Из воспоминаний Себастьяна Монтигомо

Однажды я спас девочку из пасти крокодила. И скажу вам, я уже тысячу раз об этом пожалел (Монти написал тыщу, пришлось править… прим. корректора). Никогда не делайте людям добра! Никогда!
Так… О чем бишь я. Ну вот, я спас девочку, а сам погиб при спасении. Мне было 12 и, естественно, я тотчас очутился в раю. Потому что типа я младенец и все такое. В скучном белом саду, полном загадочных фигур с крыльями. И они вроде смотрели на меня с одобрением даже. Имена некоторых я даже выучил. Михаил, Гавриил, Рафаил и Селафиил. Вот этот последний сказал, что я буду хранителем. Я сначала обрадовался. Думал, буду охранять что-то ценное и смогу разжиться золотишком. Но нет … Оказалось, что я буду охранять какого-то презренного представителя рода человеческого, потому что у меня склонность к человеколюбию, видите ли…

Он оказался маленьким орущим кусочком мяса. С огромными голубыми глазищами. Его назвали Варфоломеус. Потомок царей Македонии и все дела. Но я бы такого имени своему сыну не выбрал. Приятным сюрпризом было то, что я был не одинок. К Варфоломеусу был приставлен еще один кадр. Несколько мрачноват, но все же мне не одному куковать. Чезаре его звали. Крылья мне ужасно мешали. И зачем мне крылья? Я и высоты – то боюсь. Работы у меня было немного. Я не знаю, с какой целью был приставлен Чезаре, но пару раз он мне помог. Мальчик не болел, его не трогали змеи, жившие в саду его родителей, и лошади с первого взгляда признавали в нем хозяина. Короче, скука смертная. Поэтому мы пристрастились к картам. Я знаю, что играть это плохо и все такое, но … Ангелы тоже люди, да и бесы не прочь. Я постепенно понял, какого поля ягода Чезаре. Сначала мы играли на интерес, но это оказалось неинтересно. Потом стали играть на атрибуты нашей так сказать классовой принадлежности. Сначала я выиграл рога и роскошный хвост с кисточкой… Я даже пару картин этим хвостом нарисовал. Но потом … Короче, все закончилось очень плохо. Я проиграл свой главный ангельский атрибут – крылья. На мои просьбы отыграться Чезаре только расхохотался.
- Делай ноги отсюда, - он презрительно сплюнул мне под ноги, - какой ты теперь хранитель, так, петух ощипанный.
- Как же я его оставлю, - я нерешительно кивнул в сторону спящего ребенка.
- А кто ты такой вообще? Ангелов без крыльев не бывает, и не беспокойся, он в надежных руках, - Чезаре потряс перед моим носом своими затянутыми в черные перчатки изящными ладонями.
- Я не могу уйти, я к нему приставлен, - я уселся на пол с намерением никуда не двигаться в ближайшие пять тысяч лет.
- Ты можешь и должен, ты крылья проиграл, ты не ангел больше, - Чезаре стал злиться, - вали уже отсюда!
Все закончилось дракой, в которой я не победил. Я был изгнан с позором. Я ушел, чувствуя, как рвется моя связь с Варфоломеусом. Мне было тошно. Я оставил человека без ангела-хранителя из-за своего глупого пристрастия. Я даже чуть не поклялся больше не играть. Но вовремя опомнился.
Я шел, куда глаза глядят, потом упал без сил на землю и уснул. И, конечно, вещий сон тут, как тут. Сонм суровых архангелов взирал на меня:
- Как ты мог, - начал Михаил, - ты презрел свои обязанности!
Я опустил голову.
- Это возмутительно, - вторил ему Уриил, - в ад его на вечное поселение!
- Вспомни, он спас человека, - прошептал Рафаил.
- А другого человека он превратил в исчадие ада своей любовью к картам, - хмуро заметил Селафиил.
- Он должен это искупить, - прошелестел Иегудиил.
- Несомненно, - прогремел Михаил, - мы отправим его в мир людей, пусть ищет еще одного человека без ангела и служит ему верой и правдой…
- А назад нельзя, - прошептал я.
Все девять сурово покачали головами.
- Поздно, - нахмурился Гавриил, - возможно, ты исправишь это в своей земной жизни.
Сонм ангелов растворился во мгле, и я открыл глаза. Надо мной возвышалась величественная фигура:
- Мальчик, ты что здесь делаешь? Ты чей, мальчик?
«Мальчик?» Я скосил глаза вниз. На мне была какая-то засаленная мантия, которая еле-еле прикрывала грязные босые ноги. И да … нога была детская.
- Ничей, - произнес я хриплым голосом и немедленно был усыновлен властной старухой с какой-то непроизносимой фамилией.