ЮЗОВКА - СТАЛИНО – ДОНЕЦК

Учеба давалась мне легко, и я в 1930 году в тринадцать с половиной лет окончила школу - семилетку. Я мечтала быть строителем и поехала к сестре Соне в город Сталино поступать в строительный техникум.
Но меня, как малолетку, в техникум не приняли, тогда принимали с 16 лет, да и ростом я не удалась. Пришлось пойти в ФЗУ- фабрично-заводское училище на базе семилетки при металлургическом заводе им. Сталина.
В 1931 году в связи с наводнением в Первомайске папу перевели работать в город Сталино директором школы №4 на Стандарте.
В то время Сталино – бывшая Юзовка –был небольшим шахтерским городом, где улицы располагались без плана, были без названия и их называли линиями. Дома в основном были одноэтажные. Только несколько административных зданий были четырехэтажными, в том числе и горный институт. В центре города располагался металлургический завод с его литейным, листо- и рельсопрокатным цехами. Когда выливался чугун в формы, а это делалось обычно к ночи, то весь город был освещен как бы багровым солнцем. Красивое зрелище.
Город состоял их отдельных районов, связанных трамвайными линиями. Но я помню только рабочий поселок Стандарт, где мы жили, и была папина школа. Трамваи ходили очень плохо, чаще всего из центра города домой приходилось идти пешком. Жили тогда шахтеры и рабочие завода в деревянных бараках без всяких удобств. Общественные туалеты – деревянные будочки на 10- 20 мест были на улице. Запах, особенно летом, был невыносимым. Но потом были построены четырехэтажные дома со всеми удобствами, куда переселяли рабочих. И уже к 1935 году деревянных бараков на Стандарте не осталось. А вот туалеты на улице во многих частных домах сохранились и по сей день.
Школа, куда направили папу, была одноэтажной из красного кирпича со всеми удобствами. Мой отец сразу, как приехал в 1931 году, посадил вокруг школы декоративные деревья, которые через восемь лет превратили пустырь в зеленый оазис.
Когда мы ходили домой из города пешком, то проходили по оврагу, в котором сплошь ютились землянки. В них жили приехавшие на заработки люди, в основном из села. Почему-то этот овраг называли «Собачевка».
Во время Отечественной войны немецкие фашисты согнали туда всех евреев города, заставили рыть рвы, затем всех расстреляли и закопали, некоторых еще живыми. Теперь на этом месте стоят красивые многоэтажные дома, утопающие в зелени, и Донецкий цирк – гордость города.
От центра города до вокзала было 15 км, ходил трамвай. По пути на вокзал на пустыре справа была шахта «Гладковка», где главным инженером работал муж моей старшей сестры Надечки – Ника Жванский. Я была на этой шахте в 1930 году. Уголь добывали ручным способом и вывозили на лошадях. Так и называлась дорога в шахте – конка.
Теперь на этом месте находится главный медицинский центр Донбасса. Это целый город с большими корпусами различных клиник, оснащенных современным оборудованием. Там работают лучшие представители областной медицины. Вокзал давно стал частью города.
За годы Советской власти город очень изменился. Эти черные без единого деревца трущобы под названием Юзовка, застроенные бараками с общими туалетами, превратились в красивый чистый город с миллионным населением, с высотными домами, широкими проспектами, зелеными аллеями, парками, бульварами, обилием роз и цветущими клумбами. В 1970 году Юнеско признало Донецк лучшим промышленным городом мира. Он является одним из самых зеленых промышленных городов мира.
Город миллиона роз – так теперь зовут дончане свой город, столицу шахтерского края.

