несчесть операций прошедших и предстоящих.

Мы подружились с первого взгляда, ещё не сказав и слова. Я тогда не знала, что она может разговаривать. Обменивались короткими взглядами: точка-тире – улыбка.

Но и потом говорила, в основном, я, а она то радостно закавает в поддержку, то заулыбается отрешенно, словно поняла ход мысли и додумывет уже по-своему.
Иногда захрипит-забулькает, одной-двумя фразами меняя ход беседы, и опять, сидя по-турецки, подавшись в мою сторону, участвует широкоглазо слушая, кивая, беззвучно смеясь. Всем видом говорит, что словно о ней говорю, иду той же стороной жизни.

Мысль, что «грех мне жаловаться на жизнь, когда другим во сто раз больнее, а они умеют радоваться», не пришла мне тогда - она давно уж рядом ходит. 
Да и никакие особые мысли, кроме разговорных, не осеняли.
Просто, так появился ещё один хороший человек в моей жизни.

И никаких моралей))