Январский день. На берегу Невы.
Несётся ветер, разрушеньем вея...
Где Олечка Судейкина, увы,
Ахматова, Паллада, Саломея.
Все, кто блистал в тринадцатом году,
Лишь призраки на петербургском льду.

Г..Иванов
В 1982 г. лондонский "Таймс" и русские зарубежные газеты сообщили, что 8 мая в Лондоне на 94-м году жизни скончалась Саломея Николаевна Андроникова, "последняя из самых блистательных женщин, которым довелось быть современницами расцвета Серебряного века русской поэзии... Саломея Андроникова была одной из самых известных красавиц той эпохи. Она славилась умом, обаятельностью и остроумием. В числе ее друзей были знаменитые русские поэты и художники того времени".

[400x522]

фото 1910

Княжна Саломея Николаевна Андроникова (Андроникашвили) родилась в октябре 1888 г. в Тифлисе. Отец ее был городским головой в Баку (по словам родственницы Саломеи Тины Ломидзе, в 1902-1916 гг. он был городским головой в Батуми). Мать Саломеи приходилась внучатой племянницей поэту А.Плещееву. "Мать моя русская (Плещеева) была женщиной удивительной, вполне незаурядной, — вспоминала Саломея Николаевна в 1970 г. в одном из своих писем известному тбилисскому коллекционеру Папуне Церетели. — Воспитывались мы в русских традициях. Отца любили, любовались им, но он в нашем воспитании никакого участия не принимал. Я — старшая, выдалась меньше русской. И хотя физически — в отца, нравом и характером очень похожа на мать. Сестра Машенька (Маруся) гораздо более грузинка. Яссе, брат — половина на половину. Все мы трое были близки и дружны. Я, старшая, их пережила".

Отец Саломеи Иван (Нико) 3ахарьевич Андроникашвили (1862-1947), по матери Джордадзе, был агрономом и общественным деятелем. В 1887 г. он окончил Лесную академию в Москве, а затем в течение тринадцати лет работал главным экспертом Кавказского комитета по защите от филоксеры. С Лидией Николаевной Плещеевой Иван Андроникашвили познакомился в Петербурге. У Лидии Николаевны было трое детей от первого брака, которые погибли при трагических обстоятельствах. Она была старше Андроникашвили, но полюбила его так, что, бросив своего первого мужа, приехала с Иваном Захарьевичем в Тифлис. Прожили они вместе более тридцати лет и имели трех детей: Саломею, Мариам и Яссе.
В одну из своих служебных поездок князь Андроникашвили взял жену и восемнадцатилетнюю дочь Саломею в Петербург. Жили они на Мойке. Вскоре Саломея создала свой собственный литературный салон и вышла замуж за человека далеко не ее круга, крупного российского чаевладельца Павла Андреева. От него Саломея имела дочь Ирину, которую отец никогда не видел, поскольку жизнь родителей сложилась довольно странно. П.Андреев, человек непостоянный и сверх меры экзальтированный, влюблялся то в родную сестру первой жены, то в сестру второй — Марусю, то в их кузину Тинатин. Очаровав одну, назавтра мог объясниться в любви другой. В конце концов Саломея с помощью своего друга адвоката Луарсаба Андроникова (отца Ираклия Андроникова) разошлась с Андреевым. В Петербурге Саломея общалась и дружила с поэтами и художниками, которых часто вспоминала в жизни: Ахматовой, Мандельштамом, Радловым. Анна Ахматова подарила ей сборник "Четки" с надписью "В надежде на дружбу", а также сборник "Белая стая" со словами любви и дружбы.

Как спорили тогда - ты ангел или птица!
Соломинкой тебя назвал поэт
Равно на всех сквозь черные ресницы
Дарьяльских глаз струился нежный свет

Осип Мандельштам обессмертил Саломею в стихотворении "Соломинка" из сборника "Tristia"

Когда, соломинка, ты спишь в огромной спальне
И ждешь, бессонная, чтоб, важен и высок,
Спокойной тяжестью - что может быть печальней -
На веки чуткие спустился потолок,

Соломка звонкая, соломинка сухая,
Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,
Сломалась милая соломка неживая,
Не Саломея, нет, соломинка скорей.

В часы бессонницы предметы тяжелее,
Как будто меньше их - такая тишина -
Мерцают в зеркале подушки, чуть белея,
И в круглом омуте кровать отражена.