Если до 14 лет у меня была дружба с мальчиками своего класса, то в ФЗУ в 15 лет у меня появилось новое, незнакомое мне, прекрасное чувство первого увлечения. Мне, конечно, льстило то, что многие мальчики, благодаря моему веселому нраву, еще в школе и в ФЗУ мне оказывали внимание. Они дарили цветы, провожали домой, причем целой гурьбой, так как я была очень общительна и со всеми в чудесных отношениях. Я много им рассказывала из прочитанного и слышанного, и каждый из них хотел подольше побыть в моем обществе.
Моя мамочка говорила, что все дети приходят домой со школы, я и не слышу, когда, но зато издали слышу, когда идет Лариса: с ней - целая орава ребят, как мама выражалась о них.
Но в ФЗУ у меня было все по-другому. Я нравилась многим, у нас была мужская группа и только четыре девочки, но особенно за мной ухаживали два друга: Юра Зосимов и Шура Котин. Потому ли, что Шура был сын главного инженера этого завода, потому ли, что Юра был более застенчив, но Шурино ухаживание было более яркое, он без стеснения выражал свое чувство ко мне. Но он мне не нравился, Я была увлечена Юрой, который был другом Шуры, но более интересный внешне и очень скромный. Он старался при Шуре не выдавать своих чувств ко мне, что меня еще больше влекло к нему. Конечно, я тоже скрывала свои чувства.
Но мы были еще детьми, и наши отношения закончились, как только мы закончили ФЗУ, и я поступила на третий курс рабочего факультета - рабфака при Донецком Горном институте.
Больше я с ними не встречалась никогда в жизни и о судьбе их ничего не знала. На рабфаке была новая среда и, конечно, серьезнее учеба. Но, чтобы учиться на рабфаке, я должна была работать, и папа устроил меня учительницей третьего класса в свою школу. Мне тогда было 16 лет. Нагрузка была большая, но мне это только пошло на пользу.
В это время за мной начал ухаживать студент четвертого курса института Георгий Пономарев. Он был старше меня на 8 лет. Его эрудиция, интеллигентность, умение ухаживать покорили меня и я начала с ним встречаться. Хотя я с Шурой и Юрой ходила в кино, театр, гуляла в парке, и они меня каждый день с занятий провожали домой, это было совсем другое ухаживание, чем Георгия (я его звала Жора).
Мне было 17 с половиной лет, когда он просил у папы и мамы моей руки. Но родители ему отказали по двум причинам: разница в возрасте, и я была еще не у дел. Я мечтала об институте, а замужество могло мне помешать осуществить мою мечту. Очевидно, я не любила его по-настоящему, если безропотно согласилась с мнением родителей.
Только мы расстались с ним, как за мной начал ухаживать молодой красивый юноша по имени Слава. Его мать работала в папиной школе преподавателем. Придя к маме, он увидел меня, и мы начали встречаться. Я уже была на четвертом курсе рабфака, и мы с ним, с согласия моих и его родителей, должны были пожениться, как только я закончу рабфак и поступлю в Горный институт.


[278x87]


