Тихонов В. А.

Селевк I Никатор в сочинении Марка Юниана Юстина «Эпитома сочинения Помпея Трога «История филиппика»»

Труды античных, древнегреческих и римских, авторов наиболее подробно повествуют об эллинистическом царстве Селевкидов (312-64 гг. до н. э.) с момента образования этого государства при Селевке I Никаторе (правил в 312-281 гг. до н. э.). Изо всех видов исторических источников о царстве Селевкидов (кроме трудов античных авторов до нас дошли монеты, надписи и археологические остатки) эти тексты наиболее важны и информативны.
Античные авторы основное внимание при описании царства Селевкидов уделяют династической истории, биографиям царей и истории войн, которые они вели, внешней политике государства. О социально-экономическом положении страны тексты античных авторов (так называемая нарративная традиция) говорят меньше. Географический охват описания владений Селевкидов у античных авторов неравномерен – западным, средиземноморским землям (Малой Азии, Сирии, Палестине) уделяется гораздо больше внимания, чем восточным пространствам царства Селевкидов – Вавилонии, Ирану, Средней Азии.
Марк Юниан Юстин в 3 в. (время Юстина определяется упоминанием в его тексте римского императора начала 3 в. Гелиогабала) сократил историю эллинистических государств, написанную за триста лет до него Помпеем Трогом, снабдив этот сокращённый текст моралистическими замечаниями о порочности царей и о всевластии судьбы. Дошедшая до нас «Эпитома» - единственное известное науке сочинение Юстина (Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. – Казань, 1984. – С. 4-5), всю информацию о нём самом можно извлечь только из этого текста. Большими научными достоинствами труд Юстина не отличается – сказывается его вторичность по сравнению с исходным текстом Трога, при том, что и сам Трог черпал исторический материал из вторых рук. Считается, что в значительной степени свою информацию Помпей Трог заимствовал из недошедшего до нас сочинения Иеронима Кардийского (Смирнов С. В. Пифон, Селевк и традиция Иеронима из Кардии // МНЕМОН: Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 14. – СПб., 2014. – 516 с. – С. 161–170; Hornblower J. Hieronymus of Cardia. – Oxford, 1981; Reuss F. Hieronymos von Kardia. – B., 1876; дошедшие до нас фрагменты сочинений Иеронима Кардийского собраны К. Мюллером: Fragmenta Historicorum Graecorum. V. 2. – P., 1848. – P. 450-461), хотя в издании сохранившихся фрагментов этого древнегреческого историка отрывков из Юстина-Трога нет. С Иеронимом Кардийским изложение Юстина, очевидно, сближается в тех местах, где Юстин критикует Селевкидов, так как сам Иероним долгое время состоял при дворах их врагов – царей династии Антигонидов.
Достоинством сочинения Юстина можно считать относительную полноту описания истории царства Селевкидов от его основания до краха. Такая законченность жизнеописания царя Селевка у Юстина говорит о возможном использовании Помпеем Трогом или его источниками некоей биографии Селевка Никатора, недошедшей до нашего времени. Сведения Юстина об истории Селевкидов часто недооценивают (Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. – М.; Л., 1950. – С. 113). Однако, наряду с книгой Аппиана (App. Syr.) сочинение Юстина – единственные античные связные повествования обо всей истории династии царей Селевкидов от Селевка Никатора (Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. – Казань, 1984. – С. 48-50) до ликвидации царства в 64 г. до н. э. Юстин много говорит о поздних Селевкидах (Источниковедение Древней Греции: Эпоха эллинизма. – М., 1982. – С. 118–135), но его изложение событий, связанных с Селевком Никатором, также даёт интересную информацию.
Об основателе царства Селевкидов – крупнейшей эллинистической монархии, образовавшейся после похода Александра Македонского на месте Персидского царства – Юстин повествует в пятнадцатой и семнадцатой книге своей «Эпитомы», охватывая кратко всю жизнь Селевка от рождения до смерти. В повествование Юстина попала даже официальная легенда о волшебном рождении Селевка, что говорит о, в целом, благоприятном, отношении обоих авторов, Трога и Юстина, к Селевку. Легендарный характер повествования показывает некритическое восприятие своих источников обоими авторами. Историческая причинность у Юстина-Трога принимает мифологический характер.
Всего у Юстина обнаруживается пять отрывков о Селевке Никаторе. Первый небольшой отрывок – только упоминание об участии Селевка в коалиции против Антигона, сатрапа Фригии, который, разгромив последнего защитника единства империи Александра и его потомков Эвмена, к 316 г. до н. э. захватил огромные азиатские территории.