Нет, не соломинка в торжественном атласе,
В огромной комнате над черною Невой,
Двенадцать месяцев поют о смертном часе,
Струится в воздухе лед бледно-голубой.

Декабрь торжественный струит свое дыханье,
Как будто в комнате тяжелая Нева.
Нет, не Соломинка, Лигейя, умиранье -
Я научился вам, блаженные слова.

Я научился вам, блаженные слова,
Ленор, Соломинка, Лигейя, Серафита,
В огромной комнате тяжелая Нева,
И голубая кровь струится из гранита.

Декабрь торжественный сияет над Невой.
Двенадцать месяцев поют о смертном часе.
Нет, не соломинка в торжественном атласе
Вкушает медленный, томительный покой.

В моей крови живет декабрьская Лигейя,
Чья в саркофаге спит блаженная любовь,
А та, соломинка, быть может Саломея,
Убита жалостью и не вернется вновь

а в не вошедшем в книгу "Мадригале" того же 1916 г. писал:

Дочь Андроника Комнена,
Византийской славы дочь!

Грузия предстала в поэзии Мандельштама в облике петербургской красавицы Саломеи Андрониковой и ее двоюродной сестры ("Я Тинатину смуглую жалею...").

Летом 1917 г. друг Саломеи поэт Сергей Рафалович увез ее с дочкой в Крым.

Влюбленный в Саломею петербургский адвокат Александр Гальперн писал ей, умоляя не возвращаться в голодный революционный Петербург (где вскоре сам был арестован большевиками). В сентябре 1917 г. Саломея с дочерью, горничной и бонной выехала в Баку, а затем в Тифлис. Здесь она встретила человека, который уговорил ее "прокатиться с ним вместе в Париж, как говорится, за шляпкой".

"Время было непонятное, какое-то бешеное, — вспоминала впоследствии Саломея. — Я была раздерганная, ничего не могла объяснить вокруг, как всякая обыкновенная аристократка не хотела ни о чем глубоко задумываться и покатила". В этом письме 1978 г. Саломея не уточняет имени своего "похитителя", но теперь нам достоверно известно, что это был Зиновий Алексеевич Пешков (1884-1966). Человек исключительной судьбы (о нем см: М.Пархомовский. "Сын России, генерал Франции. М., 1989), он заслуживает внимания в данном контексте. Посол Франции, бригадный генерал, соратник де Голля, обладатель пятидесяти наград, в том числе Большого креста Почетного легиона и ордена войны 1914 года, друг Андре Мальро, артист и писатель, Зиновий Пешков был родным братом Якова Свердлова и приемным сыном Максима Горького. Зиновий был популярен в литературно-художественных кругах, встречался с Буниным, Шаляпиным, Сориным, Шухаевым, Эльзой Триоле и Луи Арагоном, который назвал его жизнь "одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира".

В 1920 г., ко времени первой встречи с Саломеей в Баку, в доме ее ближайшей подруги Ашхен (Ашени) Манучаровны Меликовой, Зиновий Пешков был членом группы французского представительства при меньшевистском правительстве Грузии. Кстати, именно Пешков помог С.Судейкину и С.Сорину эмигрировать через Батуми за границу.

[376x599]
А.Яковлев 1922 Портрет Саломеи и Ашхен Меликовой

[300x479] Впоследствии Саломея рассказывала своему другу Никите Толстому: "Зиновий имел у меня успех. И в один прекрасный день он мне говорит: "Слушайте, нас отзывают. Мы завтра должны уехать в Париж. Спешно. Поедемте со мной?" — "Завтра? Едем". Я уехала без паспорта, без всего, как была, с маленьким чемоданом. Меня везли французы из Батуми на канонерке". Саломея и Зиновий вскоре разошлись, но дружба их длилась долгие годы.

Так княжна, литературная дама, любимица и душа общества, оказалась в эмиграции, вдали от родины, где оставались ее родители и сестра Маруся. Для нее, считавшей себя удачливой и сильной, самой большой трагедией была утрата отечества.

