СТЕПАНОВ
[700x494]


Первые месяцы учебы в институте я ежедневно получала письма от Славы и, конечно, отвечала ему регулярно. Но спустя два месяца за мной начал ухаживать студент второго курса, который тогда был комсоргом нашего факультета – Степанов Анатолий Иванович.
Это был красивый, высокий, стройный и широкоплечий мужчина 24-х лет с карими умными глазами, с волнистой густой шевелюрой светло-русых волос и с обаятельной улыбкой. Он при встрече всегда улыбался, поэтому девушки нашего факультета его звали «Море симпатии». Аккуратный, подтянутый в отличие от других студентов, он всегда празднично выглядел. Может, к этому его обязывало то, что он, уже являясь членом партии большевиков, был комсоргом нашего факультета. Тогда это значило быть лучшим примером для товарищей. Собранный и волевой, серьезный в учебе и обязательный в делах, немногословный хозяин своего слова, он пользовался большим уважением у руководства факультета и авторитетом у студентов.
Познакомились мы в кабинете декана факультета, куда я пришла решать вопрос со стипендией моего брата Бори, который тогда перевелся из Сталинского горного института в Ленинградский железнодорожный институт. Когда Анатолий начал ухаживать за мной, он сказал: «Жениться я не собираюсь, но хочу с вами дружить». Такое предложение вызвало у меня недоумение и возмущение; вроде бы я ищу жениха. Я рассмеялась и ответила, что у меня уже есть жених. Тогда он улыбнулся и извинился.
Его ухаживания начались с приглашений в театры, куда он имел возможность брать билеты в бюро комсомола. Первый наш выход был в Мариинский оперный театр на балет «Лебединое озеро».
И вот я впервые попала в истинный храм искусства. Меня восхитило фойе театра с его позолотой стен и потолка, мрамором и большими зеркалами, зрительный зал с ярусами бархатных, позолоченных балконов и фресками на потолке, огромная сверкающая люстра. Но особенно меня очаровала, унесла в другой мир сказки и волшебства дивная музыка Чайковского, которую я впервые услышала да еще в исполнении лучшего симфонического оркестра.

Первое время я не придавала значения ухаживанию Анатолия, ведь меня ждал жених Слава. Но постепенно, а мы встречались ежедневно, он меня все больше привлекал, как зрелый, серьезный, умный человек, который реально смотрит на жизнь, а не как я – через розовые очки. И стала я реже отвечать на Славины письма, и стали мы их вместе с Толей читать, а через два месяца знакомства, к зимним каникулам, мы уже вовсе не читали
его письма, а просто рвали и выбрасывали.
Перед зимними каникулами Толя сделал мне предложение и просил сообщить об этом моим родителям, когда я поеду на каникулы. Сам он тоже поедет в Петрозаводск, где жила его мать и сестра с семьей, и их поставит в известность о своем намерении.
Мои родители, не видя и не зная Толю, были категорически против нашего брака. Зная и видя любовь ко мне Славы, который и в мое отсутствие навещал нашу семью регулярно и как бы был уже своим человеком, не могли представить себе, что будет с ним и как это воспримут их друзья – его родители.
Когда я приехала на зимние каникулы и
сообщила, что выхожу замуж за Толю, папа запретил мне говорить об этом Славе. Я вела себя с ним по-прежнему любезно, но, конечно, он почувствовал мое совсем другое отношение к себе, но даже боялся спросить, в чем дело. Я ссылалась на занятость, загрузкой учебы, которая мне мешала писать ему, на время разлуки, расстояние, нас разделяющее и все в таком же духе. Он мне верил, как Богу! Но в день моего отъезда брат Боря на вокзале сказал ему, что, может, я выйду замуж за другого. Боря вроде бы пошутил, но это было достаточно, чтобы на вокзале, когда меня провожала вся семья и моя и его, Слава решил броситься под поезд, которым я уезжала. И только чудом Борис успел его удержать от этой глупости.
Это было в январе 1936 года, а в июле 1936 года я вышла замуж за Степанова Анатолия, которого полюбила первой, казалось, неземной любовью, и пользовалась полной его взаимностью.
Так как мои родители не давали согласия на наш брак, я с мужем решила принять приглашение сестры Ани и поехать на лето к ней, о чем я сообщила родным. Тут же я получила телеграмму, что они ждут нас, просят приехать к ним. Мы так и сделали: приехали в город Сталино, где нам устроили скромную вечеринку. А на третий день мы с мамой поехали к Ане, где уже отдыхали сестра Лена и брат Боря. Там мы провели все лето в живописном селе Гоноровка, где еще были украинские хатки под соломенной крышей, печи с расписными каминами и, как картинки, расписанные белые хатки с голубыми окнами и цветным орнаментом вокруг окон и дверей. Мой муж не мог налюбоваться этой красотой. Он привык видеть русские серо-черные избы, а это все село было в зелени, в светлых хатках, о которых любил писать украинский поэт Тарас Шевченко.
Нашему счастью не было предела. Мы с мужем в Ленинграде никогда не расставались, кроме часов, когда читались лекции. Каждый перерыв он нес к моей аудитории пирожки – самый большой, по тем временам, деликатес. Они были с различной начинкой: от картошки, капусты до мяса и повидла. Румяные, горячие они нас радовали и, конечно же, подкармливали.
Наш декан факультета профессор Гордиенко Петр Яковлевич мне говорил: «Как приятно видеть вас таких счастливых! Еще только прозвенит звонок на перерыв, а Степанов уже тут, как тут, у вашей аудитории, с пирожками».
Да! Действительно мы безумно любили друг друга.
В марте 1937 года у нас родился сыночек Станислав, который в дипломном зале на нашем дипломном проектировании уже читал нам стихи. После окончания института в 1940 году нас оставили работать в Ленинграде. Толю назначили заместителем начальника станции Москва – сортировочная, в то время самой большой станции на сети железных дорог. Это был и есть поныне огромный железнодорожный. узел, работающий на 5 направлений. Меня назначили инженером станции Предпортовая, которую после Отечественной войны ликвидировали.
Но нам не пришлось долго жить в Ленинграде. В июне-месяце 1941 года мужа назначили начальником станции Калинин–Тверь. Я в это время была в положении и, выполняя условия мужа, как исключение, меня назначили в его подчинение старшим инженером этой станции.
17 июня 1941 года муж, я и наш сыночек – Стасичек, которому было тогда четыре с половиной годика, приехали на станцию Калинин с одним чемоданом. Мы со Стасиком просто сопровождали Толечку к месту новой работы. Я должна была еще возвратиться в Ленинград за вещами и свекровью, которая жила с нами со дня рождения сыночка.

[500x100]