Второй отрывок – подробная небольшая биография Селевка до событий войны с Антигоном в 301 г. до н. э. Именно здесь подробно излагаются легенды о волшебном рождении Селевка, в частности упоминается родимое пятно на его теле в виде якоря, который надолго станет династическим символом царей Селевкидов, помещаемым на их монетах (Голенко В. К. Монеты ранних Селевкидов в собрании Государственного Исторического музея // Вестник древней истории. – 1985. – 1. – С. 49, 51, 54). По одной версии, легенда о рождении Селевка от Аполлона возникла как подражание подобной легенде о рождении Александра Македонского (Журавлёва Н. В. Селевк Никатор: Создание династии // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. 17. – Магнитогорск; М.; Новосибирск, 2007. – С. 264–265), по другой – Аполлон с давних времён был покровителем семьи Селевка (Нефёдов К. Ю. Селевк Никатор и Аполлон // Доiсламський Близький Схiд: Iсторiя, релiгiя, культура: Сбiрник наукових статей. - Киiв, 2014. - С. 177-196), ещё одна версия – легенда об особой связи Селевка Никатора и Аполлона была создана только после смерти первого царя Селевкида (Смирнов С. В. Демодам и Патрокл – "друзья" Селевка 1-го // Antiquitas Juventae. – Саратов, 2010. – С. 38–45), а якорь в официальной символике Селевкидов первоначально обозначал власть над Вавилонией (Журавлёва Н. В. Селевк Никатор: Создание династии // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. 17. – Магнитогорск; М.; Новосибирск, 2007. – С. 264–265).
Действительно, первоначально Селевк Никатор, будучи сатрапом Вавилонии, имел власть только над этой территорией, имеющей выход к морю – к Персидскому заливу. Александр Македонский особое внимание уделял морскому пути из Вавилонии в Индию. Его флотоводец Неарх прошёл этим путём, когда войска Александра возвращались из Индии (Arr. 5, 5, 1). На острове Икария (ныне - Файлака (Кувейт)) вблизи устья Тигра и Евфрата для контроля над этим морским путём была построена раскопанная современными археологами крепость, военная колония (катойкия), существовавшая со времени Александра до конца эпохи Селевкидов (Маккавеев Н. А. Селевкидская катойкия на острове Файлака (Кувейт) // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. 23. – Магнитогорск; М.; Новосибирск, 2009. – С. 17–27; Гаибов В. А., Кошеленко Г. А., Новиков С. В. Исследование памятников эллинистического времени на острове Файлака // Вестник древней истории. – 1988. – 2. – С. 183-201; Petropolou M. A Seleucid Settlement on Failaka // Epigraphica Anatolica. – 2006. – 36. – P. 139-147).
Д. Апергис предполагает, что, кроме этой военно-морской базы, Селевкиды могли иметь на берегу Персидского залива такие опорные пункты, как о. Тилос (Бахрейн), Антиохия-в-Персиде и точно не локализованные, но упоминаемые Плинием Старшим Аретуза, Лариса и Халкида (Plin. Maior, 6, 159; Aperghis G. The Seleukid Royal Economy: The Finances and Financial Administration of Seleukid Empire . - Cambridge, 2004.- P. 39, 198). Торговля, особенно морская, играла существенную роль в экономике царства Селевкидов (Дюрант В. Жизнь Греции. – М., 1997. – С. 582; История народов Узбекистана. Т. 1. – Ташкент, 1950. – С. 88). Благодаря морскому пути из Вавилонии в Индию, обеспеченную таким контролем над побережьем Персидского залива, Селевк и его преемники могли развивать международную торговлю в больших размерах (Rostovtzeff M. The Social and Economic History of the Hellenistic World. V. 1. – Oxford, 1941. - P. 455-461).
В связи с легендами о божественном участии в рождении Селевка стоит у Юстина-Трога тема основания городов в царстве Селевкидов. Несмотря на то, что Селевк основал десятки городов (Левек П. Эллинистический мир. – М., 1989. – С. 55-58), здесь упоминается только основание Антиохии-на-Оронте, одной из двух столиц царства, а также местность в пригороде этого города, посвящённая Аполлону. Хотя название этой местности Юстин не приводит, понятно, что это – Дафна, пригород Антиохии со знаменитым храмом Аполлона.
Третий отрывок Юстина о Селевке Никаторе касается разгрома царя Антигона коалицией Селевка и Лисимаха.