[288x450]
А.Яковлев Саломея Гальперн

В 1925 г. Саломея Андроникова стала женой давно влюбленного в нее адвоката Александра Гальперна, однако супруги жили раздельно, и до 1940 г. она оставалась в Париже, где имела квартиру на улице Колизе, и работала в журнале мод Вожеля. В 1940 г. Саломея с внуком переехала в Америку, куда ее вызвал А.Гальперн, работавший при английском посольстве. Дочь Ирина, коммунистка и участница Сопротивления, и ее русский муж, служивший во французской армии, находились во Франции в нацистском плену.
В парижский период Андроникова дружила с супругами Шухаевыми. Несколько писем Саломеи к Вере Шухаевой хранятся в личном фонде Василия Шухаева в Музее искусств Грузии. В них Саломея вспоминает молодость, друзей, расказывает о своей лондонской жизни: "Я, душенька, стара, как попова собака, но работаю, как вол, хоть глуха, "слепа" (т.е. оба глаза оперировали и хожу плохо, но бегаю)". Вера Шухаева считала Саломею ближайшим другом их семьи в парижский период и называла ее "одной из самых знаменитых дам Петербурга". Ее портреты писали А.Яковлев, К.Петров-Водкин, З.Серебрякова, С.Чехонин, К.Сомов, Б.Григорьев, С.Сорин и В.Шухаев.

[600x600]
Б.Григорьев Саломея

Последний писал Саломею в Париже в 1924-1925 гг. Портрет этот хранится в Государственной Третьяковской галерее, а репродукция была помещена в каталоге персональной выставки художника в Москве (1977).

[283x439]
Шухаев Саломея Андроникова
Когда Вера Шухаева послала подруге этот каталог с репродукцией портрета, реакция Саломеи была своеобразной: "Совершенно не помню, когда и где писал меня Василий. Кстати, у меня какое-то ослиное лицо, но не потому он (портрет, я) мне не нравится". Андроникова, не терпевшая в жизни фальши, не считала себя красавицей, хотя, по ее же словам, "ничего была, успех имела". Она не "узнавала" себя и в поэтических посвящениях ей, в которых, как она полагала, все вокруг да около ощущений поэтов. Стихотворение Мандельштама "Соломинка" для нее оставапось "божественной музыкой", а разговоры о любви поэта к ней называла сильно преувеличенными.

Известен портрет Саломеи, выполненный Сергеем Чехониным в 1916 году. Автор назвал его "портретом женщины-авиатора", вероятно, в шутку, имея в виду полет Саломеи на аэроплане со знакомым летчиком. В 1921 г. ее писал Борис Григорьев. Он изобразил ее в широкополой шляпе, в изящных стильных туфельках, подчеркнул ее красивые длинные ноги и серьезный проницательный взгляд миндалевидных глаз, воспетых Ахматовой: "Дарьяльских глаз струился нежный свет..."

Прекрасный портрет молодой Саломеи создал Петров-Водкин (Андроникова подарила его Третьяковской галерее в 1970 г.)
[484x599]
Петров- Водкин Саломея Андроникова 1925

Портрет работы Зинаиды Серебряковой хранится в Государственном музее искусств Грузии.

[447x600]
З.Серебрякова Портрет Саломеи Николаевны Андрониковой-Гальперн 1924

В письме от 26 декабря 1978 г. Папуне Церетели, по инициативе которого они, кстати, и переписывались (причину их эпистолярного знакомства укажем ниже), С.Андроникова писала: "Я прожила полных 90 лет, и, следовательно, надо готовиться к смерти... Завещание очень простое: ВСЕ, что у меня есть, что мне принадлежит, оставляю своей дочери. Уточнено в завещании, что мой портрет Серебряковой завещаю Грузии". Это решение Саломея приняла по просьбе и совету П.Церетели. Девятого ноября 1982 г. известному коллекционеру Никите Лобанову-Ростовскому (хорошо знавшему С.Андроникову) удалось передать портрет через московское постпредство Грузии Государственному музею искусств Грузии.

Как нам недавно стало известно, в парижском собрании Николая Васильевича Вырубова (воспитанника Андрониковой) хранится групповой портрет Саломеи, ее дочери Ирины, Веры и Василия Шухаева, принадлежащий кисти последнего. В собрании Н.Вырубова также находится портрет Саломеи Андрониковой работы Александра Яковлева. Эти две картины неизвестны широкому кругу зрителей

Когда-то С.Андроникова призналась, что "совершила глупость, оставила родину в трудный момент". Однако эта умная и гордая красавица, грузинская княжна до последних дней своих думала о России, о Грузии. "К моему стыду, знаю так мало о своей родине", — признавалась Саломея П.Церетели. А Вере Шухаевой она писала в январе 1978 г.:

