Клыкастый день, разбуженный весной,
Насмешливо вступает в обладанье
Запретной, мягкой, ненадёжной тканью,
Что укрывала бережной волной
Секреты зимних слёз. И гнев светил,
Толкая выжидающих за двери,
Приговорил людей, как к «высшей мере»,
К тому, что мир велик, желанен, мил,
И ненасытен. Что отдать тебе?
Не примешь ты, что выстрадал и выжег
Рубцами вглубь. А слов сухих ледышек –
Их больше нет. Есть губы, что в трубе
Рождают плач, и радость, и служенье,
И это боль ломающее пенье
К чужой, но жизни – словно ткани треск,
Смывает горечь, стены и гротеск.