Первые три отрывка Юстина о Селевке симпатизируют ему, считают его блистающим мужеством (virtus clara) сыном Аполлона (Грушевой А. Г. Надписи о храмовых привилегиях как источник характеристики правовых взаимоотношений города и центральной власти в государстве Селевкидов // Альманах Славяно-греко-латинского кабинета Приволжского федерального округа. Вып. 3-4. - Нижний Новгород, 2012. - С. 115-125; Нефёдов К. Ю. Селевк Никатор и Аполлон // Доiсламський Близький Схiд: Iсторiя, релiгiя, культура: Сбiрник наукових статей. - Киiв, 2014. - С. 177-196). Последние два из пяти отрывков Юстина о Селевке рисуют его более критически. Царь здесь предстаёт завистливым и хвастливым, ошибочно приписывающим своей удаче божественный характер. Его противник царь Македонии, Фракии и большей части Малой Азии Лисимах (Климов О. Ю. Пергамское царство. – СПб., 2010. – С. 45-49), по Юстину, хоть и склонен к необоснованным репрессиям против своих близких, заканчивает свою жизнь славно. Юстин противопоставляет жестокость и славную смерть Лисимаха завистливости, хвастовству и бесславной смерти Селевка.
Можно предположить, что такое ухудшение отношения к Селевку Никатору во второй половине его биографии у Юстина показывает использование источником Юстина Помпеем Трогом или источниками самого сочинения Помпея Трога, как минимум, двух источников – одного, описывающего жизнь Селевка до войны с Лисимахом, проселевкидского, возможно, это «История» Посидония Апамейского, и второго, описывающего конец жизни Селевка, антиселевкидского, возможно, промакедонского, предположительно какого-то придворного историка царей македонской династии Антигонидов, возможно Иеронима Кардийского (Зельин К. К. Помпей Трог и его произведение «Historiae Philippicae» // Вестник древней истории. – 1954. – 2. – С. 183-202). Проселевкидским источником Юстина могло быть также сочинение какого-нибудь придворного историка царства Селевкидов.
Если сравнить истории Селевка Никатора у Юстина и у Аппиана (2 в.) (App. Syr. 54-64), то, кроме более подробного изложения, Аппиан, подобно Юстину, пересказывает несколько благоприятных для Селевка легенд, являющихся частью официальной идеологии династии Селевкидов. Аппиан сообщает об обстоятельствах завоевания Селевком Вавилонии, чего нет у Юстина. Гораздо более подробны географические подробности Аппиана о завоеваниях Селевка Никатора. Большое место у Аппиана занимает беллетризированный рассказ о передаче Селевком в жёны сыну Антиоху второй жены Селевка Стратоники, дочери Деметрия. В целом оба писателя схоже описывают историю Селевка Никатора, но Юстин сильно сокращает изложение, избегая полуфантастической беллетристики (история Селевка, Антиоха и Стратоники).
Главное отличие Юстина от Аппиана в описании Селевка Никатора – большая критичность Юстина по отношению к своему герою, прежде всего в описании обстоятельств войны с Лисимахом, что связано с большим разнообразием источников, которые легли в основу повествования Юстина. В отличии от Аппиана, изложение Юстина опирается здесь не только на сочинения придворных историков Селевкидов, но и на сочинения авторов, враждебно к нему настроенных. Главным критиком Селевка Никатора был, скорее всего Иероним Кардийский.
Селевк у Юстина выступает не только удачливым полководцем, но и склонным к пропаганде своей божественной исключительности. Там где всякие лисимахи опускались до массовых казней, в том числе даже и своих родственников (Lund H. S. Lysimachus. – L.; N. Y., 1992. – P. 186-191), Селевк предпочитал распространять слухи о покровительстве богов ему. Как стратег Селевк, по Юстину, умеет быть внезапным. Он неожиданно примкнул к коалиции против Антигона. Очевидно, и сам Антигон этого не ожидал. Здесь можно предположить, что это событие стало неожиданным для Антигона потому что, возможно, существовало какое-то соглашение между Антигоном и Селевком о разделе сфер влияния (например, о границе между их владениями по Евфрату), которое Селевк нарушил своим неожиданным участием в антиантигоновской коалиции (Шаму Ф. Эллинистическая цивилизация. – Екатеринбург; М., 2008. – С. 64).
Судя по контексту первого отрывка Юстина о Селевке, последний не был инициатором коалиции против Антигона, он был привлечён к ней Птолемеем и Кассандром, причём понятно, что, прежде всего в контакт с Селевком вступил именно египетский правитель Птолемей, географически и событийно более близкий к Селевку. Лисимах и Селевк были вовлечены в коалицию в качестве младших союзников, но в войне против Антигона сыграли решающую роль, особенно Селевк.
Завоевание Селевком «Большой Азии» Юстин описывает по главным земледельческим регионам этого пространства, последовательно называя их – Вавилония, Бактриана, Индия. Именно Вавилония (и в целом Месопотамия), Бактриана (Гафуров Б. Г. Таджики: Древнейшая, древняя и средневековая история. В 2-х кн. Кн. 1. – Душанбе, 1989. – С. 129; Дьяконов М. М. Очерк истории Древнего Ирана. – М., 1961. – С. 164) и Индия были, наряду с Египтом, наиболее экономически развитыми, наиболее земледельческими регионами империи Александра, а до этого - Персидской империи. Это связано с наличием в этих районах больших рек – Тигра и Евфрата в Вавилонии, Окса и Яксарта (Амударьи и Сырдарьи) в Бактриане (точнее – в Бактриане и в Согдиане, но Юстин Согдиану не упоминает) и Инда в Индии.