"Только что кончила книгу о Мингрелии "Екатерина Чавчавадзе". Мне было очень интересно, так как я так мало знаю о своей стране... Потомки Чавчавадзе были мне близкие люди. Очень близкая подруга моей счастливой юности Аннета Чавчавадзе, дочь знаменитого Како Чавчавадзе. Она умерла скоропостижно в Париже, куда я ее выписала. А вышла она замуж по моем отъезде из Тифлиса за Алешу Опочинина, моего поклонника". В письмах Саломеи чувствуется живой интерес к Грузии. Она, к примеру, сообщала, что видела фильм "Пиросмани", вспоминала художника Ладо Гудиашвили, которого знала по Парижу, Тициана Табидзе, Паоло Яшвили, писавших ей в альбом (он сгорел во время войны, когда в лондонский дом Саломеи попала бомба). В 40-х годах Андроникова издала кулинарную книгу, где в числе прочих дала рецепты двух традиционных грузинских блюд. Эта утонченная аристократка и сама прекрасно готовила, как-то пошутила: "Всю жизнь думала, что я муза, а оказалось — кухарка".

С.Андроникова часто вспоминала в письмах своего земляка, поклонника и друга Илью Зданевича: "С Ильей я дружила до самой его смерти. По существу, он мне был самый старый товарищ с 1908 года. Он только что окончил гимназию и в конце года уже надел студенческую тужурку. Приехав в Петербург к сентябрю, он стал у меня бывать и даже влюбился... Второй раз влюбился уже в Париже. Как настоящий романтик (да, он был романтик и добр, красный каблучок, невзирая на свой футуризм). Он являлся лично и писал одновременно письма, которые подсовывал под дверь... Он делал (именно делал, сам и всё) замечательные книги (издавать начал еще в Тифлисе 41*). Считался знатоком первым во Франции по искусству книги... Его экспромт обо мне:

На улице парижской
Колизея
Жила годов пятнадцать
Саломея,
Порядок домовой 4 дважды,
Прохожий, снимите шляпу
Каждый".
Саломея дружила с Ильей Зданевичем всю жизнь, а познакомились они в Батуми. Юноша, почти мальчик, Илья влюбился в Саломею с самыми серьезными намерениями. Отношения их были сложными, о чем свидетельствуют и письма Ильи к Андрониковой, датируемые 1913 годом. Вот некоторые отрывки из писем: "Я рад Вашему улыбающемуся письму", "примите уверения, что я увлечен Вами", "Меня влечет Ваша твердая самоуверенность, подлинная, а не внешняя только, и Ваша внимательность к людям. Ваше мальчишество... Вам очень идет. Вы не слишком убежденная последовательница женственности и лени, чтобы быть бездеятельной и спокойной", "...меня влечет к Вам некоторый авантюризм Вашей натуры. Вы, конечно, искательница приключений, а потому родственны мне". Избранницу сердца Илья посвящал во все новости своей творческой жизни, своей музе он обещал устроить "всёческий" весенний бал, где хозяйкой должна была быть Саломея Андроникова.

Взаимная любовь, однако, не состоялась и перешла в дружбу на всю жизнь. Где бы ни находилась Саломея, ее всюду настигали письма Ильи, который и сына своего Шалву послал на учебу в Лондон под присмотр своей верной подруги.

Парижская жизнь С.Андрониковой была освящена дружбой с Мариной Цветаевой. Саломея морально и материально поддерживала Цветаеву, ссужая ее деньгами и распространяя билеты на ее поэтические вечера. И для Цветаевой Саломея стала музой, будившей ее воображение: "Очень Вас люблю... Вы мне бесконечно нравитесь" (из письма от 22 марта 1931). И четырьмя годами раньше Цветаева пророчила Саломее: "Вас всегда будут любить слабые, по естественному закону тяготения сильных к слабым и слабых — к сильным".

Уже в преклонном возрасте, но все такая же бодрая, обаятельная, не утратившая удивительной жизнерадостности, с тонким чувством юмора, несмотря на череду утрат и "вульгарное время", Саломея оставалась легендой. В 1978 г. к своему 90-летию она получила поздравления из России, Грузии, Америки, Аргентины, Австралии, Франции, Швейцарии. Отпраздновала свой юбилей в узком домашнем кругу, считала, что выглядит на 70 лет и собиралась жить до ста: "Хотела бы жить вечно, но это заказано натурой" (из письма Папуне Церетели).

В памяти многих Саломея остается музой ХХ века

http://www.tsvetayeva.com/letters/let_andr_galpern.php - письма М.Цветаевой к Саломее