МОЙ ЛЕНИНГРАД

Закончив отлично рабфак, я получила как поощрение экскурсионную путевку по маршруту Москва – Ленинград, Киев – Сталино. Но я, приехав в Ленинград, уехать из него уже не могла и решила сдать экзамены в институт.
После городов, в которых я бывала, особенно после шахтерского, серого и грязного города Сталино, где я жила в последние годы, Ленинград стал для меня сказочным подарком судьбы.
Широкие, прямые, чистые улицы, классическая архитектура домов, дворцы и памятники, музеи и театры, каналы и мосты, парки и скверы – все это вызывало у меня восторг, восхищение и такую душевную радость, что я не могла уехать.
Здесь еще жила культура восемнадцатого-девятнадцатого веков: красивая русская речь, гостеприимство, вежливость, доброжела- тельность и благородство. Это меня пленяло и доставляло огромное удовольствие от общения с ленинградцами.
Желание рассказать с гордостью о своем городе все, посоветовать, куда пойти, что посмотреть, было у каждого коренного ленинградца. Они очень любили свой город и с удовольствием, любовью, восхищением и радостью говорили о нем.
Красота города меня заколдовала и приковала к себе навсегда.
Не имея с собой никаких документов о моем образовании, я все же сдавала экзамен уже в третьем потоке и поступила в Институт Инженеров Железнодорожного транспорта – ЛИИЖТ.
Это был 1935 год. В те годы для повышения культуры будущей советской интеллигенции студентам всех вузов давали бесплатные билеты во все театры Ленинграда. Как это было разумно. Благодаря этому решению за время учебы можно было побывать во всех театрах города, и все они были прекрасны. Их было довольно много. Мы с мужем за время учебы побывали во всех театрах города. Но самым любимым моим театром был Мариинский оперный театр, где я получила самое большое духовное наслаждение. Чарующая оперная музыка в исполнении замечательного симфонического оркестра, хоры и арии в исполнении прекрасных певцов, таких, как Печковский, Нелеп и многих других популярных в то время знаменитостей, прекрасные декорации и костюмы создавали сказочный мир. С замиранием сердца вслушивалась я в каждый звук этого дивного звучания и, забыв обо всем земном, витала где-то под облаками. Каждый раз после спектакля музыка несколько дней звучала во мне.
Праздник души вызывал и сам театр: архитектура самого зрительного зала, сверкающего позолотой и бархатом, красивое фойе, белые мраморные лестницы, огромные зеркала, расписные потолки, хрустальные люстры, ковры…
В те далекие годы, с 1935 по 1940, для меня – еще вчера провинциальной восторженной девушки – город с его Эрмитажем и другими музеями, с его театрами и музыкой был просто сказкой. Я переслушала весь репертуар Мариинского театра, причем многие оперы по несколько раз. Я до сих пор помню многие сцены, мужские и женские арии из популярных и малоизвестных опер.
Я навсегда полюбила оперу – вершину музыкального искусства и передала свою любовь к классической музыке, опере и романсам своим детям и внукам. Я им в детстве рассказывала содержание опер и пела арии основных героев. И когда они слышали по радио эти арии, то уже знали, из какой они оперы и кто композитор.
Когда мы жили во Львове, то мои дети тоже часто бывали в опере и помнят много арий. Мои внучки провели детство в Горловке, где не было театров, но знают об оперном искусстве из моих рассказов. Я думаю, что они когда-нибудь услышат оперу. Ведь их жизнь еще впереди. Мне бы очень хотелось, чтобы они обогатили себя этим необыкновенным подъемом души, который согревает меня всю жизнь, делая ее светлее, добрее и радостнее. И поныне, слушая отрывки из популярных опер, которые, к сожалению, передают очень редко, я оживаю, забываю обо всем земном и переношусь в мир чарующих звуков, вызывающих у меня слезы умиления.
Как струя чистого воздуха звучит на нынешних эстрадных концертах дуэт Виолетты и Альфреда из оперы Верди «Травиата» в исполнении солистов Московского Большого театра – Рудаковой и моего любимца Баскова. Весь эстрадный концерт блекнет для меня на фоне оперного искусства.
Я безмерно благодарна судьбе за то, что она дала мне возможность постичь мир прекрасного и всю жизнь наслаждаться им. Спасибо за это прекрасному Ленинграду, который открыл мне мир прекрасного во всем его величии.
55 лет спустя, в 1990 году, я была на встрече выпускников 1940 года. Это был очередной год так называемой перестройки. Мне до слез было больно смотреть на грязные улицы, на которых валялись пустые урны, а ветер разносил обрывки упаковочных обверток и газет по всему городу. Особенно неприятно было слышать убогий современный жаргон вместо красивого и певучего русского языка. Все, что раньше пленяло меня своей неповторимой красотой, было запущено настолько, что не вызывало никаких положительных эмоций, разве только тоску и боль. И хотя к 800-летию город обновили, сделали внешне красавцем, он больше никогда не будет таким, как прежде, а именно - интеллектуальным центром красоты, культуры, духовного богатства великой России. Просто нет тех людей, которые делали его таким богатым культурой и благородством. А жаль…


[376x83]