Особенно большое значение имела Вавилония – одна из самых развитых цивилизаций древности, ещё и во времена Селевка Никатора отличавшаяся высокой степенью экономического и социального развития (Саркисян Г. Х. Самоуправляющийся город селевкидской Вавилонии // Древние цивилизации: Греция, эллинизм, Причерноморье: Избранные статьи из журнала "Вестник древней истории". – М., 1997. – 1072 с. – С. 458–473; Пигулевская Н. В. Месопотамия в эллинистическую и парфянскую эпохи // Пигулевская Н. В. Ближний Восток, Византия, славяне. – М., 1976. – С. 30-34; Тураев Б. А. История Древнего Востока. В 2-х т. Т. 2. – М., 1936. – С. 251-257; Всемирная история. В 10-и т. Т. 2. – М., 1956. - С. 248; Всемирная история. В 24-х т. Т. 4. - Минск, 2000. - С. 385; Коровкин В. В. Очерки истории государственного хозяйства, государственных финансов и налогообложения в Древнем мире. – М., 2009. – С. 429). Селевкиды в целом уважительно относились к культуре вавилонян (Дандамаева М. М. Некоторые аспекты истории эллинизма в Вавилонии // Вестник древней истории. – 1990. – 4. – С. 3-26; Sherwin-White S. Seleucid Babylonia // Hellenism in the East. – Berkeley; L. A., 1987. – P. 18-21), даже, в значительной степени, возрождали эту великую культуру (Тарн В. Эллинистическая цивилизация. – М., 1949. – С. 132). При них греческая и вавилонская культуры Вавилонии существовали рядом друг с другом не смешиваясь (Дандамаева М. М. Греки в эллинистической Вавилонии // Вестник древней истории. – 1985. – 4. – С. 155-175). При Селевкидах греческие полисы на Востоке вообще достаточно тщательно соблюдали греческие обычаи (Кошеленко Г. А., Новиков С. В. Манумиссии Селевкии-на-Эвлее // Вестник древней истории. – 1979. – 2. – С. 41-54).
Юстин называет Вавилонию базой восточных завоеваний Селевка, упоминая, что завоевание этой территории усилило его. Не всякое завоевание способно усилить царство. Если бы Вавилония была бы настроена против Селевка, то такое завоевание скорее ослабило бы его царство. Бактриана была царём завоёвана (Гафуров Б. Г. Таджики: Древнейшая, древняя и средневековая история. В 2-х кн. Кн. 1. – Душанбе, 1989. – С. 127), ни о каком усилении Селевка в результате этого завоевания Юстин ничего не говорит. Наоборот, судя по тому, что следующий после бактрийского поход, индийский, не привёл к завоеванию Индии Селевком, Бактриана не слишком радостно встретила его войска, хотя впоследствии к Селевкидам в Бактрии, в которой жило относительно большое число греков-колонистов, отношение было достаточно лояльным, даже дружественным (Попов А. А. Сведения Юстина (Помпея Трога) о помощи бактрийцев селевкидскому царю Деметрию II // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. 1 (43). – Магнитогорск; М.; Новосибирск, 2014. – С. 22–28). Индию покорить Селевку не удалось. Зато здесь сказались его дипломатические дарования – был заключён выгодный договор с индийским царём Сандаракоттом (Всемирная история. В 6-и т. Т. 1. – М., 2011. – С. 536).
Сама стратегическая неожиданность, с которой Селевк обрушился в составе коалиции на Антигона, имела одной из причин успешный договор с Сандракоттом в Индии. Благодаря этому договору Селевк не только не увяз в Индии, но и сумел обеспечить себе надёжный тыл на индийской границе, освободить руки для завоеваний на западе. И это при том, что, судя по другим источникам, военные действия Селевка в Индии были в целом успешными и, якобы, именно за победы в Индии он получил прозвище «Победитель» (Никатор). Успехам Селевка в Индии способствовала оппозиция Сандракотту среди населения Индии (Сергеев В. С. История Древней Греции. – М., 1963. – С. 425). Существует также мнение, что Селевк Никатор всё же проиграл решающее сражение с Сандракоттом (Смирнов С. В. Государство Селевка 1-го: Политика, экономика, общество. – М., 2013).
Быстрота действий Селевка, судя по Юстину, обеспечивалась также его умением ставить под свой контроль прежде всего главные, наиболее экономически развитые регионы, не задерживаясь на завоевании транзитных, маловажных пространств. Вавилонию и Бактриану разделяют Мидия, Гиркания и Парфия, в которых Селевк, очевидно, взял под контроль только главные дороги, не особенно там задерживаясь и не уделяя большого внимания этим территориям (Фрай Р. Наследие Ирана. – М., 2002. – С. 187). В царстве Селевкидов эти пространства не играли большой роли ни в качестве источников налогов, ни в качестве источников пополнения армии солдатами (Никулин А. С. Восточные территории государства Селевкидов в военном потенциале державы // Древность и средневековье: Вопросы истории и историографии: Материалы 1-й всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных: Омск, 28-30 октября 2010 года. – Омск, 2010. – С. 32-35; Шабани Р. Краткая история Ирана. - СПб., 2008. - С. 64). Только путём организации регулярных масштабных военных походов на восток своей державы, возглавляемых самим царём Селевкидам удавалось более или менее контролировать эти иранские транзитные территории (The Oxford Handbook of Ancient Iran. – Oxford, 2013. – P. 680). Правда, есть мнение, что иранский элемент всё же был достаточно влиятельным при дворе Селевка (Бенгстон Г. Правители эпохи эллинизма. – М., 1982. – С. 72–73). Сама природа царства Селевкидов и Персидской империи Ахеменидов, по мнению К. Туплина, была идентичной – военная империя, опиравшаяся на определённый этнокласс – македонский в царстве Селевкидов и персидский в царстве Ахеменидов (Tuplin C. The Military Dimension of Hellenistic Kingship: An Achaemenid Inheritance?//www.achemenet.com/document/TUPLIN_Military_dimension_of_hellenistic_kingship_08_2013.pdf).
Именно такой избирательный подход к территориям дал Селевку возможность обойтись в завоевании Востока относительно небольшим временем, при этом добыча его здесь была максимальной, поскольку главным объектом его завоевания были наиболее богатые территории.
Откровенное пренебрежение Селевком и его потомками иранскими транзитными пространствами Гиркании и Парфии, как известно, привело через тридцать лет после смерти Селевка Никатора к отделению от царства Селевкидов Парфии и Бактрии.
Возможно, в успехе Селевка Никатора на Востоке сыграло роль малое вмешательство Антигона – очевидно, Антигон был слишком занят управлением своими владениями в Малой Азии, Сирии и в Греции, чтобы мешать Селевку (Bouché-Leclercq A. Histoire des Séleucides (323-64 avant J.-C.). - P., 1913. – P. 25). Скорее Антигон даже считал своей удачей отвлечение одного из своих врагов восточными делами.
Изложение Юстина-Трога явно избегает тактических подробностей сражений Селевка. Юстин ничего не говорит о полученном Селевком от Сандракотта по договору большом количестве боевых слонов, а также о том, что именно эти боевые слоны не только сыграли решающую роль в сражении против Антигона при Ипсе в 301 г. до н. э. (Plut. Dem. 29; Абакумов А. А. Боевые слоны Селевка и битва при Ипсе // Вестник Алтайского государственного университета. – 2010. – 4/1. – С. 9–12; Абакумов А. А. Элефантерия в эллинистических армиях: Последняя четверть 4-3 вв. до н. э.: Автореферат…кандидата исторических наук. – Ростов-на-Дону, 2011. – С. 18; Bar-Kochva B. The Celeucid Army: Organization and Tactics in the Great Campaigns. - Cambridge, 1976. – P. 105-110), но и вообще сильно изменили тактику эллинистических армий (Банников А. В. Эпоха боевых слонов: От Александра Великого до падения персидского царства Сасанидов. – СПб., 2012. – С. 173). Не интересуют Юстина и правовые основания власти Селевка (Бикерман Э. Царство Селевкидов. – М., 1985. – С. 13), а также обстоятельства присвоения им царского титула, которые излагают, например, Полибий, Аппиан или Плутарх (Бикерман Э. Царство Селевкидов. – М., 1985. – С. 14-15, 17).
Одним из характерных шагов дипломатии Селевка был его союз с только что разбитым Деметрием, сыном Антигона. Вечных врагов или вечных друзей для Селевка, судя по всему, не было - если это было выгодно, то Селевк мог дружить и враждовать когда угодно и с кем угодно. Правда, этот союз с Деметрием не принёс Селевку много выгоды – авантюристический и переменчивый Деметрий как союзник был далеко не подарком. Здесь дипломатическое искусство Селевка явно дало сбой, потому что предполагало, что и партнёры Селевка по союзу столь же хорошо понимают свою выгоду, как и сам Селевк.
Последним, роковым поражением Селевка стало, судя по Юстину, слишком большое доверие к такой тёмной личности в его окружении как Птолемей по прозвищу Керавн («Молния», это прозвище было ему дано за бурный, непредсказуемый нрав), брат жены Лисимаха и брат египетского царя Птолемея II Филадельфа. Последствия убийства Селевка Птолемеем Керавном до конца до сих пор не прояснены. Птолемей Керавн, убив Селевка, не занял и, судя по всему, не стремился занять его место, не претендовал на власть над всей его державой, а стал царём Македонии, которую Селевк пытался поставить под свой контроль после гибели Лисимаха (Bevan E. R. The House of Seleucus. V. 1. - L., 1902. – P. 73).
Очевидно, те люди, которые поддержали Птолемея в этом успешном заговоре против Селевка, вовсе не были частью империи Селевка, хотя существует мнение, что именно армия Селевка после его убийства перешла на сторону Птолемея Керавна (Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. – М.; Л., 1950. – С. 112). Птолемей Керавн после убийства Селевка стал царём Македонии, то есть Селевк в момент своей смерти находился среди бывших войск Лисимаха, среди македонских контингентов, которые, несмотря на то, что формально стали на сторону Селевка, были недовольны установлением власти этого восточного владыки над Македонией и поддержали его устранение.
В Македонии сохранялась традиционно высокая роль собрания воинов в системе власти. Власть царя Македонии была ограничена властью этого собрания войска. В частности, именно собрание воинов провозглашало царём претендента на царство (Chaniotis A. War in the Hellenistic World: A Social and Cultural History. – Carlton; Malden; Oxford, 2005. – P. 63). Селевк Никатор к этому времени в своих владениях уже был абсолютным монархом, никакое войсковое собрание его власть не ограничивало. Зато этот царь, в отличии македонского царя Лисимаха (Дройзен И. Г. История эллинизма. В 3-х т. Т. 2. – Киров; М., 2011. – С. 385), умел мягко обращаться с греческими полисами своего царства. Преданные Селевку войсковые части, в том числе и войска, присланные греческими полисами, были в момент гибели Селевка Никатора, очевидно, далеко от места событий и не сумели спасти царя. Однако, на сторону Птолемея Керавна перешли только македонские, европейские земли бывшего царства Лисимаха.
Малоазийские греческие полисы, поддерживавшие Селевкидов и не желавшие возвращаться под жёсткую власть Македонии, узурпацию Птолемеем Керавном власти явно не поддержали и остались верны наследнику Селевка Никатора Антиоху. При этом часть малоазийских греческих полисов, объединившихся в так называемую Северную лигу, не присоединились к этому проселевкидскому движению, продолжая чеканить монеты от имени уже давно убитого царя Лисимаха (Kosmin P. The Land of the Elephant Kings: Space, Territory, and Ideology in the Seleucid Empire. - Cambridge, 2014. – P. 85). В целом, однако, надо считать успешной политику Селевка Никатора по отношению к греческим полисам своего царства, как старым, так и вновь основанным (Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. – М., 1979. – С. 220-221). Эта успешная политика также сыграла большую роль в успешном утверждении династии Селевкидов. В эпоху эллинизма греческие полисы умели успешно взаимодействовать с царской властью эллинистических владык (Strootman R. Kings and Cities in the Hellinistic Age // Political Culture in the Greek City After the Classical Age. – Leuven, 2011. - P. 141 – 153).
Судя по Юстину преимуществами Селевка Никатора над своими соперниками-диадохами, прежде всего над Антигоном и над Лисимахом, были сочетание военной активности с хорошим пониманием территориальной социально-экономической структуры восточных земель (Селевк выделил главные, наиболее развитые территории Востока и на них прежде всего и обращал внимание (Голенко В. К. Монетно-весовой дуализм Селевка 1-го // Вестник древней истории. – 1991. – 1. – С. 100–117)), с умением вести пропаганду своих успехов путём распространения легенд о божественной помощи ему, с серьёзным вниманием к дипломатической стороне дела (История Древней Греции. – М., 2005. – С. 307) (если врага трудно победить, то надо уметь с ним хорошо договориться, также надо уметь вовремя перестать соблюдать прежние договорённости, переменить своих друзей и врагов).
На войне Селевк был острожен – он начал войну против Антигона только в составе коалиции, а не самостоятельно, войну против Лисимаха начал только тогда, когда к нему началось массовое бегство из царства Лисимаха высокопоставленных придворных и родственников этого царя, когда греческие полисы царства Лисимаха перестали его поддерживать (Бикерман Э. Царство Селевкидов. – М., 1985. – С. 137), когда стало ясно, что царство Лисимаха оказалось в тяжёлом внутреннем кризисе. Судя по Юстину, Селевк, однако, в своей политике недооценил негативное отношение к себе населения и войск Македонии, которыми себя окружил к моменту своей трагической гибели, а также решительность и авантюристичность своего приближённого Птолемея Керавна.

Приложение. Тексты Юстина о Селевке Никаторе (Перевод с латинского А. А. Деконского и М. И. Рижского. Взято из: Юстин М. Ю. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». – СПб., 2005. Есть старые русские переводы Юстина: Юстин. Древней универсальной истории Трога Помпея сократитель / Пер.: Попов Н. – СПб., 1768; Всеобщая история Юстина, извлеченная из бытописаний Трога Помпея. В 3-х ч. / Пер.: Борзецовский С. - СПб., 1824)

15,1,4:

(4) Когда Птолемей и Кассандр узнали об этом (что Антигон не будет делиться с ними территориями, захваченными в результате разгрома Эвмена и что он готовится к войне против Кассандра), они, заключив союз с Лисимахом и Селевком, стали ревностно готовиться к войне на суше и на море.

(4) His cognitis Ptolomeus et Cassander inita cum Lysimacho et Seleuco societate bellum terra marique enixe instruunt.

15,4,1-13:

(1) Прежде чем началась война Птолемея и его союзников против Антигона, у последнего прибавился еще новый враг в лице Селевка, который неожиданно двинулся из Великой Азии. (2) Он также и доблестью своей был знаменит, и обстоятельства его рождения были достойны удивления. (3) Ибо мать его Лаодика, когда вышла замуж за Антиоха, одного из славнейших полководцев Филиппа, увидела во сне, что зачала, совокупившись с Аполлоном, (4) что, став беременной, она получила от него в дар за то, что отдалась ему, перстень, на котором было вырезано [изображение] якоря, и что бог повелел ей отдать этот дар сыну, который у нее родится. (5) Особенно удивительным показалось видение Лаодики, когда на следующий день на ее ложе был найден перстень с таким точно изображением, и еще более, когда на бедре новорожденного ребенка оказалось родимое пятно в форме якоря. (6) Поэтому Лаодика, когда Селевк отправлялся в персидский поход с Александром Великим, рассказала сыну о его происхождении и отдала ему этот перстень. (7) Когда после смерти Александра Селевк захватил царство на востоке и основал там город, он посвятил его памяти о своем двойственном происхождении. (8) А именно: сам город он назвал Антиохией по имени своего отца Антиоха, а окрестности [города] посвятил Аполлону. (9) Доказательство его божественного происхождения сохранилось и у его потомков, так как и его сыновья и внуки носили на бедре изображение якоря как природный отличительный признак своего происхождения. (10) После разделения Македонского царства между союзниками Селевк вел на востоке много войн. (11) Сначала он захватил Вавилон, а затем, с возросшими после победы силами, завоевал Бактриану. (12) После этого он перешел границы Индии, которая после смерти Александра как бы сбросила ярмо рабства со своей шеи и где были убиты поставленные царем наместники. (13) Руководителем борьбы за свободу был здесь Сандрокотт

(1) Priusquam bellum inter Ptolomeum sociosque eius adversum Antigonum committeretur, repente ex Asia maiore digressus Seleucus novus Antigono hostis accesserat. (2) Huius quoque virtus clara et origo admirabilis fuit; (3) siquidem mater eius Laodice, cum nupta esset Antiocho, claro inter Philippi duces viro, visa sibi est per quietem ex concubitu Apollinis concepisse, (4) gravidamque factam munus concubitus a deo anulum accepisse, in cuius gemma anchora sculpta esset; iussaque donum filio, quem peperisset, dare. (5) Admirabilem fecit hunc visum et anulus, qui postera die eiusdem sculpturae in lecto inventus est, et figura anchorae, quae in femore Seleuci nata cum ipso parvulo fuit. (6) Quamobrem Laodice anulum Seleuco eunti cum Alexandro Magno ad Persicam militiam, edocto de origine sua, dedit. (7) Vbi post mortem Alexandri occupato regno Orientis urbem condidit, ibi quoque geminae originis memoriam consecravit. (8) Nam et urbem ex Antiochi patris nomine Antiochiam vocavit et campos vicinos urbi Apollini dicavit. (9) Originis eius argumentum etiam in posteris mansit, siquidem filii nepotesque eius anchoram in femore veluti notam generis naturalem habuere. (10) Multa in Oriente post divisionem inter socios regni Macedonici bella gessit. (11) Principio Babyloniam cepit; inde auctis ex victoria viribus Bactrianos expugnavit. (12) Transitum deinde in Indiam fecit, quae post mortem Alexandri, veluti cervicibus iugo servitutis excusso, praefectos eius occiderat. (13) Auctor libertatis Sandrocottus fuerat

15,4,21-24:

(21) Селевк заключил с Сандрокоттом договор и, уладив дела на востоке, двинулся в поход против Антигона. (22) После того как соединились войска всех союзников, было дано сражение. В этом сражении Антигон пал, а сын его Деметрий спасся бегством. (23) Но союзники, покончив с войной против [общего] врага, снова обратили оружие друг против друга и, не придя к соглашению при дележе добычи, вторично разделились на два враждебных союза (in duas factiones). (24) Селевк объединяет свои силы с Деметрием, Птолемей – с Лисимахом.

(21) cum quo facta pactione Seleucus conpositisque in Oriente rebus in bellum Antigoni descendit. (22) Adunatis igitur omnium sociorum copiis proelium committitur; in eo Antigonus occiditur, Demetrius, filius eius, in fugam vertitur. (23) Sed socii profligato hostili bello denuo in semet ipsos arma vertunt et, cum de praeda non convenirent, iterum in duas factiones didicuntur. (24) Seleucus Demetrio, Ptolomeus Lysimacho iunguntur.

17,1,7-12:

(7) Поэтому и те (подданные Лисимаха), которые избегли казни, и те, которые командовали войсками, (8) один за другим начали переходить на сторону Селевка и стали побуждать его начать войну с Лисимахом, к чему Селевк и без того был склонен, так как завидовал славе Лисимаха. (9) Это было последней схваткой соратников Александра; их как бы сохранила судьба, чтобы на их примере явить свою превратность (et velut ad exemplura fortunae par reservatum). (10) Лисимаху было семьдесят четыре года от роду, Селевку – семьдесят семь. (11) Но и в этом возрасте оба они были молоды душой, и оба горели ненасытной жаждой власти. (12) Ведь они вдвоем владели всем миром, но им казалось, что они замкнуты в тесные границы и измеряли остаток своей жизни не числом своих лет, а пределами своих государств.

(7) Itaque et ii, qui caedibus superfuerant, et ii, qui exercitibus praeerant, (8) certatim ad Seleucum deficiunt eumque pronum iam ex aemulatione gloriae bellum Lysimacho inferre conpellunt. (9) Vltimum hoc certamen conmilitonum Alexandr; fuit et velut ad exemplum fortunae par reservatum. (10) Lysimachus quattuor et LXX annos natus erat, Seleucus septem et LXX. (11) Sed in hac aetate utrique animi iuveniles erant imperiique cupiditatem insatiabilem gerebant; (12) quippe cum orbem terrarum duo soli tenerent, angustis sibi metis inclusi videbantur vitaeque finem non annorum spatio, sed imperii terminis metiebantur.

17,2,1-5:

(1) В этой войне (с Селевком) Лисимах, который еще ранее потерял вследствие разных причин пятнадцать из своих детей, не без славы окончил свою жизнь и завершил своей гибелью гибель своей семьи. (2) Селевк ликовал по поводу такой важной победы, но выше победы ценил то, что теперь только он один остался из когорты соратников Александра и оказался победителем победителей; он хвалился тем, что это не дело рук человеческих, а дар богов, (3) не зная того, что вскоре сам послужит примером хрупкости человеческого счастья. (4) Приблизительно через семь месяцев он был коварно убит Птолемеем, на сестре которого был женат Лисимах. (5) Вместе с жизнью Селевк потерял и отнятое у Лисимаха Македонское царство.

(1) In eo bello Lysimachus amissis ante variis casibus quindecim liberis non instrenue moriens postremus domus suae ruinae cumulus accessit. (2) Laetus tanta victoria Seleucus et, quod maius victoria putat, solum se de cohorte Alexandri remansisse victoremque victorum extitisse, non humanum esse opus, sed divinum munus gloriatur, (3) ignarus prorsus non multo post fragilitatis humanae se ipsum exemplum futurum. (4) Quippe post menses admodum septem a Ptolomeo, cuius sororem Lysimachus in matrimonio habuerat, (5) per insidias circumventus occiditur regnumque Macedoniae, quod Lysimacho eripuerat, cum vita pariter amittit.